27 марта в Корпусе Бенуа Михайловского дворца открылась выставка Петра Кончаловского. Экспозиция организована Русским музеем и Третьяковской галереей совместно с Фондом Петра Кончаловского при поддержке Правительства Российской Федерации и Министерства культуры России. На выставке представлено 93 живописных и 19 графических работ из собраний музеев-организаторов и частных коллекций. Многие картины из собрания семьи художника, редчайшие архивные материалы, документы и личные вещи мастера экспонируются впервые.

Петр Кончаловский (1876-1956) - одна из самых значительных фигур в искусстве ХХ века. Плодовитый художник, проживший долгую и счастливую жизнь, он широко выставлялся и до, и после революции. Тем не менее, в оценке его творчества всегда ощущалась некоторая двойственность. Представители радикальных течений начала века упрекали Кончаловского в отставании от современных тенденций, советская критика 1920-30-х годов - в несоответствии требованиям эпохи. Адекватным же представляется восприятие Кончаловского как хранителя и охранителя художественных и культурных традиций. Представленные на выставке произведения отражают все этапы творческой эволюции мастера.

В 1910-е годы Кончаловский был организатором и лидером общества «Бубновый валет» (1910-1917). К тому времени у него уже имелся солидный выставочный опыт, он не раз бывал за границей (Франция, Испания, Италия, Германия) и накопил серьезный художественный «багаж». Если ранее «Бубновый валет» воспринимался как предтеча кубизма, кубофутуризма и супрематизма, то теперь он чаще представляется оппонентом этих течений, а все возраставшая близость к натуре в полотнах его участников отражает потребность хранить традиционные ценности станковой картины, ее извечные темы - пейзаж, натюрморт, портрет.

Живописный стиль «Бубнового валета» был одним из вариантов постимпрессионизма, и в ранних произведениях Кончаловского заметно влияние Ван-Гога («Франция. Немур», 1908, «Ирисы», 1911, обе - фонд Петра Кончаловского) и Гогена («Наташа на стуле», 1910, частное собрание). Кончаловский побывал в Арле и даже рисовал там же, где это делал Ван-Гог, создав немало портретов и пейзажей. Новое живописное пространство открыла для художника поездка в Испанию. Появились картины, в которых, как и в произведениях старых испанских мастеров, преобладали оттенки черного и серого. Кроме силы колорита, в произведениях того периода ощущается сильное влияние народного примитива («Матадор», 1910, ГРМ; «Бой быков в Севилье», 1910, фонд Петра Кончаловского).

Однако в начале 1910-х на первое место для «валетов» вышел Сезанн, манере которого Кончаловский хранил верность особенно долго - на протяжении не только 1910-х, но во многом еще и 1920-х годов. В атмосфере крушения художественных устоев приемы Сезанна были восприняты им как прочный канон, на который можно с надежностью опереться. В натюрмортах это - стол, поставленный параллельно холсту («Натюрморт. Поднос и зеленая картонка», 1912, фонд Петра Кончаловского), в пейзажах - классическая триада красок: желтая - синяя - зеленая («Сиена. Порта Фортебранда», 1912, ГРМ). В картинах того времени, помимо сезаннизма, четко прослеживается ориентация Кончаловского на итальянское Возрождение и связь с поездкой мастера в Италию.

Наряду с мотивами западноевропейской живописи Кончаловского вдохновляли приемы мастеров русского народного искусства - простота, лаконизм, некоторая «дикость» их творений. Художник открыто демонстрировал свою увлеченность предметами народного творчества. Особенно ярко это проявилось в натюрмортах («Поднос и овощи», 1910, ГРМ; «Хлебы на зеленом, 1913, ГТГ).

«Француз» с московской точки зрения и «славянин» для французов (по словам самого художника), Кончаловский был своего рода примером неоднозначности контактов с Западом. На выставке можно увидеть программные произведения Кончаловского «Семейный портрет» (1911, ГРМ) и так называемый «сиенский» «Семейный портрет» (1912, ГТГ), которые в литературе о художнике принято противопоставлять как выражение «восточных» и «западных» симпатий их автора. Незадолго до начала Первой мировой войны Кончаловский на время поселился на юге Франции и писал прибрежные ландшафты с видами моря («Кассис. Корабли», частное собрание; «Кассис», ГРМ, оба - 1913) красками Сезанна.

В послереволюционное десятилетие усилилась тяга Кончаловского к наследию старых мастеров. В эпоху грандиозных потрясений и упадка человеческих ценностей его укрепляло человеческое величие, сохраненное в полотнах Рембрандта и Тициана. Опорой суверенного мира художника стала его семья («В мастерской. Семейный портрет», 1917, Фонд Петра Кончаловского). В это же время особое значение для Кончаловского обрел национальный пейзаж. Настоящим событием для мастера, долго жившего за границей, стала работа в Новгороде: изучение древнерусской архитектуры, общение с местными жителями («Новгородцы», «Новгород. Детинец», обе - 1925, ГРМ).

В 1925-м Кончаловский стал членом Ассоциации художников революционной России (АХРР). Поскольку АХРР выступала в качестве ярого противника беспредметного искусства, фигуративный аспект в работе Кончаловского приобрел новую выразительность, и мастер все реже экспериментировал. В начале 1930-х годов на смену масштабным полотнам о жизни на новгородской земле пришли небольшие пейзажные картины, в которых воплощены тишина и покой. На экспозиции представлены виды Ленинграда («Петергоф. Кавалерская мыльня») и Москвы («Москва. Спиридоновка», обе - 1931, фонд Петра Кончаловского).

В 1930-е годы Кончаловский приобрел дачу в Буграх. До революции у его родителей была своя усадьба, и теперь он пытался вернуться к утраченному укладу жизни хотя бы в сюжетах своих произведений. Он изображал роскошные букеты («Натюрморт. Сирень в двух корзинах», 1939, ГРМ), счастливых и безмятежных детей («Катенька у окна», 1936, ГРМ), любимых друзей («А.Н. Толстой у меня в гостях», между 1940 и 1941, ГРМ). Советская критика долго не знала, как обходиться с подобным, шедшим вразрез с генеральной линией, искусством, однако в итоге возобладала идея, что своим жизнеутверждающим творчеством Кончаловский украшает советскую действительность. Он не писал портретов вождей, однако на выставке «Индустрия социализма» над портретами Андреева и Кагановича были повешены его натюрморты с букетами цветов, чтобы придать официальным частям экспозиции праздничную нарядность.

Послевоенные произведения Кончаловского, представленные на выставке («Портрет артистки В.Г. Дуловой», 1945; «Натюрморт. Пара чаю», 1946; «На полдни», 1947, все - ГРМ) свидетельствуют, что до конца своей жизни он сохранил позицию «самостояния»: свой труд, свои отношения с природой, свой дружеский круг.