Свою первую картину Николай Иванович Козырин написал в 80 лет. Прежде он никогда и ни у кого не учился живописи и, как всякий самоучка, опровергая общепринятые правила, создавал свои. И не помышлял тогда Николай Иванович ни о выставках, ни о славе. Писал от души и для души. Может, именно поэтому его простодушные творения несут в себе столько тепла и очарования.
Каждый из нас наблюдал когда-либо за перевоплощением ребёнка в игре. Полностью погружаясь в воображаемый мир, он живёт там, ведёт эмоциональный диалог с несуществующими друзьями и недругами, отправляется в путешествия. Что-то похожее происходило во время работы и с Николаем Ивановичем,
Художник рисовал дерево... Но, к моему величайшему изумлению, начал работу с ...корней. Вот корни ''вобрали в себя влагу'', и тогда появился ствол, затем ветки, и лишь потом распустилось множество любовно выписанных листочков. Наконец наступило время ''посадить'' траву и цветы, закрыв корни.
Он не рисовал - он чудодействовал, он творил жизнь, трепетно и любя. Трепетно относился Николай Иванович и к своим работам: ''Каждая из них дорога мне, как выращенный ребёнок, И не надо никаких денег, пока я жив, пусть они будут рядом.'' Он очень переживал, когда работы забирали на выставки, и с грустью спрашивал: ''Где же я буду теперь гулять?'' Прокладывая многочисленные дороги и тропинки, перекидывая ажурные мосточки и мосты, он совершал свои ''прогулки'' летом и весной, на рассвете и закате. (''Рассветало'', ''Весна. Раннее утро'', ''Летнее утро''), И только в последний год жизни (в 1995 году) написал три зимних пейзажа, заботливо ''одев'' лыжников яркие шапочки и шарфы.
Родился Николай Иванович Козырин 4 ноября 1908 года в с. Ерлыково Миякинского района Уфимской губернии. Его первая работа ''Речка Дёма'' не случайна. Именно здесь прошла самая светлая пора его жизни. ''Нет покоя на этом мире, единственное время, когда я жил спокойно, - до революции. Потом пошли красные, белые...''
Рос Николай Иванович в большей крестьянской семье. В иные годы за стол усаживалось до 18 человек. В родительском доме умели хорошо работать, любили музыку, играли на гармониках, балалайках, задушевно и красиво пели, по праздникам ставили любительские спектакли. И очень любили и баловали самого младшего из детей, рождённого шестнадцатым. ''У деда - продавца скобяных товаров, - вспоминал Николай Иванович, - стол был дивный, из восьми отделений. И в одном из них, только для меня, всегда был припасён и леденец, и пряник. Вот ведь какого эгоиста растили!''
Николай Иванович говорил, что тяга к рисованию у него проявилась рано. ''Помню, я сначала прутиком на земле рисовал, затем набрал в горах цветных камешков и стал ими ''пачкать'' все заборы и стены. В пять лет, старший брат подарил цветные карандаши, пообещав: ''Не я буду, если тебя, Колька, в академии не выучу''. ''Не успел - помер'', - смахивая слезу, вздыхал Николай Иванович. Ещё запомнилось ему, что в 1920 году в родном селе от урагана случился пожар, оставивший лишь несколько дворов. Богомольные старушки, чтобы было, на что лоб перекрестить, просили маленького художника ''намалевать'' лики Божьей Матери, Николая Угодника. И ''малевал'' Коленька, не жалея своих первых акварельных красок.
Судьба семьи сложилась трагически: отец был раскулачен, братья репрессированы. Дальше потянулись годы беспрерывного труда, испытаний, лишений.
До войны Николай Иванович окончил молочный техникум и работал технологом на Урале, в Средней Азии, Башкирии. Женился, родились дети, пятеро, все вышли в люди. Затем война, Воевал в пехоте, выходил из окружения, под Старой Руссой Новгородской области был тяжело ранен в плечо. Пока по косточкам восстанавливали правую руку, левой рисовал стенгазеты.
В послевоенные годы целых 20 лет, до пенсии, Николай Иванович работал виноделом в г. Мелекессе (ныне г. Димитровград Ульяновской области), над чем частенько подтрунивал: ''В канаве я лишь раз полежал, после сразу взялся за голову, а вот все мои сослуживцы, даже женщины, давно сошли с круга''.
С гордостью вспоминал Николай Иванович о доме, выстроенном собственными руками на берегу реки Черемшан: ''Я мог выполнить любую работу и по столярному, и по слесарному делу. Там, где иной поспешит и один гвоздь вобьёт, я для крепости - три''. Дом получился на славу: высокие потолки, большие светлые окна, всё ладно и надёжно.
На пенсии, пока было здоровье, без дела не сидел. Особенно увлекался рыбалкой. Азартное это дело - рыбная ловля, да и семье помощь немалая.
К своей детской мечте вернулся, когда уже не было сил выходить из дома: сказались война и прожитые годы. Сначала карандашом копировал снимки из газет, потом по памяти нарисовал портрет однополчанина, бородатого весельчака К. И. Крючкова. А чуть позже появились его дивные воспоминания в красках.
Его произведения внешне спокойны и в своей ''оцепенелости'' живут как бы вне времени. А их духовная жизнь полна раздумий и воспоминаний, но воспоминаний только светлых. Дороги и бесконечные тропинки всегда куда-нибудь приводят: к морю, в горы, к горизонту, к храмам. ''Было время — церкви разрушали, теперь я их восстанавливаю, рисуя'',— говорил Николай Иванович, любуясь своими белокаменными творениями (''Семейный поход'', ''Дорога к духовности', ''Трудный вопрос'').
Образы рождались бессонными ночами, Затем он очень долго и обстоятельно трудился. Писал неторопливо, без суеты. Нежно прикасаясь кистью к холсту, он, как в детской книжке-раскраске, ровно покрывал чистым цветом целые поверхности: небо, землю, воду, явно любуясь полученным эффектом. Удивительное же, от Бога, чувство цвета помогало художнику создавать сочетания часто совершенно неожиданные, но всегда выразительные и гармоничные. Работал Николай Иванович масляными красками на фанере, оргалите, реже — холсте. Холст готовил по всем правилам, зная, что хороший грунт, специальный лак помогут ''зазвучать'' любой краске. Заботился он и об ''одежде'' для своих ''детей'. Каждой работе - свою рамочку, свой цвет багета.
Мудрая крестьянская обстоятельность чувствовалась не только в занятии любимым делом, но и в устройстве быта, в общении. Доверием одаривал не всех и не сразу. В свои 80 с лишним лет Николай Иванович обладал ясным умом, чувством юмора и редким для многих качеством - самоиронией. Шутить умел, не улыбаясь.
Просто умиляли его отношения с дочерью. В последнее время за Николаем Ивановичем ухаживала Людмила Николаевна. Сама уже бабушка, она всегда внимательно прислушивалась к отцу и неизменно называла его папочкой.
Порядок любил во всем. Однажды, позвонив мне, он сказал, что мои письма разложил по датам, пронумеровал и теперь будет их перечитывать, пока я не приеду сама. Эту аккуратную стопку писем я увидела в свой следующий приезд. А еще его лицо - лицо с деликатно подведенными бровями. Интересно, о чем думал перед зеркалом этот светлый человек, рисуя на бледном лице тоненькие, голубоватые линии?
Николай Иванович очень сожалел, что поздно взялся за кисть. ''Может, и вышел бы из меня настоящий художник, а то ни то, ни се, то ''наивным'' назовут, то ''примитивным'', - сетовал он после того, как впервые увидел свои работы по Центральному телевидению (репортаж с выставки ''Шедевры наивного искусства, Москва, 1993 г.). Эти ''ярлыки'' ему очень не нравились, ведь он считал себя художником - реалистом. А когда впервые увидел работы Анри Руссо, радостно воскликнул: ''Так ведь он же самый настоящий реалист, У него все, как в жизни!''
Реальность, к которой так стремился Николай Иванович, скорее подобна снам наяву. Его пейзажи, словно волшебные декорации, то наполнены пронзительным светом и звонкими переливами (''Прибалтика. Утро'', ''На форелевой речке''), то сдержанны и словно погружены в тихую печаль (''Перед Новым 1995 годом'', ''Осень''). Постоянно в них только одно - уравновешенность, часто симметричность композиции, где все ''целесообразно'' и нет ничего лишнего и случайного, где каждый сантиметр полотна таит в себе немало любопытных подробностей, где важно все - от цветочной тычинки до медленно плывущих облаков. Здесь встает и заходит солнце, таинственно мерцает луна. Изумрудные сосны и золотые березы тянутся к голубым и синим, ''эмалевым'', небесам. На словно расчесанных лугах пасутся грустные коровы и лошади, на зеленых холмах - уютные дома с нарядными крышами. Пейзаж был, пожалуй, самым любимым жанром Николая Ивановича. Именно в нем художник достигает удивительной гармонии.
Декоративные качества, которые Присущи всему творчеству Николая Ивановича, его любовь к цвету особенно ярко проявляются в многочисленных натюрмортах, где, как на скатерти - самобранке, всего вдоволь. На глухом, часто чёрном, фоне горят жёлтые, красные, зелёные, словно вылепленные, яблоки, груши, гигантские тыквы (''Натюрморт с грушами'', ''Натюрморт с тыквой'', ''Цветы''), и очень изысканно смотрятся нежные природные оттенки грибов, огонёк свечи и золото молодого вина (''Натюрморт с графином'', ''Натюрморт с грибами''). Звонкие, чистые цвета создают эффект мозаики, детского калейдоскопа. Как ни поверни - празднично и необычно.
Портреты же, выполненные с фотографий, отличаются от натюрмортов цветовой сдержанностью. С одного из них (''Портрет отца''), словно сквозь нас, грустно и отстранение смотрит красивый седеющий мудрец. Лаконичными изобразительными средствами художник сумел передать редкое достоинство и духовное спокойствие своего отца, а ещё, пожалуй, - знание судьбы, его ожидавшей.
Не забывал Николай Иванович и ''братьев наших меньших''. Просто завораживают глаза старого кота, в колдовском янтаре которых словно сокрыта тайна, нам неведомая. Николай Иванович изображение ''Сибирского трёхцветного кота'' называл ''Портретом кота''. ''Портрет'' очеловеченного кота вошёл в каталог выставки ''Инсита-94''. Теперь его тайну разгадывают в 20 странах мира,
За семь лет творчества, дарованных Николаю Ивановичу судьбой, им был создан свой неповторимый мир, где все равны: и человек, и зверь, и растения, где неизменно царят Мир, Покой и Красота.
Ирина Васильевна Павлова - Директор Ульяновского областного музея народного творчества
|
