«Отечественная война и Русское общество». Том III. Военачальники Наполеона.

риняв императорский титул, Наполеон немедленно возвел в сан маршалов 18 генералов, а затем с течением времени назначил еще нескольких, на место выбывших из строя, погибших в бою. Эти ближайшие помощники императора представляли пеструю смесь всех сословий. Здесь и командир старой гвардии Лефевр, выслужившийся из простых армейских солдат, эльзасский крестьянин, до конца своей жизни обильно уснащавший свои разговоры крепкими непереводимыми солдатскими оборотами и грубыми армейскими остротами. Здесь и Ожеро отчаянный бретер, сын лакея и торговки фруктами, храбрый солдат и добрый товарищ. Здесь сыновья мелких торговцев, адвокатов, простых ремесленников и сын кавалера ордена св. Людовика — Мармон.

Среди новоиспеченных маршалов уже в 1804 году не было многих из лучших солдат Франции, героев, которые положили начало военной мощи республики. Не было, во-первых, тех, кто был казнен в суровые дни Конвента, несмотря на яркий ореол побед: Гушара, Вестермана, Кюстина. Не было Дюмурье, победителя при Вальми, изменившего республике. Он жил в Англии, не стесняясь принимать пенсию из той казны, которая субсидировала всех врагов Франции. Не было Пишегрю, завоевателя Голландии, отправленного в ссылку. Не было Моро, который один стоил целого корпуса и который скитался по Америке, жертва ревнивой подозрительности императора. Не было, наконец, тех, кто пал раньше: четырех гениальнейших воинов республики: Дезе, Клебера, Марсо, Гоша, особенно Гоша, который не уступал Наполеону в военных дарованиях.

Но из среды тех, которые еще удостоились маршальского жезла в 1804 году и позже, во главе великой армии в 1812 году не видно было двух лучших полководцев наполеоновской армии: Массены и Ланна. Ланна под Эелингом в 1809 году унесло австрийское ядро. А Массена?.. Тот Массена, швейцарская кампания которого в 1799 году оказалась бы ничуть не хуже итальянской кампании Бонапарта, если бы она так же хорошо была описана в донесениях и в стихах. Тот Массена, который парализовал в 1805 году вдвое сильнейшую армию эрцгерцога Карла. Тот Массена, который был героем Ваграма в 1809 г. и не мог ничего сделать в Португалии только потому, что был оставлен без подкреплений лицом к лицу с превосходными силами Веллингтона и окружен завистливыми товарищами. Этот Массена, самый гениальный из маршалов Наполеона, был оставлен дома под тем предлогом, что он уже не может водить войска. Дома остался и Серрюрье, которому когда-то досталась честь принять шпагу Вурмзера, сдавшего Мантую и который теперь командовал... домом Инвалидов.

Не перешли Неман и четверо маршалов, оставленных в Испании: ветеран революционных войн Журдан, герой Флерюса, приставленный дядькой к королю Испании, бездарному из бездарных, Жозефу; даровитый Сульт, герой Аустерлица, и Мармон — последний уже с иyдиной печатью на лбу, — которые отбивались от Веллингтона и в промежутках между двумя сражениями грызли друг друга; Сюше, который, как лев, дрался с горстью храбрецов в Каталонии, не уступая ни на шаг.

По ту сторону русской границы остался и Ожеро, старый соратник Наполеона по Италии: во главе своего корпуса он охранял Пруссию, и лишь в 1813 году вышел в поле. Наконец не во главе французской армии, а уже наполовину во вражьем стане, был Бернадот, бывший так долго и так незаслуженно любимцем императора, хитрый и своекорыстный. Теперь он уже два года, как назывался наследным принцем шведским и вел дружескую переписку с Александром. Пройдет несколько месяцев, и этот ярый якобинец 1799 года поведет против Франции полчища европейской реакции.

Можно без преувеличения сказать, что во главе великой армии в 1812 г. стояли военачальники второго ранга, «тени Ланна», как называл их сам Наполеон. Но среди них были все-таки крупные таланты: Мюрат, Ней и Даву.

В блестящей толпе расшитых и раззолоченных мундиров бросаются в глаза Ней и Мюрат, своим отчаянным мужеством затмевающие своих товарищей. Иоахим Мюрат родился в 1767 г. в бедной семье на юге Франции в Бастиде-Фортюньере и был сперва «мальчиком» в лавочке мелкого торговца. Со своим другом Бессьером, впоследствии тоже маршалом, он поступил в национальную гвардию и через несколько месяцев уже стал подпоручиком. При подавлении вандемьерского восстания 1795 г. Мюрат оказывает важную услугу Наполеону и делается его адъютантом. Вскоре он бригадный генерал. С этого времени развертывается вся та блестящая храбрость, вся отвага, вся проницательность, которая делает из него несравненного кавалериста.

Судьба Мюрата неразрывно связывается с судьбой Наполеона: он сопровождает его в Египет, откуда Наполеон неоднократно доносит: «Кавалерист Мюрат совершил невозможное». По возвращении из Египта Мюрат женится на меньшой сестре Наполеона, Каролине. Вскоре он — маршал, великий адмирал.

Наступают дни Аустерлица, Йены... Кавалерия Мюрата всюду выделяется своей стремительностью, неудержимым преследованием отступающего неприятеля. Теперь бывший бедный приказчик — уже владетельный великий герцог Бергский.

Высокий, гибкий, с открытым сияющим смуглым лицом, прекрасными голубыми глазами, орлиным носом, с длинными шелковистыми кудрявыми волосами, ниспадающими на плечи — он невольно притягивал к себе взоры. Издали бросается в глаза его причудливый роскошный костюм: сверх затканной золотом туники меховой доломан, на большой шапке вздымается кверху огромный белый султан, прикрепленный большим алмазом.

Отвага его остается прежней. При Эйлау корпус Ожеро был почти раздавлен русской армией. Наполеон, повернувшись к Мюрату, спрашивает его, указывая на неудержимую атаку русских войск: «Неужели ты дашь им нас сломать?»

Мюрат стремительно бросается с кавалерией в атаку, прорывает две линии, и только перед третьей понадобилась ему помощь конной гвардии в виду упорного сопротивления неприятеля.

Но он не только отважен. Он лукав и говорлив, как истый гасконец. Известно, как перед сражением при Аустерлице Мюрат и Ланн убедили австрийских офицеров, охранявших мост через Дунай, в том, что заключено перемирие, и успели благополучно занять мост, не потеряв ни одного солдата, в то время как генерал Ауершперг, который должен был взорвать мост при приближении неприятеля, одураченный болтливыми гасконцами, боясь бесполезного кровопролития, поспешно уводил свои войска. После Тильзитского мира Мюрат делается королем Неаполитанским. 1812 год. Мюрат бьется под Бородином, то пеший со шпагой в руке, то становится во главе кавалерии, чтобы взять Большой редут.

Только отступление бросает тень на его прошлую военную славу: поставленный Наполеоном, после отъезда, во главе отступавшей армии, он в первый раз теряется, подавленный огромной задачей спасти непоправимое. Каждый пробивается теперь на свой страх, и слава отступления достается другому.

После 1813 года он постепенно удаляется от Наполеона, посвящает себя своему королевству, думая спасти для себя королевский титул частными соглашениями с врагами бывшего покровителя. 1815 год приводит его к роковому концу — после возвращения Наполеона он поднимается с оружием в руках против австрийцев, попадает в плен и расстреливается. Но Италия не забыла в нем борца против австрийского ига — и по сей час рядом со статуей освободителя Италии Виктора-Эммануила высится в Неаполе статуя короля Иоахима Мюрата.

Рядом с героем натиска — если не выше — справедливо стоит «храбрейший из храбрых» — маршал Ней, князь Московский.

Ней родился в бедной семье ремесленника в Лотарингии (Саарлуи) в 1769 г. Рано он поступил солдатом в гусарский полк и был всего унтер-офицером при начале революции. С этих пор он подвигается быстро. В 27 лет он уже бригадный генерал. Прямой, честный, добродушный, но пылкий, с неукротимой храбростью, всегда в первом ряду бойцов, готовый ринуться на врага в ближайший удобный момент — он вырос в школе волонтеров первых лет республики, добывавших победу ценой суровых испытаний.

Всегда уверенный в себе, хладнокровный, он одним своим присутствием воодушевляет солдат. С 1805 года он всегда в первых рядах храбрецов. При Фридланде, подкрепляемый маршалом Виктором, Ней решает победу отчаянной атакой левого крыла русской армии. «Это лев!» восклицает Наполеон.

Под Бородином он соперничает неустрашимостью с Мюратом, заслуживая именно в этот момент прозвище «храбрейшего из храбрых». Но лишь с момента отступления начинается его достопамятная в военных летописях оборона в арьергарде от превосходных сил неприятеля. 40 суток он неусыпно защищает отступающую армию — ночью совершает переходы, днем отбивается с упорством отчаяния, чтобы дать время армии уйти. За ним тянутся густые толпы отсталых. Когда истомленные солдаты, не в силах удержать оледенелое оружие, падают духом, Ней сам берет ружье в руки и ведет их на неприятеля. С стесненным сердцем, нахмурившись, Наполеон продолжал путь от Смоленска пешком, опираясь на трость, думая о гибели Нея, пожертвовавшего собой для спасения армии. Со всех сторон преследуемый Ней, однако, после невероятных усилий успел обойти русские войска и переправиться окольным путем чрез Днепр. Несмотря на крайнюю опасность, он последним перешел реку, после трехчасового сна в своем плаще на холодном берегу Днепра. На Березине он отбивает атаку Чичагова и тем способствует при поддержке маршалов Виктора и Удино переправе армии. После отъезда императора Ней снова во главе арьергарда: у него в распоряжении лишь несколько сотен баварцев и французов. В Ковно он с тридцатью солдатами успевает отвлечь внимание неприятеля от жалких остатков «Великой армии» и выходит последним, обернувшись лицом к врагу с ружьем в руке, чтобы добраться до армии через лес окружным путем. Очевидец рассказывает, как на зимний бивак корпуса, расположенного в Пруссии, неожиданно явился высокий, рослый человек в лохмотьях с блестящими глазами, с отросшей бородой... «Кто вы?» — «Я арьергард великой армии — маршал Ней »... Вот все, что осталось от арьергарда после героической защиты.

Наступают дни отречения Наполеона: и маршал Ней резко требует от императора отречься от императорского престола.

Но едва Наполеон вернулся с Эльбы, как посланный против него Ней не в силах был сражаться с прежним своим императором. При Ватерлоо закатывается звезда Наполеона. Словно предчувствуя свою близкую гибель, Ней яростно дерется с англичанами, три лошади убито под ним во время кавалерийской атаки; напрасно с почерневшим от пороха лицом, с порванным в клочья мундиром, с обломком сабли в руке, он старается во главе последних батальонов задержать стремительное бегство разбитой армии, напрасно сам ищет смерти, бросаясь на врага с криком: «смотрите, как умирает французский маршал?» Смерть пришла к нему — но от французской пули. По приговору чрезвычайного высшего суда он был расстрелян в Париже 6 декабря 1815 года.

Лучшей похоронной речью над его могилой было письмо к королю Людовику XVIII маршала Монсе, отказавшегося участвовать в суде над Неем, своим старым товарищем. «Ваше величество! Принужденный либо ослушаться вашего величества, либо погрешить пред своей совестью, я должен объясниться: я не вхожу в разбор вопроса о том, виновен ли маршал Ней, или нет. Ах, ваше величество! если бы те, кто руководит вашими советами, желали бы лишь блага вашему величеству, они сказали бы вам, что никогда эшафот не создает друзей... Неужели они думают, что смерть страшна для того, кто так часто рисковал своей жизнью? При переходе чрез Березину Ней спас остатки армии, а я пошлю на смерть того, кому столько французов обязано жизнью? Нет, ваше величество, если мне нельзя спасти своей страны и своей жизни, я, по крайней мере, спасу честь»...

Известный своей суровостью маршал Даву, бесспорно крупнейший воин великой армии, родился в 1771 г. в старой бургундской семье. Он был молодым кавалерийским офицером, когда вспыхнула революция. Даву был сам захвачен движением и этот впоследствии суровый ревнитель дисциплины, неумолимый судья дезертиров и мародеров, организовал возмущение в своем полку против товарищей. Принужденный выйти в отставку, он только чрез 2 года поступает снова в ряды армии. Храбрость и точность скоро выдвигают его из ряда товарищей. В 1804 году он — маршал и в 1806 г. наносит пруссакам страшное поражение под Ауэрштедтом. С 25.000 он побил 70.000, потеряв 10.000 из состава своего корпуса. При Эйлау, Фридланде это все тот же неустрашимый, выдержанный полководец. Но чем более идет время, тем более растет его надменное, непримиримое отношение к товарищам, его раздражительная взыскательность: он ссорится с Мюратом, с Неем, с братом Наполеона, королем Жеромом. Под Бородином ядро опрокидывает его лошадь, но он встает с земли раненый в живот, весь в крови и грязи и спешит на помощь к Нею. При отступлении Наполеон сперва назначает его начальником арьергарда, но его неумолимо жестокие кары за нарушения дисциплины раздражают армию, и Наполеон поручает арьергард Нею. После Ватерлоо он скоро устраняется от всякой деятельности до самой своей смерти в 1823 г.

За этими тремя тянется длинный ряд маршалов, усердных исполнителей воли и предначертаний императора: Виктор, разделяющий с Неем и Удино славу обороны при Березине; Мортье, знаменитый своим отступлением под Дирренштейном в 1805 г.; острый на язык, не щадящий ни себя, ни других Макдональд, последним покинувший Наполеона в тяжелые дни отречения; «Баярд французской армии» Удино, получивший до 30 ран в течение своей карьеры и отличившийся при Березине; выдвигаемые императором на место старых героев Вандамм и Гувион Сен-Сир; три превосходных кавалерийских генерала: Монбрен, Нансути и маршал Бессьер. Для всех троих Бородино было роковым. Монбрен остался на поле битвы, Нансути был ранен так, что прожил едва три года, а Бессьер, посоветовавший Наполеону не пускать в дело гвардию, потерял свою популярность среди солдат, как моральный виновник неудачи всей кампании; неудачливый Жюно. Наконец, тень императора, верный исполнитель его приказаний, Бертье.

Бертье родился в Версали в 1753 г. и поступил в армию инженер-топографом. Уже опытным штабным офицером он примкнул к Наполеону в 1796 г. С этих пор то как главный начальник генерального штаба, то как военный министр, он несет на себе тяжелую задачу внутренней организации. Окруженный громадным штабом, верный и неутомимый исполнитель приказаний императора, даже после Эйлау, когда силы Великой армии напряглись до последнего, Бертье продолжает сохранять скромное положение тени императора. Точный исполнитель приказаний вскоре совершенно убивает в себе инициативу и оказывается негодным главнокомандующим дунайской армии 1809 г., но возвращенный на свой пост главного начальника генерального штаба, он снова обретает самого себя. Вынесший на своих плечах штабную работу всех почти кампаний, он в 1812 г. принужден бороться с огромными затруднениями, — армия разноплеменная, громадных размеров, раздражительный до нельзя вследствие неудач в Испании император, — все это ложится на начальника генерального штаба, которому в то время было уже 59 лет. Постоянный спутник императора, он не знает покоя ни днем, ни ночью — иногда в течение одной ночи его вызывают раз семнадцать к Наполеону, при чем в силу строгого придворного этикета Бертье принужден являться всегда в парадной форме при шпаге. И он нисколько не изменяет своей преданности императору, своей исполнительности. Подобно Макдональду, он последним из маршалов признал Бурбонов, которым и остался верен до своей трагической смерти (падения из окна своего замка) в 1815 г.

Наполеон осыпал его наградами: Бертье первым был занесен в список маршалов; через два года он уже князь Невшательский, еще чрез три — князь Ваграмский; доходы его достигли от беспрерывных подарков до 1.200.000 франков ренты.

Особняком стоит вице-король итальянский, принц Евгений Богарне, сын Жозефины, самый даровитый, если не единственно даровитый, изо всей клики родных человечков Наполеона, во всяком случае, несравненно более привлекательный, чем все четыре брата императора. Ученик Наполеона на боевом поприще, он скоро стал обнаруживать крупные способности. В 1809 году Наполеон не побоялся доверить ему самостоятельный корпус, и Евгений блистательно оправдал ожидания отчима, разбив австрийцев под Раабом и пробившись на соединение с главной армией. Под Ваграмом он много способствовал победе, а в русском походе он покрыл себя славой в последний, самый критический момент отступления. Когда армию покинули и император и Мюрат, Евгений стал во главе ее и спас все, что еще можно было спасти. Из катаклизма 1814 — 1815 годов, Евгений, зять короля Баварии, вышел сравнительно благополучно. Он сделался родоначальником герцогов Лейхтенбергских.

Таковы крупные деятели кровавых войн: лично храбрые, одаренные сперва большим запасом инициативы, они под конец делаются исполнителями воли знаменитого полководца и лишь в решительную минуту у некоторых из них просыпается прежняя инициатива. Выросшие среди безграничного служения честолюбию, которому император ставит определенные границы, они мало-по-малу, за немногими исключениями, делаются эгоистично равнодушными к вождю, ссорятся друг с другом, не торопятся на помощь товарищу, злорадствуют его несчастью, жадно стремятся к почестям, не чужды местничества и алчны до денег. Сыновья простых крестьян, мелких торговцев, ремесленников, они часто невероятной личной доблестью создали себе блестящую судьбу, породнились с древними царствующими домами Европы и облеклись в мантию князей, герцогов и королей. Выросшие среди бурь военной непогоды, поднятые из народной массы на самый верх волной бурного патриотизма, они сами принуждены были отступить после героических усилий пред исполинской вспышкой оскорбленного народного чувства.