Греки времен Перикла придумали энтазис и курватуру. Оказалось, что только слегка выпуклый антаблемент и легкая припухлость фуста смотрятся абсолютно прямыми. С их помощью они выпрямляли «картину мира», все линии которого сходились в одну точку схода, туда, где обитала судьбоносная воля Зевса. Эта логика была изящна и непогрешима. С тех пор картина мира сильно искривилась, а пространство изогнулось в дугу. Параллельные прямые заискрили при пересечении. Уставшего Зевса сменило беспристрастное E=mc2. Сегодня целые куски этого глубинного пространства можно увидеть и иметь всегда при себе, благодаря цилиндрической графике Андрея Топунова. И теперь мы не подправляем, а следуем изгибам пространства.

Зав. кафедрой «Ландшафтная архитектура» МАРХИ, профессор А.Ф. Квасов

Перед Вами моя скромная попытка «улучшить достоверность» ощущений, возникающих при наблюдении плоских изображений пространственных объектов. В данном случае — фотографий.

Как известно, фотографическое изображение строится по законам линейной перспективы, которые считались наиболее приемлемыми для передачи «достоверности» в реалистической живописи, начиная с их открытия в эпоху Возрождения.

Благодаря фотографии были обнаружены «искажения» линейной перспективы, связанные с «завалом» вертикальных линий, деформациями на краях фотографий, а также карикатурностью снимков, снятых с близких расстояний, чего не допускали художники, стремящиеся к достоверности изображений.

Однако, все эти «искажения» присутствуют и при взгляде в пространство, но становятся значимыми только после фиксирования того, что мы видим, на плоскости (картинной плоскости).

Придуманы способы борьбы с этими «искажениями».

Длиннофокусные объективы позволяют до минимума свести искажения на краях фотографий, карикатурности можно избежать, отказавшись от неудачных ракурсов при съемке.

Для устранения «завала» вертикальных линий используют шифт-объективы, в которых конструктивно предусмотрен механизм смещения оптического блока для захвата в объектив всего здания с сохранением вертикального положения корпуса фотоаппарата.

Но достоверность изображений все равно ограничивается наличием картинной плоскости. Если удастся «разрушить» картинную плоскость, достоверность изображений должна повыситься.

Оговоримся сразу, что стереофотография (в принципе «разрушающая» картинную плоскость) также искажает представление о пространстве. Оно (пространство) в стереофотографиях перестает быть непрерывным по глубине, а превращается в кулисно-ярусное, в котором существуют «плоские» изображения объектов, позиционированные в плоскостях, параллельных картинной плоскости.

Представленный метод сводится к тому, что изображение предъявляется не на плоскости, а на цилиндрической поверхности. Этим осуществляется «провокация объема», т. к. мы имеем дело с реальной глубиной, которая продолжается дальше в пространство изображения.

Андрей Топунов. 2006.

ХАФПАЙП АНДРЕЯ ТОПУНОВА

Две с половиной тысячи лет назад Платон выразил мысль о превосходстве «неизобразительной» музыки над изобразительным искусством. Музыка, не воздействуя на зрительные органы, по-своему отражает жизненные процессы, обобщая, осмысливая их и добиваясь огромных результатов.

По Платону, видимые вещи –– лишь «тени идей», а изображенные художником, они становятся «тенями теней». Музыка же помогает человеку переноситься в мир «идей».

В этой «ущербности» (несовершенное в совершенном) кроется постоянное стремление живописца, скульптора, фотографа вырваться из простого круга изобразительности к признанию примата выразительности, граничащим с полем созидательности. Импрессионизм, постимпрессионизм, кубизм, футуризм, абстракционизм и др. — не что иное, как модернизированные идеи Платона, по выражению искусствоведов — «омузыкаливание» изобразительного искусства.

Так и цилиндрическая фотографика Андрея Топунова апеллирует не просто к глазу, а к сознанию зрителя, поскольку вызванные ею эмоции автор считает эстетической ценностью произведения. Ему недостаточно простых изобразительных средств, он старается погрузиться в эстетическое пространство, композиционная структура которого наполнена практическими и жизненными «идеями». Не отказываясь от реальности изображения, автор фокусирует внимание зрителя, обладающего художественной культурой, на предметах, их элементах и деталях, пронизанных «поэзией случайности», и достигает целостности зримого образа, будь то замок в Выборге, дворцово-парковый комплекс «Mon repos» или обычные московские подворотни.

Вспоминается десятиминутный фильм в Стокгольмском музее «Vasa», демонстрируемый на сферическом экране, когда в момент гибели легендарного фрегата зрители вскрикивают от сладкого ужаса и реального ощущения катастрофы, впечатления, что палуба уходит из под Ваших ног и погружение в пучину вод неизбежно. Конечно, в статичной фотографии такого передать невозможно. Поэтому здесь ощущается некая театрализация изображения, но не только потому, что часто присутствуют как бы боковые кулисы, а в том значении, что театр — это, прежде всего, живая энергия, это то, что живет, пульсирует и случается здесь и сейчас. А это уже нас уносит опять на две с половиной тысячи лет назад, но вспоминается уже не Платон, а Аристофан, в сорока комедиях которого кипит эта живая энергия, переплескиваясь через край.

Цилиндрическая фотографика Андрея Топунова не простой пересказ о чем-то, — здесь попытка следить за действием, погружаться в него, а изумленные участники действия внезапно обнаруживают, что их несет туда, куда они вовсе не собирались идти.

Основная особенность цилиндрической фотографики состоит в том, что при человеческом масштабе изображаемого и общем пуризме тематики она предполагает непосредственный контакт со зрителем и не подлежит репродуцированию на станицах книги, журнала, буклета.

О.Г.Максимов, доктор архитектуры, профессор

Выставка продлится до 11 июня 2006 г.