В Мраморном дворце в рамках программы "Музей Людвига в Русском музее" открыта выставка произведений Бориса Заборова, русского художника, живущего в Париже. В последний раз живопись этого мастера экспонировалась в России на персональной выставке около десяти лет назад. На нынешней выставке представлен наиболее полный спектр его творчества: живопись, станковая графика, коллаж и даже скульптура.
На страницах отечественной периодики 60-70-х годов имя Бориса Заборова встречается достаточно часто. Он был вполне успешным графиком: за свои графические серии или иллюстрации к произведениям классической литературы Заборов получал премии, награждался дипломами, они постоянно экспонировались. И только давняя мечта заняться станковой картиной оставалась мечтой - советская власть была лояльна к книжной графике, живопись же находилась под пристальным наблюдением. Заборов происходил из большой семьи художников и искусствоведов , семьи с глубокими и крепкими белорусскими корнями, но в 1981 году принял решение - покинуть родину и эмигрировать в Париж. Для многих русских художников тех лет Париж виделся художественной меккой, центром мировой живописи. Однако, в Париже художнику пришлось утверждаться заново, и это был нелегкий процесс.
Перелом в ситуации произошел при разборке привезенного с собой архива. Случайно Заборов наткнулся на забытые папки с коллекцией старинных фотографий. Среди них были семейные, но в основном - случайные, которые он долго собирал: портретные, групповые, пейзажные, чаще всего кабинетного формата. "Мой остановившийся взгляд, пройдя сквозь плоскость изображения, ушел за раму фотографии, как в настежь открытое окно, в безграничное пространство воспоминаний...- вспоминает художник. -Шум Парижа за окном перестал быть слышен, но слуху открылись далекие шелесты прошедших лет. Это неожиданно новое понимание воззвало к жизни"."
А на парижском "блошином" рынке, на огромных букинистических развалах, у торговцев антиквариатом Заборов обратил внимание на старые фотографии и дагерротипы, которые открывали некую таинственную, интимную дверцу в прошлое. Отталкиваясь от этих давних свидетелей чужих судеб, он стал воссоздавать свой, особенный, живописный мир, исполненный ностальгии и светлой печали по навсегда утраченному прошлому. Старая фотография стала сначала предметом изучения, а затем на долгие годы основой произведений художника. Он по-разному использует ее: она может лишь стимулировать на создание картины, иногда становится римейком снимка, когда авторский жест "дублирует" его в живописной или графической технике, но в ином формате, она может, наконец, войти непосредственно в произведение, в его живописную ткань, как коллажный прием.
В использовании снимка для станковой картины Заборов нашел свою индивидуальную транскрипцию рhoto-based art' а. В созданной им галерее анонимных персонажей - дети, подростки, семейные группы, одинокие старики. Одной из постоянных тем художника становится тема смерти. Иногда художник сохраняет студийный интерьер (занавески, мебель, растения), иногда персонажи помещаются на нейтральном фоне или переносятся в пространство условного пейзажа. Небольшие фотографии вырастают на полотне до монументальных размеров. Они могут сохранить свою монохромность или обрести легкую цветность, намекающую на метод подкраски отпечатков акварелью.
Произведения Заборова, исполненные на бумаге, кажутся тем не менее, выполненными на дереве, изъеденным временем и жучком. Художник создает традиционный, классический рисунок, который потом покрывает слоем акриловой краски и через него еще раз прорабатывает поверхность путем расцарапывания и соскребания лишнего. Палитра художника являет набор цветов даже не довоенных, а дореволюционных, выцветших серо-коричневых фотографий.
Борис Заборов - художник меняющийся. Если в начальный парижский период коллаж лишь изредка использовался им, то к середине 90-х годов этот прием применяется все чаще и чаще. Этот путь лежит от сопоставления реального фотоотпечатка с живописным портретом к целому ряду подлинных фотографий, старинных писем, почтовых открыток и оборотов фотографий с дарственными надписями. Появляются достаточно необычные произведения, напоминающие традиции русских житийных икон - в центре произведения портрет, а по краям, в "клеймах", фотографии и документы - вымышленный архив персонажа.
Все творчество Заборова - сплошная ностальгия. Не только по ушедшей атмосфере, времени, людям. Но и ностальгия - по книгам. Книга является для Заборова своеобразной квинтэссенцией культуры. Хранительница знаний и опыта человечества, интерес к которой и само ее существование и сохранность в эпоху новых технологий , по мнению художника, находится под угрозой. В 2002 году в парижской галерее Vallois была открыта выставка Бориса Заборова "Книга", где он представил скульптурные объекты - руинированные бронзовые книги и альбомы с истлевшими и обтрепанными корешками, со сломанными замками, с полу - утраченными, затертыми названиями и иллюстрациями, книги без выходных данных. Они вопиют о своей беззащитности и нависшей над ними угрозе.
Борис Заборов живет во Франции больше двадцати лет. Судьба свела его с известными парижскими галереями Клода Бернара и Патриса Тригано. Последний с завидным постоянством в течение нескольких лет выставлял произведения художника на ФИАКе. Парижский Городской музей современного искусства (во Дворце Токио) в конце 80-х устроил его большую ретроспективную выставку. Известный московский режиссер Анатолий Васильев пригласил художника участвовать в создании спектакля для "Комеди франсез", и в 1992 г. в "Маскараде" Лермонтова актеры играли в костюмах, сшитых по эскизам Заборова. Через несколько лет возникла серия костюмов к "Лукреции Борджиа" Гюго и "Месяцу в деревне" Тургенева. И, наконец, театральный сезон 2001-2002 гг. был отмечен - вновь васильевской - постановкой "Амфитриона" Мольера , к которому художник разработал сценографию.
Живя за границей, Борис Заборов стал одним из самых знаменитых, самых покупаемых, самых дорогих художников планеты. Он работает в прекрасной студии, предоставленной ему мэрией города Парижа, он устраивает персональные выставки по всему свету, его работы нарасхват у самых знаменитых галерейщиков...Но остается "Великим затворником": свою комнату на парижском бульваре Османн он выложил изнутри звукоизоляционным материалом, порвав таким образом с современным миром. Укрывшись в своей мастерской, он постоянно рефлексирует о прошлом - в поисках утраченного времени.
