Волгоградский музей изобразительных искусств им. И.И.Машкова представляет выставку «Откровенно говоря- я реалист», посвященную 130-летию Роберта Фалька

Без шумных празднеств миновал 130-летний юбилей великого художника, чья скромность и неприятие позы вошли в пословицы, ученика И.И.Машкова, участника «Бубнового валета» Роберта Рафаиловича Фалька (15(27) 1886-1.10.1958). В собрании ВМИИ находятся 32 его произведения; 6 из них будут представлены зрителям в пространстве интерактивной экспозиции «Мастерская Машкова». Мудрец с грустными глазами и извиняющейся улыбкой, он стал духовным лидером для нескольких поколений художников, причем равную роль в этом сыграли и качество его художественного наследия и сам опыт его проживания жизни.

Судьба его сложилась крайне нетипичным для советского художника образом, его искусство менялось в соответствии с его собственной логикой развития, минуя компромиссы. В юности он собирался стать музыкантом и сохранил эту любовь на всю жизнь, играл на фортепиано, был дружен с музыкантами, своих учеников учил слушать музыку жизни. В 1910-е был участником модернистского объединения «Бубновый валет», в 1920-е- стал любимейшим преподавателем Вхутемаса, с 1928 по 1937 он жил и работал во Франции. К парижскому периоду относятся три из представленных работ.

В их числе и впервые демонстрирующийся пронзительный по силе портрет умирающего Адольфа Мильмана- также ученика Машкова и участника «Бубнового валета». «Портрет художника Адольфа Израилевича Мильмана», написанный тринадцатью годами ранее, в 1916 году Ильей Машковым- один из шедевров Волгоградского собрания. Его можно отнести к лучшим портретным работам во всем машковском наследии, что, думается, вряд ли состоялось бы, если бы не особые качества самой портретируемой натуры. В нем величие и благородство, остроумие и красота, хрупкость и внутреннее горение творческого духа. В Париже Мильман оказался в надежде на избавление от неизлечимой болезни, вскоре приведшей его к полной неподвижности. Там он, не взирая на бедственное положение, продолжал участвовать в выставках, сохранял интерес к жизни. Для Мильмана посещения Фалька, его рассказы и работа над портретом были большим развлечением. Фальк отмечал присутствие духа, мужество, которое не покидало Мильмана и его родных. Он восхищался преданностью и любовью его жены, которая придумала способ общения с мужем, когда тот потерял возможность говорить, но сохранял полную ясность сознания. «Для его окружающих такая жизнь с ним громадный подвиг»,- писал Фальк. Безграничное страдание, острая, мучительная боль, смирение и достоинство перед лицом смерти стали основным содержанием портрета, созданного Р. Фальком. Мильман умер в январе 1930 года, Фальк был на его похоронах. Работа была подарена музею вдовой Фалька А.В.Щекин-Кротовой в 1989 г. в память о том, машковском портрете. Фальк говорил неоднократно о стремлении «довести лицо до лика», смысл его работ выходит далеко за рамки конкретной ситуации, приобретая общечеловеческий характер. Потому и портрет умирающего художника сообщает нечто глубоко сокровенное каждому из нас.

Работы Фальк, экспонированные в 1962 г., уже после смерти художника на знаменитой выставке в Манеже, посвященной 30-летию МОСХа, вызвали безудержный гнев Хрущева. В их числе была и картина «Обнаженная» (1922), карандашный эскиз к которой входит в нынешнюю экспозицию. В ней, как и в более раннем эскизе к картине «Красные дома» еще звучат отголоски кубизма. Через постижение кубизма, принципов Сезанна, в 1930-е гг., во время пребывания во Франции Фальк подошел к своей собственной системе, которую обозначил как «система живописной непрерывности», где поверхность холста представляла собой единое целое, а перепады напряженности являлись метафорой внутренней жизни героя, движения его духа. Всю последующую жизнь он последовательно усложнял и совершенствовал свою систему.

Его искусство опиралось на тщательное обдумывание, множество эскизов и набросков. Так появлялось множество графических работ. При точности, правдивости жизненных впечатлений, его акварельные и карандашные портреты («Девушка в красном», «Женщина с каштановыми волосами», 1930-е)- не натуралистические, а уже претворенные образы; «художник ничего не изображает, он творит»,- говорил Фальк. Человек неотделим от среды, пронизанной едиными с ним ритмами. Невероятно сложная и разнообразная техника отражает многослойность подспудных процессов жизни.

Сформировав образ в сознании, художник приступал к живописи маслом, эта крайне напряженная работа могла продолжаться годами. Своих учеников Фальк учил прежде всего ответственности, высокой требовательности к себе, каждый мазок должен быть глубоко осмысленным. Он счищал подсохший красочный слой, наносил новый, добиваясь единства всего красочного полотна. Один красочный слой сквозил, прорывался через другой. «Я же не коллекционирую свои холсты, я ищу правильное решение»,- повторял мастер. Живопись Фалька отражала как процесс постижения художником характера героя, так и сам процесс становления личности, постоянного движения жизни, взаимопроникновения души, вселенной и времени. Оттого его живопись обладает способностью всякий раз открывать для зрителя новые смыслы. Он добивался того, чтобы на его холстах создавалась «новая реальность», драгоценная материя цвета, обнаруживающая новые стороны действительности. «Откровенно говоря- я реалист»,- признавался Фальк.

Направление его поисков радикально отличалось от задач социалистического реализма. Несмотря на то, что после возвращения на родину в 1937 г. Фальк практически не выставлялся, избрав путь отшельника, авторитет его был огромен. Фактически, его пример сформировал тип художника-нонконформиста, широко воспроизведенный уже в следующих поколениях позднесоветской интеллигенции.

В 1946-1947 гг. Фальк был объявлен официальной критикой «формалистом». Его произведения не приобретались, найти работу было практически невозможно. Именно в это время его мастерство портретиста, основанное на мудром понимании человеческой сущности, достигает высочайшего расцвета.

На выставке представлен поздний шедевр Р.Р.Фалька «Портрет художника А.В.Куприна» (1946), запечатлевший его товарища по «Бубновому валету». Роберта Фалька и Александра Куприна связывала долгая и нежная дружба, еще с гимназических времен. Известно, что именно встреча с Куприным, который стал заниматься живописью в мастерской Юона, повлияла на выбор пути Фальком. Их многое сближало, в том числе и игра на фортепиано в четыре руки. Их мастерские были рядом. Интересная деталь: несмотря на дружбу, пронесенную через всю жизнь, они продолжали обращаться друг к другу на Вы. Портрет Куприна стал единственным реализованным портретом из задуманной серии взаимных портретов бубнововалетцев. Долгое позирование до крайности тяготило деятельного Куприна, и серия не получила продолжения. Образ Куприна решен в рембрандтовской традиции (что было редкостью для искусства того времени). Это сходство усиливается скрытым горением цвета, подобным тлеющим под пеплом углям, мотивом мучительно-трудного выявления одинокой фигуры из мерцающего, одушевленного пространства. Думается, учитывая душевную близость автора и модели, едва ли Фальк не наделил некоторыми автопортретными чертами портрет друга. Чего более в облике и взгляде старого художника: беззащитной хрупкости, горького прозрения, отчаяния, стоической отваги перед закрывающимся занавесом, упорной веры, взыскания ответа на вечные вопросы? Каждый раз ответ разный.

«В искусстве самое важное не метод, а личность»,- писал Фальк ученикам. Все, кто сталкивался с ним, вспоминали о нем с нежностью. Вспоминали его любовь к поэзии и постоянную жажду кого-то опекать. «Это был высокий немолодой человек со светлыми глазами под очень толстыми стеклами очков. Поражало выражение грустного спокойствия, в улыбке чувствовалась добрая горечь. Был он немногословен, говорил тихим голосом, довольно медленно, очень внимательно слушал собеседника. Одет он всегда был более чем скромно. Но странное дело, самая ординарная лыжная куртка выглядела на нем как модель от лучшего портного, потому что во всей его осанке, манере держаться, в особой, только ему присущей сдержанности была своя скромная изысканная элегантность. В нем не было ничего показного, ничего эффектного, ничего от внушительной повадки «мэтра»,- пишет А.М.Коган.

«Однажды я встретила его, влекущегося по улице,- вспоминала Т.Сельвинская- Он читал книгу, держа ее близко от глаз. Он двигался по тротуару и мостовой, перебирая ногами, как ластами, а машины и люди огибали его. Серая вязаная шапочка и длинное «сутулое» пальто, и ветхие бархатистые страницы. На лице- не покидавшая его блаженная улыбка. Он читал на ходу спокойно и не торопясь, его мир был всегда с ним, окружающее не мешало ему… Все в его картинах, творец и творение, переливались один в другое… Удивительной была его жизнь, без суеты, без зависти, без позы - истинная жизнь художника».