«Подвигло мщение Москву: Вспылала пред врагами И грянулась на их главу Губящими стенами». Жуковский. «Певец во стане русских воинов».

Наполеон, вынужденный спасаться из Кремля, покинул его пешком, направляясь к Арбату. Но это было настоящим выходом из огня да в полымя. Пожар достиг своего апогея, превратив Москву в подобие огненного лабиринта, в котором ничего не стоило заблудиться и стать добычею огня. Улицы представляли собою корридор, где стены были из огня, потолок из огня, так как свивавшееся жгутом, бурлившее, метавшееся из стороны в сторону, пламя порою становилось сводом над головой, а пол был вымощен тлевшими и пылавшими головешками, раскаленными угольями, горячей золой. В этот то огненный ад попал Наполеон, сбившись с дороги, хотя с ним и был проводник, но последнему, очевидно, было не легко ориентироваться среди горящих развалин, делавших дорогу неузнаваемой. «Вокруг нас, - говорит граф Сегюр, — ежеминутно возрастал рев пламени. Всего лишь одна улица, узкая, извилистая и вся охваченная огнем, открывалась перед нами, но и она была скорее входом в этот ад, нежели выходом из него. Император пешком без колебания бросился в этот проход. Он шел среди треска костров, грохота рушившихся сводов, балок и крыш из раскаленного железа». Легко себе представить, что должен был перечувствовать Наполеон. Не знав доселе, что такое страх, тысячу раз за время своей полной приключений жизни подвергавшийся всевозможным опасностям; нетронутый пулями, гранатами, пиками и саблями в тех сражениях, где он находился в центре огня или атаки, если не считать незначительнаго ранения в ногу, полученного Наполеоном при Регенсбурге в 1809 году, причем император после перевязки тотчас же снова сел на лошадь; пощаженный смертью 18-го брюмера в день знаменитаго разгона парламента штыками; избежавший гибели при взрыве адской машины в Париже на Сен-Никезской улице, 24-го декабря 1800 года; оставшийся невредимым даже после своего знаменитаго посещения зачумленных в Яффе, неужели он после всех этих удач обречен был на смерть без всякой борьбы, неужели для того победил Европу, для того объявил войну Императору Александру, для того собрал полумиллионную армию, чтобы, дойдя с нею до Москвы, сгореть в каком то костре?... Нет, это было бы слишком большой насмешкой судьбы, показалось бы просто черезчур грубо для такого человека, каким являлся Наполеон. А между тем, подвигаясь среди языков пламени, нестерпимым жаром обжигавших лицо и руки, среди столбов дыма, перехватывавшего дыхание и вызывавшего на глаза обильные слезы, среди сыпавшихся бревен и кирпичей, вдоль стен, готовых ежеминутно обрушиться тысячью обломков, не видя ничего со всех сторон, кроме однообразной картины огненного потопа, Наполеон в самом деле каждую секунду рисковал распроститься с жизнью. Но там, где была взвешена его судьба, еще не был решен жребий Наполеона, и чаша, которую ему надлежало испить, еще оставалась неполной. И потому счастье, неизменно сопутствовавшее великому полководцу, и в этот раз пришло ему на помощь. Неожиданно на императора наткнулись солдаты, занимавшиеся мародерством даже среди пожара. Узнав Наполеона, они подхватили его под руки и быстро вывели из огня. Его волосы были опалены, платье сожжено во многих местах, обожжены руки, прожжены сапоги. Выйдя из пламени, Наполеон встретился с маршалом Даву. Уверяют, что князь Экмюльский, еще страдавший от раны, полученной в Бородинском сражении, узнав об опасности, которой подвергался Наполеон, кинулся к нему навстречу, чтобы вывести из огня своего императора, или погибнуть вместе с ним. Встретясь, они бросились в объятия друг другу.

Картина Верещагина производит странное впечатление. Эта масса огня... и в середине ее Наполеон. Смотришь, и начинает казаться, что то не солдаты подхватили своего императора, а два демона вцепились в величайшего грешника, какого когда нибудь носила земля, и не увлекают его прочь из пламени, но напротив тащут дальше, дальше и вот... сейчас швырнут в самое пекло. Наполеон был гений в своем ремесле, его трагическая судьба вызывает удивление, но в то же время, как забыть о том, сколько сотен тысяч человек лишились жизни по мановению его руки, какое количество крови впитала в себя земля за то время, что Наполеон царил над Европой, и какие реки слез пролились из глаз, оплакивавших отца, мужа, брата, сына?.. Есть картина бельгийского живописца Антония Вирца, родившегося в 1806 году, когда была знаменитая битва при Иене, и в дни своей молодости постоянно слышавшего множество рассказов о кампаниях Наполеона. На этой картине Вирц изобразил Наполеона в аду посреди пламени и окруженного тенями, из которых одна предлагает ему поесть человеческого мяса. Жестокая фантастичность этой картины странным образом сплетается с символом, конечно не приходившим в голову Верещагину в то время, как он создавал свою картину «Сквозь пожар», но при взгляде на нее как то невольно встает в воображении картина Вирца.