В кампании 1813 года Наполеон является великим полководцем более, нежели во все прежние минуты своей блистательной жизни, принадлежащей столько же эпопее, сколько и истории. Зрелище величественное и печальное! Все, что может быть дано в удел человеку: силу, терпение, великодушие, гений — все находим в Наполеоне, когда он вступает в последнюю борьбу с роком. Император объявил Франции о своих несчастьях, о своей воле, о своих надеждах. За несколько месяцев образована новая армия и готова выступить в поход, а остатки великой армии ждут своего вождя на Эльбе. Оставляя Париж, Наполеон подумал, что нужно обезопасить свою власть от ударов возмущения, пример которого был уже подан генералом Малле, и вручил высшее управление Марии-Луизе, учредив при ней совет регентства. В то же время он предупредил новый разрыв с римским двором, склонил Папу к конкордату, который немедленно был обнародован. Но среди обширных приготовлений, совершаемых под его деятельным и неотразимым влиянием, Наполеон предвидел, что на берегах Эльбы он будет иметь дело не с одной русской армией; что, вероятно, союзники его, австрийцы и пруссаки, станут, наконец, действовать против него явно. Поэтому последний набор в триста пятьдесят тысяч человек кажется ему недостаточным, и он повелевает произвести другой набор в сто восемьдесят тысяч. Французы, лишенные энтузиазма, который воодушевлял их во время Маренго и Аустерлица, приносят, однако же, с патриотическим усердием новую жертву, которой от них требуют обстоятельства. Только самые богатые классы народа, обязанные наиболее заботиться о защите родной страны, стараются посредством денег избавиться от конскрипций. Каждое семейство, зная опасности солдатского звания, истощает последние свои средства, чтобы спастись от военной службы. Наполеон знает, что удаление от военного звания возрастает по мере того, как опасности и нужды его империи увеличиваются. Оно стало заразой, которую нельзя прекратить, но можно только уменьшить силу его последствий. С этой целью Наполеон решил, что самые богатые семейства доставят десять тысяч человек для почетной гвардии, и что никакими суммами нельзя будет откупиться от этой службы. Мера эта утверждена приговором сената 3 апреля 1813 года. Между тем гром пушек на Березине возбудил в главе семейства Бурбонов новые надежды. Людовик XVIII знал, что военная восторженность французов не совсем еще исчезла, но любовь мирных граждан к Наполеону охладела. Он мог уже надеяться, что с помощью союзных монархов вступит на прародительский престол, на который он имел несомненные законные права. Вдохновленный этой мыслью, претендент напечатал в Англии и распространил в Европе прокламацию, в которой объяснял, что Наполеон есть единственная причина беспрерывных, нескончаемых войн, и сверх того обещал «уничтожить конскрипцию». Наполеон не обратил никакого внимания на эту прокламацию; он даже не вздумал воспользоваться этим случаем для удаления старых роялистов, которыми он заполнил все ветви государственного управления, доверив некоторым из них даже главнейшие и важнейшие должности в империи. Происшествия, обнаружившиеся в Германии, заняли все его внимание. Буря шумела в ганзеатических городах; вся Германия, возбуждаемая тайными обществами, готовилась к восстанию: народный ропот повлек за собой уничтожение политических учреждений в 32-й военной дивизии (в Гамбурге). Юноши, воспитывавшиеся в университетах, были главными зачинщиками этого движения; они распространяли ненависть к французам и к владычеству иностранцев. Германские правительства оказывали им покровительство, видя в этом благородном стремлении средства к ниспровержению завоевателя, наложившего тягостные цени на Германию. Страшное положение! Давно ли Наполеон имел в Германии такую же власть, как и во Франции? Вел за собою германцев, как своих подданных, и заставлял их проливать кровь за выгоды и политику Франции? А теперь германская народность вдруг восстает против французского деспотизма. Особенно в Пруссии сильнее обнаруживается эта внезапная, неожиданная перемена. Пруссия является открытой его неприятельницей, хотя сначала, по обстоятельствам, была вынуждена казаться доброжелательницей Наполеона. Император французов решается вступить в открытую борьбу с прусским королем и объявляет, что идет на Эльбу. Тотчас же является новый противник Наполеона между северными монархами. Бернадот изъявляет желание вести войска свои с русскими знаменами для общего дела. В августе 1812 года, при свидании в Або, он сказал императору Александру, который твердо решился не склоняться на мирные предложения: «Ваша решимость освободит Европу!» После бегства французов из Москвы Бернадот видит минуту, когда время уже приступить к великому делу, начатому императором Александром, и решается действовать сообразно выгодам своего нового отечества. Наполеон, разумеется, порицал его поведение и говорил: «Если б он имел ум и твердость духа, равные его званию, если б был истинный швед, как старался уверить, то мог бы восстановить блеск и силу своего нового отечества, взять обратно Финляндию и овладеть Петербургом даже прежде, чем я вступил в Москву. Но он покоряется личной ненависти, мелочным расчетам, самолюбию». События показали, что Бернадот не ошибся и умел возвеличить и усилить Швецию. Чтобы объяснить свои действия Европе и оправдать их перед потомством, Бернадот объяснил, до какой степени континентальная система вредит торговым выгодам шведов. Он написал Наполеону письмо, в котором обвинял своего прежнего вождя в том, что он ведет беспрерывные войны и пролил уже кровь миллиона людей за систему, которая вредит правам и разрушает торговлю всех наций. «Бедствия Европы, — писал он, — требуют мира, и ваше величество не должны отталкивать его». Наполеон отвечал Бернадоту тем, что оставил Сен-Клу в середине апреля и отправился на кровавое свидание, назначенное в Германии. Французская армия, вынужденная оставлять гарнизоны в каждой крепости, от Данцига до Магдебурга, была расположена на берегах Заалы, под начальством вице-короля. Дрезден и Лейпциг находились во власти союзников. Король саксонский оставил свои владения и старался спастись в местах, защищенных французскими пушками. На всех пунктах союзники подвигались вперед и пользовались отсутствием Наполеона. Наполеон прибыл в Эрфурт 25 (13) апреля, когда маршал Ней овладел Вейсенфельсом после сражения, в котором пехота (по словам маршала) показала изумительное хладнокровие и невиданный энтузиазм. Кампания начинается счастливо для французов. Результатом этого первого дела было соединение армии, приведенной из Франции Наполеоном, с остатками, выведенными вице-королем из Польши. Наполеон назначил главную квартиру в Вейсенфельсе. 1 мая (19 апреля) маршал Ней вступил в сражение с союзными войсками на равнине, лежащей между Вейсенфельсом и Эльбою. Гвардейская кавалерия под командованием герцога Истрийского, маршала Бесьера, не участвовала в деле, а понесла значительнейшую утрату. «По необъяснимой случайности, каких много в военной истории, — писал Наполеон супруге своей, — первое ядро поразило герцога Истрийского в грудь. Он приблизился на пятьсот шагов к стрелкам, желая обозреть место сражения».  Маршал Бесьер, которого можно назвать храбрым и справедливым, отличался столько же военным взглядом, опытностью в кавалерийском деле, сколько и качествами души и преданностью Наполеону. Смерть его на поле чести достойна зависти; она была так мгновенна, что, верно, он не чувствовал даже боли. Наполеон не имел другой потери, которая так сильно могла бы поразить его. Он сам написал герцогине Истрийской письмо, которое начиналось следующими словами: «Муж ваш пал на поле чести. Потеря ваша и детей ваших велика; но моя еще больше. Герцог Истрийский умер славной смертью, без страданий. Он оставляет после себя безукоризненную славу; лучшего наследства он не мог завещать детям своим». В ночь с 1 на 2 мая (20 апреля) Наполеон перенес главную квартиру в Люцен, занятый вследствие сражения, происходившего накануне. Молодая и старая гвардии окружали императора и составляли правое крыло армии. Ней, находившийся в центре, занимал Кайю; вице-король командовал левым крылом. 2 мая (20 апреля) утром армия союзников двинулась вперед пред глазами императора Александра и короля прусского, которые личным присутствием воодушевляли своих воинов, и устремилась на центр французской армии. Ней оставил занятые им деревни; несколько раз переходили они из рук в руки и, несмотря на мужество союзников, остались, наконец, во власти французов. Победа склонялась на сторону русских, когда сам Наполеон приехал помогать Нею и спас его решительным, мастерским движением. Он приказал принцу Евгению и маршалу Макдональду атаковать оба крыла союзников, а маршалу Мортье взять Кайю с помощью молодой гвардии. В то же время поставил он перед старой гвардией батарею из 80 орудий и приказал ей подкреплять центр; распоряжения его остановили натиск союзников. Ночь прекратила битву; на другой день союзники начали отступать, и это подало Наполеону повод приписывать себе полную победу. «Двадцать лет, — говорил он, — командую я французскими армиями, но никогда еще не видывал в них такого мужества, такой преданности». Он мечтает уже снова о победах, о всемирном владычестве. «Если б все монархи, — пишет он, — и все министры, управляющие кабинетами, могли быть на поле битвы, то они убедились бы, что звезда Франции не может пасть». Чтобы еще более возбудить надежду в своих войсках, он издает третьего мая следующую прокламацию: «Воины! Я доволен вами! Вы оправдали мои надежды! Вы все заменили усердием и неустрашимостью; вы в знаменитый день 2 мая разбили и принудили отступить соединенную армию русских и пруссаков. Вы придали новый блеск моим орлам; показали, на что способна французская кровь. Люценская битва будет поставлена выше битв Аустерлицкой, Иенской, Фридландской и Московской!» Наполеон очень хорошо знал, что Люценское сражение, не имевшее решительного окончания, никак не могло идти в сравнение со знаменитыми этими битвами; но он с намерением возвышал его, чтобы оживить дух солдат и удержать за собою своих германских союзников, которые содействовали ему только до его первой военной неудачи. 
|
