Вечером 26-го августа, около пяти часов, Бородинское сражение окончилось. Каковы же были итоги этой кровопролитнейшей из битв? Очень печальные для Наполеона, ибо здесь не было победы, которой в течение целого дня тщетно ждали от него все приближенные. Умоляли дать гвардию, просили позволить совершить то или другое решительное действие, но Наполеон, находившейся весь этот день в почти непонятном для окружающих моральном состоянии, не сделал ничего для того, чтобы склонить судьбу на свою сторону. И вот плоды: русская армия, хотя и расстроенная во всех частях своих, все же не была разбита, и если численный состав ее уменьшился, преимущество осталось на нашей стороне в том отношении, что мы скорее Наполеона могли пополнить полки резервами. Наполеон сам признавался: «из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвою. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а Русские стяжали право быть непобедимыми».

Не даром А.С. Пушкин, вспоминая Бородино, сказал:

В этом кровавом бою легло с обеих сторон в общей сложности 80.000 человек и между прочим 49 генералов. Под Барклай де-Толли, искавшим смерти, было убито и ранено пять лошадей, но он сам остался невредимым. Смотря на картину Верещагина, рисующую мрачный ужас человеческой бойни, мы видим возвышенность, справа, несомненно, батарею Раевского; перед нею ров; дальше разстилается поле. Батарея Раевского, расположенная в центре нашей позиции, была одним из тех мест, где совершались подвиги безпримерной храбрости. Русские и французы владели ею попеременно. Сначала она была атакована войсками вице-короля, который, перейдя реку Колочу, накинулся на батарею с такой энергией, что после ожесточенной схватки этот важный пункт очутился в руках французов. Но не надолго. Как раз в этот момент А. П. Ермолов, которого Кутузов послал на левый фланг, заметив неладное на батарее Раевского, собрал первые подвернувшиеся ему под руку части войск и с такой стремительностью ударил на французов, что опрокинул их с кургана, обратил вспять, и поколебленные полки Наполеоновой армии на далекое разстояние были преследуемы нами. Французы потеряли здесь 3000 человек; у нас же целый 7-й корпус был настолько разстроен, что его вывели за боевую линию. И еще была тут горькая потеря: пал мертвым генерал-майор граф Александр Иванович Кутайсов, начальник всей артиллерии 1-й армии. Ему было всего 28 лет. Никого не оказалось свидетелем его смерти, и только, когда поймали его лошадь с окровавленным седлом, поняли печальную истину...

Счастье переменчиво. Прошло немного времени, и французы с удвоенной энергией возобновили свои нападения на батарею Раевского. Генерал Лихачев, оставленный для ее защиты, храбро противостоял натиску неприятеля, но наконец, сломленный их превосходными силами, ураганом обрушившимися на батарею, искал смерти, бросившись в самую сечу, и несколько раз пораженный штыками был взят в плен. И вот трагический результат ожесточенного соперничества, воплощенный в картине Верещагина: во рву около батареи буквально битком набита какая-то каша из человеческих тел, до того все тут перемешалось и переплелось; торчат ноги, руки, головы с лицами искаженными страданиями смерти, и страшно подумать, что среди этой кровавой каши, быть может, не все только бездыханные трупы, что, перепутавшись в этом хаосе тел, лежат здесь также и тяжело раненые, изнемогаюцце от нечеловеческих мучений и тщетно умоляющие облегчить или прекратить их страдания. Тщетно!... Никто не услышит их жалобных стонов, никто не придет к ним на помощь!... 80.000 павших смертью храбрых — таков итог Бородинского сражения, 80.000 жизней здесь перешли за грань земного бытия во славу завоевательных стремлений Наполеона, одного человека, только одного человека, не бывшего в силах громко сказать самому себе: «довольно! остановись!»...

Наступил конец Бородинского сражения, и в руках у оставшихся в живых замелькали каски, все повернулись в одну сторону, и даже какой-то раненый, приподнявшись над грудой трупов, тоже потрясает саблей. Что это значитъ?... Там, где-то далеко, на краю поля показался Наполеон, совершавший объезд места битвы. «Да здравствует император!» несется в воздух, крик восторга прорезывает тишину, воцарившуюся после того, как смолк гром пушек, крик торжества, преданности, готовности завтра же снова ринуться в кровавую сечу, несется в вечернем воздух, достигая до слуха великого императора.