Какое странное стечение обстоятельств. В Фрежюс прибыл Наполеон, возвращаясь из египетского похода, сопровождаемый Мармоном, Мюратом, Бертье и другими; он шел завоевывать верховную власть представителей Франции и основывать обширную и могущественную империю. Через пятнадцать лет он прибыл в тот же город, но прибыл с другими надеждами, лишенный власти, побежденный теми народами, которые удивлялись его гению, отверженный тем самым сенатом, который так часто осыпал его самыми лестными похвалами, оставленный Мармоном, Мюратом, Бертье и многими другими, которых и называть не стоит. Наполеон прибыл в Портоферрайо 3 мая, в тот самый день, как Людовик XVIII въезжал в Париж. Власти острова Эльбы поспешили поднести поздравление новому своему государю и явились к нему на английский фрегат, на котором он прибыл на следующий день. Наполеон сошел на берег и был встречен сто одним выстрелом. Все жители, с городским начальством и духовенством, вышли ему навстречу. «Императору и свите его, — говорит очевидец, — любопытно и трогательно было видеть простодушную радость молодых жительниц Эльбы и восторг этих рыбаков, которые давно уже заставляли солдат рассказывать про блестящие подвиги и славные битвы, превозносившие имя Наполеона. Его знаменитость и несчастия равно привлекали их внимание. Спокойствие и веселость, с которыми император расспрашивал самых незначительных граждан, еще более увеличивали общий восторг».  Наполеон занялся управлением острова, как бы намереваясь долго на нем царствовать. Он изучал произведения земли и средства промышленности, осмотрел все части острова и везде приготовил важные улучшения. 26 (14) мая прибыл Канбронн с солдатами старой гвардии, пожелавшими следовать за императором в изгнание. Через некоторое время принцесса Полина и Летиция приехали к Наполеону и решили не расставаться с ним.  Наполеон нетерпеливо ждал известий из Франции. Как прежде, на берегах Нила, жадно пробегал он европейские журналы, желая знать, не пора ли перелететь через моря и ниспровергнуть Директорию, так и теперь справляется он в газетах или письмах, как французы терпят Бурбонов, и как Бурбоны с ними поступают. Впрочем, он мало заботился об оскорблениях, наносимых ему газетами. «Что? Хорошо ли меня ругают?» — спросил он однажды у генерала Бертрана, когда тот подавал ему французские газеты. — «Нет, — отвечал обер-маршал, — сегодня не говорят о вашем величестве». — «Ну, так будут говорить завтра; это перемежающаяся лихорадка; припадки эти пройдут». Скоро непостоянные французы начали жаловаться на Бурбонов и говорили, что обещания герцога д'Артуа не исполнены, эмигранты получали все почести, а солдаты армии — одно презрение. Дух неудовольствия ходил по Франции. Узнав о таком брожении умов, Наполеон решился еще раз попробовать счастья и явиться в Париж. Много писали и говорили о его сношениях во Франции и Италии, о его корреспондентах и сообщениях и непременно хотели уверить, что он оставил остров Эльбу с помощью заговора. Ныне достоверно известно, что весь заговор родился в его одной голове, что он ни с кем не советовался, и что даже накануне отъезда с острова никто не знал о его намерениях, кроме генералов Друо и Бертрана.  26 (14) февраля 1815 года, в час пополудни, Наполеон приказал гвардии своей готовиться к отъезду. Солдаты горели восторгом и кричали: «Париж или смерть!» Прокламацией известили жителей острова Эльбы об отъезде Наполеона; сестра и мать его оставались у них под их защитою. В четыре часа вечера все четыреста человек старой гвардии находились у него на бриге Непостоянный; на пяти других судах отправились двести пехотинцев, сто конных егерей и батальон фланкеров. В восемь часов император, сопровождаемый генералами Друо и Бертраном, сошел на бриг, и флотилия пустилась в путь. Встречный ветер заставил было моряков воротиться, но Наполеон настоял, чтобы продолжали путь. 1 марта, в три часа, пришли в залив Жуан и вышли на берег при Канне. Всю ночь вел он свое войско по направлению к Грасу. 4 числа прибыли они в Динь. Тут приказал он напечатать прокламации, написанные им во время плавания. Вот замечательнейшие места из этих прокламаций, отличавшихся магическим стилем Наполеона. Прокламация к французскому народу «Французы! Я возведен на престол вашим выбором; все, что совершено без вас, противозаконно. В изгнании услышал я ваши жалобы и желания; вы хотите избранного вами правления; вы обвиняли мое успокоение; вы упрекали, что я ради своего покоя жертвую благом отечества! Я переплыл моря, невзирая на опасности; хочу вступить снова в права мои, основанные на ваших. Все сказанное, написанное или сделанное со взятия Парижа останется мне навсегда неизвестным и не будет иметь влияния на важные услуги, мне оказанные». Прокламация к армии «Солдаты! Мы не побеждены! Два человека, вышедшие из наших рядов, изменили нашим лаврам, отечеству, государю и благодетелю своему. Враги наши воспользуются ли плодом наших славных трудов? Если их царствие продолжится, все исчезнет, даже память о бессмертных подвигах. Ваш полководец, призванный народным избранием на трон, с вами: присоединяйтесь к нему. Солдаты! Становитесь под знамена вашего вождя. Он существует только вами; его права суть права народа и ваши. Победа пойдет скорым шагом; орел полетит по высотам и сядет на храме Парижской Божией Матери: тогда вы станете с честью указывать на раны, тогда можете гордиться тем, что совершили, — вы будете спасителями отечества». Народ и солдаты спешили на призыв знакомого голоса и везде восторженными кликами встречали знаменитого изгнанника. Наполеон прибыл в Гап 5 марта; его встретили с возможными почестями. Далее по дороге народ выходил к нему навстречу; но еще неизвестно было расположение армии. Подъезжая к Греноблю, Наполеон узнал, что против него отправлен батальон пятого линейного полка. Авангард императора встретился с этим отрядом близ Лафрета и не мог увлечь его на свою сторону. Наполеон отправился к своему авангарду и один стал перед батальоном, который своим примером мог иметь влияние на всю армию. «Друзья мои! — сказал он. — Вы не узнаёте меня: я ваш император; если кто из вас хочет убить своего императора, своего полководца, вот грудь моя!» При последних словах он раскрыл грудь, офицер хотел командовать, но весь батальон закричал: «Да здравствует император!» В одну минуту все солдаты смешались и братскими поцелуями скрепили новый союз. Конные егеря преследовали офицера, который спасением своим обязан быстроте своей лошади.  Император продолжал путь к Греноблю посреди толпы, ежеминутно возраставшей. Прибыв в Везуль, Наполеон убедился, что восторг жителей дижонской провинции не уменьшается; прокламации его принимались с радостными кликами. Народ кричал: «Здесь Франция видит зарю своей чести и независимости!». Пока император предавался радости, видя, как дижонцы приветствуют его возвращение, к нему явился офицер седьмого линейного полка с известием, что весь полк идет скорым маршем навстречу герою Франции. Во всех случаях своей жизни Наполеон всегда оставался внешне спокойным; но теперь лицо его оживилось глубоким выражением удовольствия: он чувствует, что это событие приведет его в Тюильри без кровопролития. Выразив офицеру чувства свои к седьмому полку и к его полковнику, Наполеон пришпорил лошадь и поскакал вперед, как будто уже видел парижские ворота на карусельной площади. Вскоре раздались крики седьмого полка, смешивавшиеся с восклицаниями толпы. Впереди всех шел полковник, высокий и красивый мужчина. Его пылкий характер, доброе сердце, рыцарские привычки доставили ему полную власть над солдатами и офицерами. Он вышел из Гренобля в три часа после обеда (7 марта н.ст.), в нескольких шагах от города приказал прекратить барабанный бой, разбил один барабан, вынул из него орла и, показывая его солдатам, сказал: «Вот славное знамя, за которым вы шли в дни бессмертные! Тот, кто так часто водил вас к победе, идет к нам, желая отомстить за наше унижение, за наши бедствия! Пора лететь под его знамена, которые не переставали быть нашими. Кто меня любит, тот да идет за мною! Да здравствует император!» Солдаты, с трудом удерживавшие восторг в то время, пока говорил полковник, все разом повторили в упоении неописанной радости: «Да здравствует император!» Густая толпа людей всех сословий, всех возрастов последовала за ними навстречу герою, который олицетворял собою народную французскую славу. Нетерпение, равное с обеих сторон, сократило путь. Уже восклицания и тех и других смешиваются и сливаются. Военные товарищи, разлученные событиями 1814 года, соединились и обнимаются при кликах: «Да здравствует гвардия! Да здравствует седьмой полк! Да здравствует император!» Жители Гренобля, шедшие за седьмым полком, соединяют радость свою с восторгом горцев, которые сошли с утесов, составляя свиту Наполеона. Между тем красивый и бесстрашный полковник седьмого полка, благородный и решительный Лабедоер, пробрался сквозь толпу и бросился в объятия Наполеона. Император прижал его к сердцу и сказал ему с чувством: «Полковник! Вы возвращаете мне трон!» Ночью император прибыл к стенам Гренобля. Присутствие его было замечено жителями и гарнизонами по необыкновенному движению около него, заметному даже в темноте. Жители и солдаты, обманув осторожность коменданта, который приказал запереть ворота и взял себе ключи, перелезали через стены и спешили навстречу свите героя. Внезапно послышался в крепости звук оружия; все думали, что артиллеристы хотят начать пальбу, и толпа спешила искать убежища от картечи в соседних домах. Наполеон, не знающий страха, стоял неподвижно на мосту против батареи; его спокойствие имело влияние на дух толпы. «Император не бережет жизни, — сказал один из граждан, — станем ли мы бояться за свою?» — и бросился к бесстрашному воину, который уже приучил многих к пушечному грому. Этот пример привел опять толпу к великому человеку. Наполеон желал знать, какого рода движение происходило в крепости. Он позвал Лабедоера и велел ему поговорить с артиллеристами. Полковник поднялся на возвышение и громким голосом сказал: «Солдаты, мы привели к вам героя, за которым вы так часто следовали в битвах; примите его и повторите с нами прежнее восклицание победителей Европы: Да здравствует император!» Канониры, которых удерживала только дисциплина, не замедлили с ответом. «Да здравствует император!» — закричали они в один голос; все окружавшие их военные и граждане повторили то же восклицание.  Среди всеобщего восторга вне и внутри города Наполеон с нетерпением видел, что ворота не отворяются. Работники, жившие в предместьях и желавшие скорее видеть императора внутри Гренобля, принесли балки. Скоро Бонские ворота развалились под ударами этих новых военных орудий, изобретенных усердием рабочего класса народа; осажденные так громко приветствовали императора, что осаждающие едва могли подражать им. «Ни в какой битве не предстояло Наполеону такой опасности, как при вступлении в Гренобль, говорит Лас-Каз. Солдаты бросились на него с бешенством; думали, что его разорвут; но это было упоение любви и радости; его подняли на воздух вместе с лошадью». Прежние прокламации перепечатаны снова в Гренобле и распущены по окрестностям в большом количестве. Император пробыл в Гренобле два дня. Он делал смотр войскам и национальной гвардии, принимал поздравления властей, академий и духовенства. На смотре Наполеон был в маленькой своей шляпе и в знаменитом сером сюртуке; он подошел к артиллеристам четвертого полка и сказал: «Между вами начал я учиться военному делу; люблю всех вас, как старых товарищей; следил за вами на полях битвы и всегда был вами доволен; но надеюсь, что не будем нуждаться в ваших пушках». Наполеон выехал из Гренобля 9 марта и на следующий день прибыл в Лион в ту самую минуту, когда герцог д'Артуа, всеми оставленный, выезжал из города в сопровождении одного королевского волонтера. Император приказал дать благородному слуге своих врагов крест Почетного легиона в награду за его верность. Убедившись в предположениях своих относительно демократии и общего мнения, Наполеон счел необходимым сделать несколько уступок либеральным идеям; он чувствовал, что либералы помогут ему достигнуть Парижа, так же, как и солдаты. С этой целью издал он 13 (1) марта несколько декретов, уничтожавших королевские повеления, противные революционному духу, и дал силу прежним законам, которыми уничтожены были права древнего дворянства и рыцарские ордена. Последним декретом приказано распустить палату пэров и палату депутатов и созвать все избирательные коллегии империи в Париж на сейм для ревизии императорских учреждений. Император поехал в Бургундию, где его ожидал народ с нетерпением, не уступавшим восторгу жителей провинции Дофине. Пока он проезжает через Францию среди всеобщих восклицаний и напутствуемый благословениями граждан, Бурбоны назначают денежную награду за его голову, а венский конгресс созывает всю Европу против него. В подкрепление этих чрезвычайных мер французские и иностранные журналы возбуждают гнев и досаду в роялистах и древней аристократии и называют Наполеона жалким беглецом, которого скоро постигнет наказание со всей его шайкой. Эти оскорбления не мешают Наполеону приближаться к Парижу, хотя газеты уверяют, что он ежедневно отступает перед принцами королевского дома. 13(1) марта он ночевал в Маконе в то время, когда маршал Ней принял его сторону и издал прокламацию, которая начиналась следующими словами: «Дело Бурбонов навсегда потеряно!» 14 (2) числа он прибыл в Шалон и благодарил жителей за то, что они храбро защищались в последнюю войну против союзников. Он хотел повторить те же похвалы жителям города Сен-Жан-Делон, но не был там и послал мэру этого города крест Почетного легиона. При этом он сказал поселянам и рабочим, составлявшим большую часть его провожатых: «Для вас, добрые люди, учредил я Почетный легион, а не для эмигрантов, получающих пенсии от врагов наших!» 15 (3) марта Наполеон выехал в Отюн при радостных восклицаниях. В этот день палаты, учрежденные хартией Людовика XVIII, собрались в Париже на основании чрез вычайного повеления, изданного по случаю появления Наполеона в пределах Франции. Людовик XVIII и принцы королевского дома, пораженные ужасом при вести о появлении Наполеона, решили возобновить присягу хартии. Это торжественное действие не принесло им доверенности конституционных роялистов, которые заметили уже склонность короля к прежнему порядку.  Император продолжал быстрый поход к Парижу, несмотря на военные меры, газетные крики и убийственные приказания, которыми думали остановить его торжественное шествие. 17 (5) марта вступил он в Ожер, куда вышел ему навстречу четырнадцатый линейный полк из Орлеана. Этот полк храбро дрался в Испании и не получил почти никаких наград, соразмерных с его заслугами. Император раздал кресты офицерам и солдатам, которые были признаны отличнейшими. В Ожере маршал Ней встретился с императором. Храбрый маршал довершил дело, начатое Лабедоером. Присутствие его удовлетворило всем желаниям и надеждам Наполеона. Правительство короля находилось между тем в крайнем положении. Оно просило у палат чрезвычайных распоряжений для своего спасения, унизило гордость вельмож до того, что вынудило их являться в казармы и ласкать солдат. Но все эти усилия были тщетны: палаты не имели власти над народом, а принц над солдатами. Ничто не могло задержать, остановить Наполеона. 19 (7) марта выехал он из Ожера и прибыл в Фонтенбло 20 (8) в четыре часа утра. В ту же ночь Людовик XVIII оставил Париж и отправился за бельгийскую границу. Император торжественно проехал от южных берегов Франции до Парижа; король тихо, тайно доехал до Гента. 
|
