13 февраля 2013 года в Мемориальной усадьбе Ф. И. Шаляпина открывается выставка «Мир гения в портретах» из фондов Всероссийского музейного объединения музыкальной культуры имени М. И. Глинки и Государственного центрального театрального музея им. А. А. Бахрушина, приуроченная к 140-летию Федора Ивановича Шаляпина.
С. Рахманинов называл Шаляпина «беспредельным, феноменальным талантом во всем, за что ни берется», а в узком кругу говорил: «Я влюблен в Феденьку, как институтка». С. Мамонтов, создатель Русской частной оперы считал молодого Шаляпина своим «самым главным произведением».
В самом начале XX века Л. Андреев призвал писателей, журналистов, художников, скульпторов сохранить в памяти потомков образ великого Шаляпина, запечатлеть его личность, талант, его искусство артиста. Первыми откликнулись на этот призыв художники и скульпторы, многие из которых стали большими друзьями Шаляпина на всю жизнь. Им любуются и восхищаются как неким «шедевром», чудесным явлением, требующим увековечения. На выставке представлены эскизы В. Серова, выполненные к знаменитому портрету артиста, хранящемуся в Государственной Третьяковской галерее, один из лучших портретов работы К. Коровина, с которым певца связывали теснейшие узы дружбы. А. Головин пишет Шаляпина в ролях, работает над эскизами костюмов певца. Один из них – эскиз костюма Мефистофеля. В 1930-е годы старший сын певца, художник-портретист Борис Шаляпин, создает великолепную «шаляпиниану», блистательно изобразив отца в различных сценических образах.
Ф. И. Шаляпин терпеливо позировал и именитым живописцам (И. Репин настаивал на продолжительных сеансах, стремясь к идеальному воспроизведению натуры), и начинающим художникам и скульпторам. Известен эпизод, когда артист одновременно позировал четырем молодым художникам, которые устроили своего рода творческий поединок, результатом которого стали четыре абсолютно разных портрета Ф. И. Шаляпина.
Ф. И. Шаляпин был идеальной и уникальной моделью. Он умел быть красивым и в домашнем халате, и во фраке. Он умел замечательно носить театральный костюм, драпировать плащ, везде он добивался сильного художественного эффекта. У Шаляпина были живописны не только облачение царя Бориса Годунова или одежды Олоферна, но и лохмотья Мельника, и армяк Сусанина. А создаваемый им грим «был достоин кисти И. Репина и В. Васнецова».
Сам Ф. И. Шаляпин всегда говорил, что живопись в его творческой биографии занимала первейшее место. Работая над ролями, он, будучи прекрасным рисовальщиком, делал множество набросков грима, костюма нового оперного персонажа. Он изучал с помощью рисунка свое лицо и тело. На выставке представлены автопортреты Ф. И. Шаляпина, эскизы грима к ролям.
Особого внимания заслуживают беглые зарисовки художников, сделанные в гримерной артиста в перерывах или сразу после спектаклей. Рисунки П. Бучкина, В. Мешкова, Н. Харитонова лаконичны, но подкупают своей выразительностью. А. Бенуа успевает запечатлеть момент перевоплощения артиста в царя Бориса в графической работе «Шаляпин гримируется».
Не менее примечательно обращение к личности артиста художников второй половины XX века. В коллекции ВМОМК имени М. И. Глинки находится серия графических листов М. Курилко-Рюмина к неосуществленному кинофильму «Шаляпин» (1948), «Портрет Ф. И. Шаляпина в роли Мефистофеля» И. Оссовского, живописная работа В. Готовцева. Все эти вещи представлены на выставке.
На своем большом пути Ф. И. Шаляпин общался почти со всеми наиболее значительными мастерами русского искусства. В доме артиста художники были самыми частыми гостями. Они называли его «Рембрандтом оперной сцены», который в своем пении «был буквально живописцем». Его пение нельзя было только слушать. Его пение надо было «звукосозерцать».
Выставка открыта до 24 марта 2013 года
