Живопись Александра Смирнова оказывает двойственное чувство. Зрителю, которому нужны новые образы, погружается в символическую значимость классических евангельских сюжетов, представленных нетрадиционно, с той завидной смелостью, на которую решается только мастер.

Профессионалу же, ищущему в искусстве воплощения человеческой тайны, в работах автора, открывается сила холодного отчуждения от реальных коллизий века.

Но если в первом случае получаешь информацию, "прочитываешь" сюжеты, представленные с достаточной долей повествовательности, то во втором - отдаешь дань уважения логике композиционных и колористических решений.

Однако есть элемент, который привносит в работы художника дух особой, трагической современности. Это динамика жеста - руки, обращенные к небу, молящиеся свету, опрокинутые в темноту; несущие, призывающие, притрагивающиеся к книге, держащие младенца, преграждающие, зовущие, обороняющиеся... Ритм при этом разнообразен, полифоничен. Бурная, вагнеровская динамика сменяется просветленностью моцартовского реквиема, чтобы затем уступить место нервозности Шостаковича и философскому драматизму Шнитке.

На ряду с высокими задачами, решаемыми художником в своих тематических картинах, он в традиционной манере и на очень профессиональным уровне представит на выставке свои работы, написанные в Израиле, Италии, Греции и России.