Заключение

Пожар войны не смог истребить глубоко укоренившиеся на российской почве семена Просвещения, и судьба университета после Отечественной войны лишь подтвердила это. История его восстановления вместе с возрождающейся из пепла Москвой не менее поразительна, чем уже освещенные нами драматические страницы его прошлого. В ноябре 1812 года, спустя лишь месяц после ухода французов, посреди разоренного города начинает работать университетская типография, и в ней вновь выходит газета «Московские ведомости». А через 9 месяцев, в августе 1813 года газета помещает объявление о начале нового учебного года в Московском университете, о возобновлении лекций и приглашении всем студентам вновь вернуться в Москву и приступить к занятиям.

Сколь отрадно было это известие для многих воспитанников университета, рассеянных по разным концам России! Снова в университет хлынул поток желающих слушать лекции профессоров, и их число даже превысило довоенный уровень. В первые годы университету было тесно в арендуемом им доме на Тверской улице, однако вскоре по проекту архитектора Жилярди было восстановлено главное университетское здание на Моховой, а через некоторое время к нему добавился и новый корпус по другую сторону Никитской улицы. Таким образом, территория университета увеличилась почти вдвое, его здания возродились такими же просторными и украшенными, как и до пожара. Исчезнувшая в огне университетская библиотека также была восстановлена в кратчайший срок (начало чему, как мы помним положил ректор Гейм, передавший для нее свои спасенные при пожаре книги): теперь она была оснащена лучшими современными изданиями по различным отраслям науки. Новые пожертвования московских меценатов восполнили утраты университетского музея, новые научные коллекции с большой энергией собирали и московские профессора. Самой тяжкой потерей была, конечно, гибель рукописей научных работ, которые готовили перед войной университетские ученые, однако тем радостнее отметить, что после войны не прекратили, а наоборот расширили свою деятельность научные общества при Московском университете, выпустив уже в 1813 году несколько сборников своих трудов.

Однако для воспитанников университета последующих поколений пожар 1812 года провел черту, резко отделявшую прежнюю историю университета от последующего времени. Так, например, учившийся здесь двадцатью голами позже А.И.Герцен в «Былом и думах» с удовольствием рассказывает студенческие предания о «патриархальном периоде», как он его называет, в жизни Московского университета перед Отечественной войной. Студенты и профессора часто обращались к этой эпохе не только потому, что это был блестящий этап университетской истории, с которым связаны имена его замечательных ученых и воспитанников, но также понимая, что именно перед Отечественной войной были заложены основные традиции университетского самоуправления, его ведущая роль в обществе, не только как научного, но и культурного центра.

С принципами устава 1804 года – доступности бесплатного высшего образования для людей всех сословий, званий, любого достатка, свободе в преподавании для профессоров и в выборе наук для студентов, автономии университета – необходимо было считаться авторам последующих университетских уставов, независимо от прогрессивности или реакционности их взглядов. Сохраняют они свое значение и поныне.

После пожара университетские традиции должны были выдержать проверку уже в новых условиях — не реформ или трагических испытаний, а спокойной, созидательной работы, и дальнейший ход истории доказал правильность пути, выбранного российским Просвещением, его неизменное и великое стремление несмотря ни на какие испытания служить на благо Отечеству.