Кинорежиссер, народный артист России, член Европейкой академии кино (EFA) Николай Досталь снял немало известных фильмов. Некоторые из них, например, «Штрафбат», до сих пор вызывают в обществе жаркие дискуссии. Несколько лет назад на кирилловской земле (и в музее в частности) проходили съемки его фильма «Раскол» о событиях XVII века и знаменитой реформе Патриарха Никона. Теперь режиссера легко можно встретить в Кириллове, куда он периодически приезжает. На этот раз Николай Досталь прибыл на Вологодчину, чтобы принять участие в празднике искусств «Достояние республики», который пройдет 12-13 июля. Незадолго до мероприятия, он согласился дать интервью. В разговоре с режиссером были затронуты разные темы, начиная со сложностей выбранной им профессии и заканчивая планами на будущее.
– Николай Николаевич, перед тем, как поступить в мастерскую Георгия Данелии, Вы окончили факультет журналистики МГУ. Довелось ли работать по выбранной специальности?
– Нет, не довелось. У меня изначально была тяга к кино, наверное, это наследственное. Отец ¬– режиссер, брат пошел работать помощником режиссера, когда ему исполнилось 18 лет, жили мы напротив «Мосфильма». Я хотел получить гуманитарное образование, но фактически в журналистике не работал. Окончив Высшие курсы сценаристов и режиссёров, сразу ушел в кино.
– У Вас были роли в фильмах, почему не пошли по актерской стезе?
– Это очень громко звучит – роли! В основном они носили эпизодический характер. В актеры не тянуло абсолютно, даже в мыслях не было становится актером. С моей специфической внешностью я бы играл только характерные роли. Но это был полезный опыт на будущее и хороший заработок для юноши.
– Став режиссером, вспоминали каково это – быть актером?
– Если актер в моем фильме играет только одну роль, то я в работе проигрываю все роли.
– В жизни Вы открытый, простой человек. А что скажете о себе, как о режиссере?
– Однажды у меня снимался Геннадий Хазанов, это была его первая большая роль в кино. После съемок он сказал: «Николай в работе – Сталин». В работе я очень требователен и строг, иначе добиться желаемого результата трудно. Веду себя достаточно демократично, но показываю требовательность всему съемочному коллективу. Я за демократические формы правления в обществе, но в кинопроизводстве, думаю, авторитаризм вполне уместен.
– В своих фильмах Вы часто обращаетесь к истории. Чем Вас привлекает эта тема?
– Мне кажется, что наше общество плохо знает свою историю, особенно советскую, когда было полно разных мифов. Нужно рассказывать о том, как все происходило на самом деле. Пока мы не осознаем, что было с Россией в XX веке, мы будем наступать на те же самые грабли.
Я снимал фильмы о неизвестных страницах истории нашей страны. «Штрафбат». О штрафниках в большом кино никто не говорил. Мне хотелось показать, что они тоже внесли свой вклад – и немалый – в Победу. Мне и автору сценария Эдуарду Володарскому один штрафник, сейчас его уже нет в живых, сказал: «Вы, конечно, исказили кое-что в деталях, но не соврали в главном». Про неточности мы знали. Допустим, что с 58-й статьей не брали на фронт, что командовали штрафным подразделением только кадровые офицеры и так далее. Но исключений было полно, особенно в самое напряженное время – в 194-42 годах. Как сказал Володарский: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». И это так. По уставу – одно, а в жизни, на войне – другое. К тому же это не документальный, это художественный фильм. Нам требовалось создать образ штрафников, которые отдавали свою жизнь не за Сталина, а за Родину. Эдуард Володарский изучал документы и узнал: и штрафник командовал, и с 58-й статьей брали (у кого срок подходил к концу), и священник воевал в штрафном подразделении.
Следующая картина – «Завещание Ленина» про великого русского писателя Варлама Шаламова, который всегда стоял в тени Александра Солженицына. Как литератора и как поэта я ставлю Шаламова выше. Александр Солженицын – исследователь, историк, гуманист. А Варлам Шаламов – писатель. Я знаю, что после нашего фильма его стали больше читать.
Третий фильм – «Раскол». Тот же Солженицын говорил, что если бы не было XVII века, то, может быть, не было бы и 17-го года. Да что 17-й год, эта трещина в обществе дошла и до наших дней. Сейчас само слово «раскол» стало часто употребляться. Судя по тому, что теперь происходит в нашем обществе, свою актуальность фильм еще нескоро потеряет.
Продолжение интервью - на официальном сайте Кирилло-Белозерского музея-заповедника.
