1812 г. Русские биографии. Петр Иванович Багратион.

Багратион начал службу солдатом в армейском пехотном полку ^[1]. Несмотря на громкое имя древних грузинских царей и княжеский титул, он был небогат, протекции не имел никакой и через одиннадцать лет едва дослужился до майорского чина. Но уже в те годы Багратион создал себе славу боевого офицера, не раз бывал ранен, особенно отличился при штурме Очакова, а в 1794 году смелой атакой под Варшавой заслужил похвалу самого Суворова.

Прошло пять лет, и Багратион вновь встретился с Суворовым. В Италии, в Вероне, 3 апреля 1799 года старый фельдмаршал принимал руководство над соединенными русско-австрийскими войсками. Среди представлявшихся генералов был 34-летний Багратион ^[2]. Суворов узнал и обласкал храбреца.

В тот памятный год немало русских показали себя героями на полях Италии или в горах Швейцарии, но правой рукой великого полководца стал Багратион, бессменный начальник русского авангарда. Уже 10 апреля, пройдя с отрядом сто километров в два с половиной дня, он прямо с похода взял крепость Брешия, города Бергамо и Лекко. Затем участвовал в осаде и взятии Тортоны и Турина.

После разгрома войск Моро на реке Адде и занятия Милана Суворов дал сражение армии Макдональда на берегах рек Тидоны и Треббии. В самые опасные места бросал Суворов отряд Багратиона. Враг упорно отстаивал каждый шаг, и лучшим его союзником было палящее итальянское солнце – в разгаре боя русские бойцы падали, сраженные солнечным ударом, легко раненные умирали от жажды и переутомления. Трое суток длился бой, прерываемый только короткой южной ночью. Казалось, силы обеих сторон иссякают. Вот как описывал Багратион одну из атак третьего дня сражения: «Люди мои до высочайшей степени ослабели в силах, число их уменьшалось каждую минуту от непрерывного огня. Последний запас моих гренадер пустил я в бой; ружья худо стреляли, замки и полки у них запеклись накипом от пороха».

Враг не вынес сокрушительного удара русских, дрогнул и вскоре обратился в бегство. Багратион был героем этого боя.

Через полтора месяца Суворов близ Нови разбил армию третьего французского полководца, Жубера. И снова решающий удар неприятелю нанес Багратион.

Италия была освобождена от французов. 10 сентября русские начали прославленный Швейцарский поход. Предстояло с боем преодолеть окутанные туманами, покрытые снегом горы. Через три дня, при атаке Сен-Готардского перевала, Суворов послал Багратиона в обход французских позиций. Целый день, то спускаясь в пропасти, то карабкаясь вверх по отвесным скалам, голодные и промокшие до костей, двигались доблестные солдаты, ободряемые примером Багратиона. В решительную минуту они показались на снежной вершине в тылу противника, принудив его к отступлению.

Взяв Чертов мост, преодолев двойное сопротивление упорного врага и суровой природы, Суворов приближался к месту условленного соединения с русскими и австрийскими отрядами. Но тут оказалось, что указанных «союзниками» дорог по берегу Люцернского озера не существует. Русские были в западне, окруженные вчетверо сильнейшим врагом, лишенные продовольствия, боеприпасов, артиллерии; французы торжествовали. Только исключительное мужество и вера в своего полководца спасли тогда русских. По тропинкам, доступным лишь горным оленям, двинулась армия Суворова, выбираясь из окружения.

Багратион вел авангард. 19 сентября, спустившись в долину Клюнталь, он, скрытно пробравшись лесом, неожиданно ударил во фланг дивизии Молитора и отбросил ее, наступая по узкой горной дороге, где рядом могли идти всего два человека. Шаг за шагом теснил он врага до глубокой ночи, а после короткого отдыха возобновил атаку во тьме.

Армия Суворова вырвалась из окружения. Багратион замыкал ее движение с двухтысячным отрядом, который непрерывно атаковали пять тысяч французов. За один день 24 сентября русские, переходя в контратаки, четыре раза опрокидывали врага и гнали его, после чего занимали следующую позицию, на которой выдерживали новый бой. Это давало возможность спокойно отходить главным силам Суворова. 6-й егерский полк ^[3], составлявший бессменное ядро отряда, окончил кампанию в составе всего шестнадцати офицеров и трехсот солдат, а сам шеф его – Багратион – был трижды ранен, но неизменно оставался в строю.

Поход 1799 года, совершенный под непосредственным руководством Суворова, прославил Багратиона и окончательно сформировал его дарование превосходного генерала, главными особенностями которого являлись полное хладнокровие в самых трудных, казалось бы безвыходных, положениях, непреклонная воля к победе и молниеносная стремительность нападения.

Осенью 1805 года русский корпус Кутузова спешил на помощь Австрии, трепетавшей перед приближавшимся Наполеоном. Авангардом русских командовал Багратион. Однако Кутузов не успел соединиться с армией генерала Макка – австрийцы без боя сдались Наполеону при Ульме. На русских двигалось восемь вражеских корпусов. Стремясь скорее встретить шедшее из России подкрепление, Кутузов начал отход вдоль Дуная. Перейдя на другой берег и уничтожив за собою мост, русский полководец ушел было от преследования, но австрийцы без выстрела сдали врагу другой мост, у Вены. Надо было во что бы то ни стало задержать французов, чтобы дать возможность отойти обозам и артиллерии и сохранить корпус до соединения с остальной армией.

У деревни Шенграбен 4 ноября Кутузов оставил пятитысячный отряд Багратиона с приказом: «Лечь всем, но не пропустить врага». Провожая Багратиона, Кутузов благословил его как идущего на смерть. Уходившие полки считали Багратионов отряд обреченным. Тридцать тысяч французов обрушились на русский заслон. Целый день шел жаркий бой. Но ни на шаг не отступили храбрецы Багратиона, хотя ряды их таяли, а в тылу показалась замыкавшая вражеское окружение дивизия Леграна. Лишь когда было получено известие, что Кутузов с армией находится вне опасности, Багратион ринулся в атаку, пробивая себе путь штыками. Прорвав кольцо французов, он присоединился к Кутузову с уцелевшей половиной отряда, при этом привел еще пленных и принес вражеское знамя ^[4].

Кампания 1806-1807 годов принесла Багратиону новые лавры. 27 января 1807 г. он со знаменем в руке во главе 4-й пехотной дивизии ^[5] атаковал городок Прейсиш-Эйлау и выбил из него французов; 21 мая ударил на врага у Альткирхена, после шести часов боя сбил его с выгодной позиции, обратил в бегство и, преследуя, довершил победу новым разгромом французов у Анкендорфа. Правда, из-за бездарности главнокомандующего Беннигсена Багратиону часто приходилось прикрывать отступление и редко ему представлялась возможность самостоятельных действий. Но и при этом он выказал такое боевое мастерство, что внимательно изучавший своих противников Наполеон говорил: «Багратион – лучший генерал русской армии».

В 1808 году Россия вела войну со Швецией на территории Финляндии. Во время этой кампании вновь проявилась черта, характерная для Багратиона, – чисто суворовская быстрота наступательных действий. Командуя 21-й пехотной дивизией, он нанес шведским войскам несколько поражений и в марте 1809 года принял участие в походе по льду Ботнического залива. Преодолевая мужественную оборону шведов и исключительные природные трудности, колонна Багратиона через трое суток заняла Аландские острова, а авангард ее достиг шведского берега ^[6].

Возвращение героя в Петербург стало триумфом: в его честь давали балы и обеды, писали стихи и кантаты, его портреты расходились во множестве. Все современники отмечали располагающую внешность Багратиона. Среднего роста, сухощавый, с типичным восточным лицом, он держал себя крайне скромно, но с большим достоинством. Репутация суворовского любимца, подкрепленная многочисленными победами последних лет, окружала его имя ярким ореолом славы. «Бог рати он» – так произносили его фамилию гордые им соотечественники.

Современники утверждали, что среди особенно восторженных почитателей 43-летнего генерала ^[7] была сестра Александра I – Екатерина Павловна. Испуганная увлечением великой княжны, царская семья всполошилась. Молодую девушку поспешно выдали замуж за принца Ольденбургского, а Багратион получил назначение главнокомандующим Дунайской ^[8] армией.

Несмотря на то, что он располагал едва двадцатью тысячами солдат, Багратион и здесь выказал обычные для него быстроту и решительность. За семь месяцев своего командования он нанес туркам ряд поражений и овладел несколькими крепостями.

Война 1812 года застала Багратиона главнокомандующим 2-й Западной армией, которая насчитывала сорок пять тысяч человек при двухстах шестнадцати орудиях. Штаб его находился в Волковыске, близ Гродно. Ожидая начала военных действий, Багратион создал свой план будущей кампании, построенный целиком на наступательных операциях. Между тем соотношение военных сил России, имевшей на западной границе всего около двухсот тысяч бойцов, с силами Наполеона, двинувшего для вторжения шестисоттысячную армию, было таково, что о наступлении в первое время думать не приходилось. Поэтому Багратион получил приказание отходить в глубь страны, по возможности уклоняясь от боя, уничтожая на пути врага все продовольствие и стремясь соединиться с 1-й Западной армией Барклая де Толли, располагавшейся на двести километров севернее и также отходившей в глубь страны.

Стремясь разбить русские армии порознь, Наполеон двинул наперерез Багратиону и в погоню за ним маршала Даву с семидесятитысячным корпусом, Понятовского с тридцатью пятью тысячами, Жерома Бонапарта с шестнадцатью тысячами и, наконец, генералов Груши и Латур-Мобура с пятнадцатью тысячами конницы. Казалось, Багратион будет неминуемо раздавлен. Но, умело и быстро маневрируя, русские войска отходили, обманывая или прорывая части преследователей. «Я весь окружен, – писал в те дни Багратион, – и куда продерусь, заранее сказать не могу, а дремать не стану». И он не дремал. 28 июня у Мира казаки разбили французскую и польскую конницы, 2 июля то же самое повторилось у Романова. 10-11 июля у Салтановки корпус Раевского задержал движение французов на целые сутки, а 14 июля, уйдя от взбешенного Даву, Багратион переправился через Днепр у Нового Быхова, чтобы 22-го, наконец, соединиться с армией Барклая у Смоленска.

Образцово справившись с задачей сохранения армии для следующего периода войны, но не обладая широким кругозором крупного полководца, подобным кругозору Суворова или Кутузова, Багратион не понимал необходимости отхода и негодовал на Барклая, который этого требовал.

Но в то же время Багратион верно чувствовал особый характер Отечественной войны – то, что от ее исхода зависела честь и свобода России. «Защищать родину ценой любых жертв, – писал он в те дни, – всем народом на врага навалиться, или победить, или лечь у стен Отечества... Надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах, ибо война теперь не обыкновенная, а национальная».

Велика была радость Багратиона, когда начальство над обеими русскими армиями принял почитаемый им Кутузов ^[9] и когда еще через пять дней войска остановились для боя у села Бородино ^[10].

В день Бородинского сражения, 26 августа ^[11], 2-я армия занимала левый фланг русского фронта. Войска располагались около деревни Семеновская с построенными впереди нее тремя земляными укреплениями – «Багратионовыми флешами». Сюда-то и обрушил Наполеон свой главный удар, предполагая прорвать фронт русских. С шести часов утра корпус маршала Даву начал атаку. Отхлынув под огнем русских батарей и стрелков, французская пехота перестраивалась и вновь рвалась к русским укреплениям. Поле устлали трупы врагов, многие неприятельские генералы и сам Даву выбыли из строя. Командование атакующими принял маршал Ней, корпус которого присоединился к войскам Даву. Вскоре на помощь к ним пришел и корпус Жюно. Разгневанный Наполеон требовал во что бы то ни стало прорвать левый фланг русских. Но здесь командовал Багратион, и сломить его полки было невозможно. Шесть часов подряд кипел у Семеновской упорный рукопашный бой. До ста тысяч солдат сражались за обладание деревней и флешами, огонь пятисот пушек непрерывно косил бойцов. Заваленные телами людей и коней, укрепления много раз переходили из рук в руки. Зорко следивший за событиями Кутузов подкреплял свежими частями редевшие полки 2-й армии. Неизменно спокойный Багратион распоряжался в самом пекле боя, ежеминутно рискуя жизнью. Около полудня ^[12] он отдал приказ о переходе в контратаку. Конница уже устремилась на врага, но в это время осколок вражеского ядра тяжело ранил генерала, раздробив берцовую кость левой ноги. Вот как описывает этот момент русский офицер, один из участников боя: «Постигнув намерение маршалов и видя грозное движение французских сил, князь Багратион замыслил великое дело. Приказания отданы, и все левое крыло наше, во всей длине своей, двинулось с места и пошло скорым шагом в штыки! Сошлись!.. У нас нет языка, чтобы описать эту свалку, этот сшиб, этот протяжный крик, это последнее борение тысячей! Всякий хватался за чашу роковых весов, чтобы перетянуть их на свою сторону. Но окончательным следствием этого упорного борения было раздробление! Тысячи расшиблись на единицы, и каждая кружилась, действовала, дралась! Это была личная, частная борьба человека с человеком, воина с воином, и русские не уступали ни на вершок места...».

Именно в разгар такого напряженного боя и был ранен Багратион. Снятый с коня, он еще продолжал руководить своими войсками. «Успешна ли атака кирасир?» – спрашивал генерал, в то время как врач перевязывал его рану. Но скоро от сильного кровотечения он потерял сознание и был отнесен в тыл.

Через три недели в селе Симы Владимирской губернии Багратион скончался ^[13]. Завершилось славное боевое поприще. Двадцать походов и войн, более ста пятидесяти сражений, боев и стычек значились в послужном списке сорокашестилетнего генерала.

Прошло двадцать семь лет, и в 1839 году прах героя перевезли на Бородинское поле и предали той земле, на которой смело встречал он врага и отстаивал честь Родины.

Багратион любил, ценил и понимал солдат. Бескорыстный, доступный и заботливый, он стремился воспитать те же качества в подчиненных ему офицерах. Неизменно вникая во все мелочи солдатского быта, он заботился о санитарном состоянии частей и снабжении их продовольствием и т.п. В приказах его читаем: «Главная обязанность ротных и эскадронных командиров смотреть о здоровье нижних чинов, кои всегда нужны государству и заслуживают отеческой попечительности...»; «Солдата нужно учить и готовить быть победителем, а не изнурять...»; «Всякий начальник должен стремиться приобрести любовь и доверие своих подчиненных и никогда не должен пренебрегать ими как единственными своими сотрудниками, с коими разделит славу...».

Такие слова в то жестокое время мог написать только человек истинно большого, горячего сердца и прекрасной души, каким был Петр Иванович Багратион.

Изображение Багратиона, находящееся в Военной галерее, исполнено в мастерской Доу с неизвестного нам прижизненного портрета. Характерное лицо восточного типа выражает спокойствие и непреклонность, по свидетельству современников, свойственные этому герою в самом пекле боя. Нам кажется, что множество изображений Багратиона восходят к широко известному в свое время портрету работы талантливого художника-дилетанта С.Тончи, гравированному в 1805 году Д.Саундерсом, – на подавляющем большинстве портретов голова генерала повернута в три четверти; почти все они погрудные.

На портрете Военной галереи Багратион изображен одетым в общегенеральский мундир с золотым шитьем в виде дубовых листьев на воротнике, введенный в 1808 году. В таких мундирах большинство генералов (кроме тех, что носили полковую, свитскую или генштабистскую форму ^[14]) появлялись перед войсками в дни решающих сражений, к которым, по традиции того времени, всегда готовились как к смотру, – люди переодевались в чистое белье, тщательно брились, надевали парадные мундиры, ордена, белые перчатки, султаны на кивера и т.д. Именно таким, каким изображен на портрете, – с голубой андреевской лентой, с тремя звездами орденов Андрея, Георгия и Владимира и многими орденскими крестами – видели полки Багратиона в Бородинском сражении, последнем в его славной боевой жизни.

^[1] 1 мая 1783 г. Багратион был зачислен рядовым в Астраханский пехотный полк, а 6 апреля 1786 г. в чине сержанта переведен вместе со всей ротой в новосформированный Кавказский пехотный полк.

^[3] 17 мая 1797 г. из 7-го егерского батальона (бывшего 1-го батальона Лифляндского егерского корпуса) сформирован 7-й егерский полк, командиром которого был Багратион (17 января 1799 г. Багратион был назначен шефом полка). С 31 октября 1798 г. полк стал называться по его имени - егерским Полковника (затем Генерал-Майора) Князя Багратиона полком (назывался по имени шефа до 29 марта 1801 г.). 6-м егерским полк стал считаться после расформирования 8 марта 1800 г. 1-го егерского полка.

^[4] За отличие под Шенграбеном Багратион был награжден орденом Св.Георгия 2-го кл. и 8 ноября 1805 г. произведен в генерал-лейтенанты.

^[5] Описанный сюжет не реален, т.к. во-первых, никаких дивизионных знамен в 1812 г. не было и со знаменем в руке можно было возглавить только полк или батальон, во-вторых, знамена под защитой знаменной группы носили специальные портупей-прапорщики или подпрапорщики, которые не отдавали их никому, даже генералам, а в-третьих, любой командир, начиная с батальонного, в строю должен быть верхом (в т.ч. и Багратион), а сидя на лошади держать трехметровое знамя в руке, да еще скакать с ним в атаку практически не возможно.

^[9] Вот как "радостно" описывал приезд "почитаемого им Кутузова" сам Багратион: «Хорош и сей гусь, который назван и князем и вождем ! ... Теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги !».
[См. Дубровин Н.Ф. Отечественная война в письмах современников. - СПб., 1882, с.101. Еще более резкий отзыв Багратиона о Кутузове см.: Пожар москвы. - М., 1911, ч.2, с.53.]

^[10] Князь П.И.Багратион считал, что позиция при селе Бородино, куда армия пришла 22 августа, временная, как и все предыдущие, и никакого сражения на ней опять дано не будет, поэтому произошла задержка с началом укрепления позиции 2-й Западной армии на Бородинском поле.
[См. письмо П.И.Багратиона Ф.В.Ростопчину от 22 августа 1812.]

^[11] Бородинское сражение началось 24 августа 1812 г. нападением на левый фланг русских армий и захватом французами Шевардинского редута. В этот день в сражении участвовала почти вся 2-я Западная армия, которая понесла большие потери.

^[12] Багратион был ранен около 9 часов утра, возглавив контратаку 2-й гренадерской дивизии на Северную флешь, занятую дивизией Разу. К 10 часам утра борьба за флеши практически прекратилась и русские войска отошли за Семеновский овраг.

^[14] Никакой "свитской" или "генштабистской" формы у российского генералитета 1812 года не было. Генералы носили в строю общегенеральский или полковой мундир, а вне строя вицмундир. Генерал-адъютанты имели на мундирах аксельбанты и шитье особого рисунка.