|
| РУССКИЕ БИОГРАФИИ |
Александр Иванович Кутайсов
(1784 – 1812)
Генерал-майор
Граф
Художник Д.Доу. 1820-е гг.Отцом Александра Ивановича Кутайсова был турок, взятый ребенком в плен в Бендерах, подаренный Екатериной II своему наследнику Павлу и сделавший при дворе удивительную карьеру – он превратился из парикмахера в кавалера высших орденов, сановника и графа. Благодаря высокому положению отца Александр Иванович десятилетним был записан в гвардию унтер-офицером, в двенадцать лет – произведен в капитаны армии, а в пятнадцать – в полковники гвардии, разумеется, не служив еще в действительной службе ни часу. Однако, отличаясь любознательностью и хорошими способностями, он в следующие годы в совершенстве овладел артиллерийским делом, которому себя посвятил.
Новый император также милостиво отнесся к молодому гвардейскому офицеру. И хотя в 1805 году в действовавшую армию Кутайсов прибыл уже после окончания кампании, он все же вскоре был произведен в генерал-майоры, имея всего лишь двадцать два года от роду.
В 1806 году началась новая кампания против французов. 14 декабря под Голымином Кутайсов впервые участвовал в бою, выказав храбрость и распорядительность, а в сражении при Прейсиш-Эйлау 27 января 1807 года проявил смелую инициативу, доставившую ему почетную известность. В тот день молодой генерал командовал артиллерией правого фланга, против которого французы ограничивали свои действия слабой канонадой. Желая понять, чем это объясняется, Кутайсов выехал к центру расположения войск и с возвышенности, на которой располагалась одна из батарей, увидел за линией фронта передвижение французских частей, стягивавшихся к левому флангу русских. Справедливо заключив, что Наполеон готовит там решительный удар, Кутайсов, не испрашивая разрешения высшего командования, снял с позиций и лично повел к угрожаемому участку три подчиненные ему конно-артиллерийские роты. Они подоспели как раз вовремя. Превосходство брошенных сюда вражеских сил заставило уже обойденные ими с фланга войска генерала Остермана-Толстого начать отступление. Но тридцать шесть орудий Кутайсова, быстро установленные на позиции, ударили по французам картечью и остановили их.
В следующих боях при Ломитене и Фридланде Кутайсов также выказал мужество, находчивость, энергию и упрочил свою боевую репутацию.
Однако в наступившие затем мирные годы молодой генерал почувствовал недостаток своего образования. «Надобно спешить учиться», – говорил он друзьям. И в 1810 году, взяв годовой отпуск, Кутайсов уехал за границу, сначала в Вену, где посвятил шесть месяцев изучению турецкого и арабского языков, а затем в Париж, где ежедневно слушал лекции по математике, артиллерии и фортификации. Теоретические сведения дополнялись вечерними беседами на военные темы с французскими офицерами и генералами – участниками недавних кампаний.
Много и напряженно работая, Кутайсов не чуждался и развлечений. Веселый и приветливый, имевший привлекательную внешность, он был отличным музыкантом и рисовальщиком, легко писал звучные стихи, свободно говорил на трех европейских языках и был желанным гостем в любом обществе.
В начале 1812 года на западной границе России было собрано три армии. Самой многочисленной из них, 1-й, командовал Барклай де Толли. Кутайсов был назначен в эту армию начальником артиллерии, состоявшей из пятисот пятидесяти восьми орудий. Деятельный в период подготовки к войне, он был неутомим и в походе, и в арьергардных боях при движении армии от границы до Бородинского поля.
При представлении генералов назначенному главнокомандующим Кутузову, происходившем 17 августа в Царевом Займище, умудренный годами и боевым опытом полководец, видевший людей, как говорится, «насквозь», сказал Кутайсову, что просит его не подвергать себя излишней опасности, помнить, об ответственности, возлагаемой на него званием начальника артиллерии.
Канун Бородинского боя Кутайсов провел в напряженной деятельности, осматривая расстановку батарей, распоряжаясь доставкой снарядов, давая наставления офицерам к генеральному сражению. До нас дошел приказ, написанный им в тот день и заслуживающий особого внимания по смелости и правильности основной мысли: «Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Сказать командирам и всем офицерам, что отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, что неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».
26 августа с рассвета Кутайсов был на коне – объезжал батареи, руководя их огнем «преимущественно же, где наиболее угрожала опасность», как свидетельствует один из участников боя. Перед полуднем он приехал в ставку Кутузова у деревни Горки и присоединился к свите полководца, наблюдавшего за ходом сражения. В это время стало известно о тяжелом ранении Багратиона и страшных потерях в подчиненных ему войсках, на которые Наполеон направил главный удар лучших корпусов.
Главнокомандующий послал генерала Ермолова выяснить обстановку и сделать все, что можно, для подкрепления левого фланга. Кутайсов отправился с ним. «Дружески убеждал я его возвратиться к своему месту, – читаем в «Записках» Ермолова, – напоминая ему замечание князя Кутузова... за то, что не бывает при нем, когда наиболее надобен». Кутайсов не послушался.
Проезжая мимо батареи Раевского, находившейся в центре русских позиций, Ермолов увидел, что она только что взята французами. Понимая, какое огромное тактическое значение имеет этот пункт, он организовал контратаку и во главе близстоящего пехотного батальона бросился к батарее. Захватывая развернутым фронтом этой части группы отступавших солдат, Ермолов увлекал их за собой и в этом стремительном движении потерял из виду Кутайсова. Вскоре на поле была поймана лошадь начальника артиллерии с окровавленным седлом, а на другой день к Ермолову явился пехотный офицер и передал ордена и саблю Кутайсова, свидетелем смерти которого он был.
Говоря о Бородинском сражении, Кутузов не раз утверждал, что полной победе в нем помешала гибель Кутайсова. Действительно, его отсутствие сказалось на действиях артиллерии: многие батареи совершенно не получали пополнения боеприпасами, а также не целиком был введен в бой мощный резерв, находившийся около деревни Псарево.
Бесстрашный, порывистый, отлично знавший свое дело, Кутайсов был все же слишком молод для той должности, которую занимал. Исключительное положение, в котором он всегда находился, помешало ему выработать должное чувство ответственности за свое дело, что безошибочно подметил в нем великий сердцевед Кутузов.
«В лета цветущей молодости, среди блистательного служения, занимая важное место, пресеклась жизнь Кутайсова, – писал Ермолов в своих «Записках». – Не одним ближним горестна потеря его; одаренный полезными способностями, мог он впоследствии оказать Отечеству великие услуги».
Можно предположить, что лицо Кутайсова на портрете Военной галереи скопировано в мастерской Доу с изображения, выполненного во время пребывания молодого генерала за границей незадолго до Отечественной войны. Об этом свидетельствует такая деталь, как наличие усов, носить которые разрешалось только служившим в легкой кавалерии – уланам, гусарам и казакам.
* Текст биографии взят из 3-го издания альбома «Военная галерея Зимнего дворца» (Ленинград, «Искусство», 1981 г.)
1999, Проект «1812 год». Подготовлено к публикации Поляковым О.
