В продолжении всего отступления Великой армии не было трагедии более мрачной, чем разыгравшаяся на Березине. Наполеон спешил из последних сил, направляясь к городу Борисову, лежащему у Березины. Здесь ему угрожала опасность быть совершенно разбитым, потому что на него со всех сторон двигались русские войска: с юга подошла армия Чичагова, так называемая Дунайская, с севера спешил граф Витгенштейн, с тыла, все время тревожа французов внезапными нападениями, шел Платов с казаками, дальше по той же дороге из Орши двигались главные силы под начальством Кутузова, который впрочем остановился в Копысе, желая дать роздых солдатам, утомленным безпрерывными маршами, а в догонку за Наполеоном отрядил Милорадовича; последний, имея в своем авангарде Ермолова, следовал неотступно по пятам французской армии, употребляя неимоверные усилия, чтобы ее догнать, до такой степени быстро уходил вперед неприятель. Но хорошо рассчитанный план с нашей стороны не удался в силу различных причин, среди которых видное место занимает то соображение, что в действиях адмирала Чичагова, раньше всех пришедшего к Борисову и его занявшего, не было достаточного стратегического рассчета, должной энергии и осведомленности. Оставаясь на правом берегу Березины и выставив в самом Борисове авангард, Чичагов допустил маршала Удино занять Борисов и тем открыть главным силам армии Наполеона свободный проход к Березине, что и произошло 13-го ноября. В тот же день утром Чичагов ушел от Борисова к югу, полагая, что Наполеон в этом же направлении будет искать места для переправы через реку. Вышло же как раз наоборот: место было найдено выше Борисова, у Студянки, где в ночь с 13-го на 14-е ноября и приступили к сооружению мостов, что представляло неимоверные трудности. Морозы хотя и стояли значительные, но лед на реке еще не установился; по ней плавали льдины, которые, не будучи настолько прочными, чтобы выдержать тяжесть людей и лошадей, лишь затрудняли постройку мостов. Материала для сооружения последних было мало. И пришлось устраивать мосты на козлах, а для того забивать в дно реки сваи, располагая ограниченным количеством инструментов; это была мучительная работа, которую солдаты выполняли с таким мужеством и самообладашем, что уже после полудня, 14-го ноября, был готов первый мост, и началась тотчас же переправа, а через несколько часов окончили второй мост, на разстоянии 200 саженей от первого и предназначенный специально для перевозки тяжестей. Все это происходило в присутствии самого Наполеона и сначала шло вполне благополучно. Но затем события круто изменились. Началось с того, что большой мост ломался два раза, приходилось его чинить, что требовало много времени, а между тем войска и обозы все прибывали и, не сдерживаемые дисциплиною, сталкивались у мостов в невообразимую кашу. Весь следующий день, 15-го ноября, продолжалась переправа, большой мост опять сломался, снова приступили к его починке, а на берегу происходило настоящее Вавилонское столпотворение, приблизительное понятие о котором дает воспроизводимая картина, относящаяся к тому моменту, когда 16-го ноября русские войска Чаплица на правом берегу Березины и Витгенштейна на левом, — атаковали французов. Накануне около Старого Борисова было у Витгенштейна горячее дело с дивизией Партуно, окончившееся совершенным поражешем последнего. Рано утром, 16-го ноября, русский авангард под начальством Властова подошел к Студянке, где Наполеон для обеспечения переправы поставил корпус маршала Виктора. Завязалось дело: 12 наших орудий, поставленных на возвышенность, открыли огонь по переправе, вызвавших на мостах ужаснейшую панику. «Безоружные и нестроевые, - разсказывает Михайловский-Данилевский в своем описании Отечественной войны, - большими кучами кидались на мосты. Исчезло различие в чинах и званиях; никто не внимал голосу начальников; каждый торопился добраться до противоположного берега, сбивал других в воду, и как мог, открывал себе дорогу по грудам тел. Здоровые, раненые и больные были раздавляемы колесами и конскими копытами; зарядные ящики, взорванные гранатами, взлетали на воздух; лошади, с опрокинутыми передками орудий и повозок, ржали, становились на дыбы, и не находя нигде прохода, спирались, другие, столкнутые с моста, падали с людьми в реку. Вопли заглушаемы были жужжашем русских ядер, треском лопавшихся бомб и перекатами пальбы, гремевшей на обеих сторонах Березины». Это была картина, трагический кошмар которой невозможно себе представить. Дело переправы несколько облегчилось, после того как Виктору, поддержанному артиллерией с противоположного берега, удалось оттеснить Властова. Но это был кратковременный успех. Подоспел корпусъ Берга и принудил Виктора отступить к самым мостам, где французский маршал продолжал мужественно обороняться до самого вечера, будучи под конец ранен. На другой день закончилась трагедия у Березины, стоившая французам не менее 25.000 вооруженных людей, а сколько погибло безоружных — сказать точно невозможно.

Но сколь ни велики были потери французов при Березине, общественное мнение всей России не считало себя удовлетворенным. При Березине был упущен момент: можно было не только совершенно разгромить неприятеля, но и, что особенно льстило бы национальному чувству, захватить в плен Наполеона. Все было заранее расчитано, подготовлено, и тем не менее Наполеон ускользнул. Естественно, общественное мнение стало искать, на кого бы сложить вину за неудачу наших операций при Березине, и в свое время главным виновником считали адмирала Чичагова, действия которого признавались недостаточно энергичными. Любопытно отметить, что сам Чичагов был настолько потрясен нравственно таким отношением к нему современников, что в 1815 году выехал из России и впоследствии даже принял английское подданство. Но конечно вина за неуспех дела при Березине ложится не только на него одного; тут было множество причин более сложных, из которых можно назвать: несвязанность в действияхъ отдельных начальников, плохую постановку разведочной службы, недостаточно быстрое преследование неприятеля и вследствие этого частую потерю его из виду и наконец, даже некоторое промедление самого Кутузова.