Заключение

Европа была поражена масштабами катастрофы, постигшей огромную по тем временам «Великую армию», которую возглавляли прославленные военачальники и сам французский император.

Особенно впечатляют потери этой армии без учета австрийского и прусского вспомогательных корпусов.

В главе, посвященной соотношению сил накануне войны, уже говорилось о том, что по подсчетам Ж. Шамбрэ численность сражавшихся в 1812 году на территории России соединений французов и их союзников составляла 610058 человек (с учетом частей при главной квартире и 21526 солдат в специальных войсках, не входивших в эти соединения). Но многие историки считают эту величину значительно завышенной, и особенно спорными являются вопросы, связанные со вторым эшелоном.

Предположим, что Шамбрэ ошибся в своих вычислениях даже не на 50, а на 100 тысяч человек.

Тогда без корпусов Йорка и Шварценберга (вместе с их подкреплениями) численность неприятельских сил составляла около 450 тысяч человек.

А осталось из них в начале декабря никак не более 10 процентов. Это ли не катастрофа?

В значительной мере поражение Наполеона в кампании 1812 года можно объяснить его собственными ошибками и просчетами, о которых подробно говорилось выше.

Так, он надеялся, что у Турции и Швеции будет достаточно причин, чтобы воевать с Россией, но этого не произошло.

Он тщательно готовился к предстоящей кампании, но его армия испытывала впоследствии острый недостаток не только в провианте и фураже, но и буквально во всем. Уже в самом начале военных действий многие солдаты занимались грабежами, и в дальнейшем масштабы мародерства и дезертирства стали угрожающими.

В июне и июле из-за плохого снабжения, жесткого климата, болезней эпидемического характера, неудовлетворительной медицинской помощи и проведения в таких условиях форсированных маршей были слишком велики небоевые потери. А недостаток качественных кормов и ухода, переутомление, холодные проливные дожди и сменивший их зной привели к очень значительной убыли лошадей в кавалерии и артиллерии.

Все это было не так опасно для «Великой армии», если бы Наполеону удалось осуществить блицкриг. Однако кампания приняла совершенно невыгодный для него затяжной характер.

Помимо этого, война для русских стала национально-освободительной. Ранее французский император уже сталкивался с тем, что на Пиренейском полуострове против его войск боролся весь народ Испании. Но в отличие от этой страны Россия имела намного большие географические размеры и ресурсы при очень суровой зиме. Ее особенностями также являлись большие малонаселенные пространства и плохие дороги.

В походе от Смоленска на Москву Наполеон, наконец, добился того, к чему стремился от берегов Немана – противник дал ему генеральное сражение. Но его предположение о том, что захват древней русской столицы, наконец, вынудит Александра I просить мира, оказалось совершенно ошибочным.

Далее за те 34 дня, которые французский император потратил в Москве на то, чтобы убедиться в полном несоответствии своих расчетов и реальности, общая ситуация в кампании для него намного ухудшилась. Но, несмотря на это, все более удручающее состояние его армии и приближающееся холодное время года, он решил идти на «зимние квартиры» через Калугу, что привело лишь к напрасным жертвам и потере драгоценного времени. И все это завершилось тем, что на пути к Смоленску к факторам, разлагавшим армию, прибавились ранние морозы и упадок боевого духа, а отступление постепенно превратилось в бегство.

Помимо того, что весь поход на Москву (т.е. включая также обратный путь) не принес Наполеону ожидаемого результата, он имел крайне негативные последствия для его главной армии, а русские за это продолжительное время накопили крупные силы на флангах за счет подхода к театру военных действий Дунайской армии и других подкреплений, и перешли к наступательным действиям сначала на Волыни и под Ригой, а позднее – у Полоцка и на минском направлении.

Вследствие этого, а также из-за серьезных изъянов в снабжении и организации тыла «Великой армии», ее высоких небоевых потерь, имевших место еще в начале кампании, при отступлении Наполеона из Москвы в Смоленске и Орше у него не оказалось ни сильных резервов, ни складов с зимним обмундированием и достаточными запасами продовольствия, а у Березины ему угрожало окружение.

Из военных неудач французского императора в этой кампании следует отметить то, что он не смог более эффективно использовать довольно неудачное расположение армий Барклая и Багратиона к 12 (24) июня и задержку последней в Волковыске.

Под Смоленском он осуществил достаточно сильный маневр, но в течение 4-6 августа лишился всех его выгод. А при Бородино ему не удалось разбить армию Кутузова.

Не осуществил Наполеон и свой замысел пройти из Москвы в Калугу. А позднее опрометчивое и медленное движение французских войск из Смоленска к Красному позволило русским последовательно разбить корпуса Богарне, Даву и Нея.

Хотя в боях на Березине Наполеон сумел избежать окружения, потери его армии были очень велики, и возникла такая ситуация в немалой степени вследствие принятых им ранее решений.

В целом французский император, ничего не добившись от Александра I, в течение одной кампании фактически лишился нескольких достаточно сильных армий.

Главную роль в том, что нашествие «двунадесяти языков» потерпело сокрушительное поражение, несомненно, сыграла героическая борьба России против завоевателей, и, прежде всего, действия ее войск и партизанских отрядов, а также стратегические решения высшего командования армии.

Однако начальный период Отечественной войны 1812 года был для России очень трудным и драматичным.

Накануне Наполеон создал против нее мощную коалицию европейских государств, а также приложил немало усилий для ее внешнеполитической изоляции. Лишь в конце марта 1812 года у Александра I появился формально первый союзник против французской империи – Швеция, а в апреле Кутузов заключил мирный договор с Турцией.

В начале XIX века у России была отсталая система формирования и комплектации войск, но все же после Тильзитского мира и до наполеоновского нашествия их численность намного увеличилась как за счет образования новых полков и дивизий, так и за счет создания рекрутских депо, учрежденных еще в 1808 году.

Утвердив в начале 1810 года проект Барклая по защите западных границ, Александр I через год уже намеревался вторгнуться в Польшу при продолжавшейся тогда войне с Турцией. А весной 1812 года, когда Наполеон в основном завершил создание армии, предназначавшейся для «русского похода», царь был увлечен планами «дальних диверсий», в соответствии с которыми следовало направить в Далмацию и Померанию 6 пехотных и 2 кавалерийские дивизии. И впоследствии они приняли участие в кампании против «двунадесяти языков» только в сентябре.

В конечном итоге к началу Отечественной войны 1812 года помимо сил, находившихся на Кавказе и в восточных губерниях, к западным границам были выдвинуты гвардия, 3 кирасирских бригады, 16 пехотных (без сводно-гренадерских) и 6 кавалерийских дивизий, объединенных в армии Барклая, Багратиона и Тормасова. Позади них на расстоянии второго эшелона располагались отделенные от их полков запасные батальоны и эскадроны (часть которых вошла в армию Тормасова).

Но еще 8 пехотных и 2 кавалерийские дивизии с 2 драгунскими полками находились на Дунае, в Крыму и на севере.

Кроме этих сил существовали резервные войска (бывшие депо). Вместе с запасными подразделениями указанных трех армий они ранее являлись источником комплектации своих полков и были разбросаны на очень большом пространстве. Наконец, в мае началось формирование 2 новых дивизий – 12 номерных полков, и еще одна дивизия должна была присоединиться к армии Багратиона.

Приехав в Вильно 14 апреля, царь фактически взял командование войсками в свои руки.

К 12 (24) июня 2-я армия оставалась на значительном удалении от 1-й, а 2-ю и 3-ю разделяло еще большее расстояние. При этом наиболее сильная 1-я армия была рассредоточена в очень обширном районе. И к той же дате Наполеон создал против нее и войск Багратиона подавляющее превосходство в силах.

Однако сначала Александр I явно придерживался плана Фуля, который этого обстоятельства совершенно не учитывал, и это едва не привело к окружению 2-й армии. Очень серьезная угроза нависала и над соединениями Барклая, если бы они не покинули построенный по указаниям Фуля Дрисский лагерь или оставались в нем слишком долго.

Видимо, осознав масштабы возникшей опасности, царь 1 июля повелел объявить новый рекрутский набор, а затем решил созвать ополчение и сформировать резервный корпус Милорадовича.

Но до конца июля основным пополнением 1-й и 2-й Западных армий была пехота небольшого корпуса Винцингероде, и, помимо этого, Барклай оставил у Дриссы усиленный корпус Витгенштейна.

Хотя Наполеон выделил еще больше сил на фланги, а его соединения несли крупные потери, накануне Смоленского сражения он все еще мог двинуть против этих двух русских армий приблизительно в полтора раза больше войск.

Для обороны Москвы Кутузову был совершенно необходим достаточно сильный резерв, но до Бородина его армия получила в подкрепление только небольшой корпус Милорадовича и московское ополчение.

В генеральном сражении 24-26 августа (5-7 сентября) ни одна из сторон не добилась убедительной победы с точки зрения тактического искусства. Но русская армия понесла в эти дни весьма серьезные потери, и даже если бы у неприятеля выбыло из строя не меньшее количество солдат, он мог оказаться 27-го в более выгодной ситуации, поскольку, по мнению русского штаба, у Наполеона накануне битвы было большое превосходство в силах, и к ее завершению он сохранил свой главный резерв. Кроме того, в тот же день к французской армии присоединилась 15-я пехотная дивизия, а Ростопчин намеревался отправить из Москвы к Можайску два полка лишь 29-го.

В дальнейшем для спасения второй столицы уже совершенно определенно требовалось усилить армию Кутузова крупными резервами, причем в короткое время. Но царь еще 24 августа сообщил главнокомандующему, что новые формирования пока не готовы, предполагая направлять ему подкрепления лишь постепенно.

Находясь в такой ситуации, а также при очень больших недостатках избранного Беннигсеном места для новой битвы и угрозе неприятельского обхода Кутузов решился принять тяжелое решение об оставлении древней русской столицы без боя.

Тем самым он сохранил армию, и затем, осуществив свой знаменитый Тарутинский марш-маневр, «оторвался» от противника и расположил войска на очень выгодной позиции, позволявшей одновременно прикрыть стратегически важные объекты и угрожать коммуникациям неприятеля.

Кутузов, по словам Н. П. Михневича, «всеми мерами старался продлить пребывание врагов в развалинах столицы», считая, что «занятие Москвы послужит к гибели французской армии».

Позднее, двинув свои войска к Малоярославцу, фельдмаршал после упорного сражения за этот город вынудил своего противника отступать по разоренному пути и организовал его «параллельное» преследование.

В дальнейших боевых действиях Кутузов стремился максимально использовать выгодно складывавшиеся для русских обстоятельства, сохранить свои войска и добиваться успеха «малой кровью», предпочитая, например, решительной и упорной битве пленение неприятеля.