© Инна Мухлаева., 2001.
Все дополнения и исправления будут с благодарностью приняты автором по адресу Inn_Muhl@rambler.ru.

История создает мифы. Мифы о себе создают сами люди. И в особенности люди, которые делают историю. Но правда состоит в том, что историю делали не мифы, а самые настоящие люди, которых уже и разглядеть-то трудно в известных всем персонажах. Я предлагаю читателям несколько сакраментальных вопросов о таком популярном герое мировой мифологии, как Наполеон.

Разумеется, маленького.

Все об этом наслышаны. Но какого? По городам России гастролирует музей восковых фигур. Рост фигуры Наполеона – 157 см. Музейщики стараются быть верными исторической правде. То же самое число вы можете встретить в разных источниках.

В нескольких французских романах, однако, рост Наполеона колеблется от 166 до 172 см.

И этот разнобой наводит на размышления.

Откуда появилось число 157? Это похоже на перевод в метрическую систему величины 5 футов 2 дюйма. Что и составило бы 157.58 см. Если бы единицы измерения были английскими.

Рост Наполеона действительно был 5 футов 2 дюйма и 4 линии. Запротоколировано после его смерти. Но это составляет 168.79 см. Отбросив погрешность (порядка 2 мм), допустимо говорить о 169 см. Поскольку Наполеону в ту пору был 51 год, а позвонки с возрастом спрессовываются (наблюдаемое уменьшение роста может быть и 6 см), то смело можно утверждать, что

рост Наполеона в пору его карьеры не был меньше 170 см.

Что не так мало. Учитывая случившуюся с тех пор акселерацию. Известно, что средний мужской рост увеличился за прошедшие два века примерно на 10 см.И столь знаменито низкорослый император на деле не дотягивал всего-то 3 - 4 см. до гренадерского роста^[1]!

Рост Наполеона (»169 см) указан в «Словаре Наполеона» под редакцией Ж.Тюлара^[2]. Однако за последние 200 лет люди успели привыкнуть, что футы бывают только английскими, и почти никто не дает себе труда вообразить, что малорослость императора французов несколько преувеличена.

Почему же рост Наполеона еще при его жизни стал притчей во языцех?

Возможно, особенности сложения. Наполеон от рождения имел крупную голову^[3], и общая диспропорциональность оказывала влияние на восприятие. Притом молодой Бонапарт выглядел почти мальчишкой. Худой, хрупкий генерал не мог казаться рослым. Прозвище «маленький капрал» главнокомандующий Итальянской армией мог заслужить не только за малорослость, но и по малолетству – еще более кажущемуся, чем бывшему в действительности (26 лет).

Известно также, что генералы Наполеона в большинстве своем были высокими, даже очень высокими – по тем временам. Но нельзя представить, чтобы Наполеон, подобно Людовику XIV, стал подкладывать себе в обувь карточные колоды, чтобы казаться выше. Позорный прием для его достоинства. Напротив, он начинает культивировать свое отличие.

Мальчишка-генерал, завоевавший Италию, «маленький капрал» - это только начало образа скромного властелина мира, которого мы запомним не в золоте и перьях, а в серой шинели без знаков различия. Даже с треуголки он оборвет форменное золотое шитье, оставив только трехцветную французскую кокарду.

Он будет появляться в простом мундире, самый невысокий, среди высокорослых, сверкающих золотом адъютантов. Взгляд сразу же останавливается на нем – по контрасту. И этот скромный облик так противоречит высоте его положения, что не может не произвести впечатления на очевидцев.

Так создавалась легенда.

В исторической литературе упоминается, что рост адмирала Нельсона составлял 160 см, Пушкина – 166, Сталина – 165, Черчилля – льва Британской империи! – 166 см. Но все это не стало легендой. Для легенды у Нельсона был незрячий глаз, у Пушкина – бакенбарды, трубка и усы у Сталина и сигара у Черчилля.

Рост же стал одним из фирменных наполеоновских значков.

Наполеон был так честолюбив, потому что страдал от своей малорослости.

Как мы уже видели, рост Наполеона не был настолько маленьким, чтобы сильно из-за этого страдать. Но Наполеон был определенно честолюбив и определенно испытывал некий комплекс неполноценности.

Это последнее относят на счет его роста прежде всего по незнанию.

Для комплекса были куда более существенные причины.

В мемуарах о Наполеоне трудно найти упоминания о том, что будущего императора в детстве дразнили из-за его роста, но все мемуаристы рассказывают, как французские однокашники дразнили корсиканца его происхождением. Да и трудно было насмехаться над его ростом, если главный школьный противник Наполеона (а затем и противник на поле боя) Ле Пикар де Фелиппо был на полголовы его ниже^[4]!

Для комплекса были куда более существенные причины.

В возрасте 9 лет Наполеон был привезен в страну, завоевавшую его родину. Он был сыном человека, сражавшегося против французов. Плохо говорил на языке завоевателей. Имел невероятное во Франции имя. И был при этом беден. Множество причин, чтобы стать лучшей кандидатурой в школьные мальчики для битья.

Подлинным источником «комплекса Наполеона» было его, Наполеона, происхождение.

Во время обучения в Парижской военной школе он окажется среди представителей высшей французской аристократии. И унижения, которым они его подвергнут, не пройдут для него бесследно. Ему постоянно приходилось защищаться – одному против всех. И чтобы быть с ними на равных, ему просто необходимо было быть лучше них.

Всю свою жизнь он будет стараться доказать всем и каждому, что он не только не хуже, но лучше других. Несмотря на.

«Мысль, что я не первый ученик в классе, была для меня непереносима»^[5], - вспоминал он впоследствии. Яростное чувство собственного достоинства приведет его от непримиримых школьных драк сначала в ряды борцов за корсиканскую независимость, а затем уже во французскую революцию. В конце концов, завоеванный станет завоевателем.

Он будет с насмешкой, как оно того и заслуживает, относиться к попыткам установить его происхождение от Карла Великого или же от Юлия Цезаря. Он будет отказываться даже от своих безусловных предков, имеющих несомненно благородное происхождение. Все свои достоинства он будет полагать в своих же заслугах. И это не столько скромность, сколько, напротив, честолюбие.

Он не станет стесняться своего нищего лейтенантства. Он позволит себе сказать коронованным особам, сидящим с ним за столом: «Когда я был младшим лейтенантом…» И, увидев всеобщую растерянность, повторить с веселой мальчишеской дерзостью: «Когда я имел честь быть младшим лейтенантом…»^[6]

Он называл трон «куском дерева». Он не придавал мишуре никакой – кроме пропагандистской – цены.

Но в пору его главнокомандования Итальянской армией, оскорбленный высокомерием австрийских участников переговоров, он все-таки еще сорвется, как срывался когда-то кадетом, и яростно бросит им в лицо: «По происхождению я равен вашим князьям!»^[7]

Вскоре он сочтет этот аргумент жалким и будет стремиться превзойти заслугами не только современных ему монархов, но и самого Карла Великого, и Цезаря. Когда-то профессор одернул его: «Кто вы такой!» «Я человек!» - выпалил 11-летний Наполеон^[8]. Ни он сам и никто тогда не знал смысла его имени. Но он сделает все, чтобы мир его заучил. И все подобные вопросы отпали бы сами собой.

Странно даже спрашивать.

Южанину положено быть брюнетом. В плену у этого стереотипа оказываются не только кинематографисты, художники или писатели, но и профессиональные историки. Вы, конечно, встречали – или встретите – у А.З. Манфреда^[9] красочное описание черной гривы молодого Бонапарта. Вы даже увидите, что при описании внешности Бонапарта автор ссылается на мемуары современницы. Но если вы возьмете эти мемуары, то обнаружите, что в указанном фрагменте нет никаких упоминаний о цвете Бонапартовых волос^[10]. Точно так же историк называет «синие глаза» главы корсиканского правительства генерала Паоли «редкими для корсиканца».

На самом деле Паоли был не только синеглазым, но еще и блондином. Причем блондином по немецким меркам. Молодой Гете встречался с 44-летним генералом Паоли, проезжавшим через Германию в свое очередное изгнание. «Это был красивый, стройный блондин…»^[11] - пишет поэт.

Подобная масть не была на Корсике аномалией. П.Мериме, совершая свое первое путешествие на Корсику, тоже ожидал найти в корсиканцах людей подобного провансальскому этнического типа: черноволосых и черноглазых. Действительность его удивила: «Среди корсиканцев […] черноволосые встречаются столь же редко, как среди жителей северных провинций Франции»^[12]. Подобное отличие корсиканцев от соседей объяснимо островной изоляцией популяции. На острове сохранился древний этнический тип.

Известно, что среди предков Наполеона числятся и тосканцы, и генуэзцы. Но тосканское или генуэзское происхождение также не гарантия черного цвета волос. Тосканец Леонардо да Винчи и генуэзец Христофор Колумб (Кристофоро Коломбо) – жертва того же стереотипа – были голубоглазыми блондинами.

Таким же был отец Наполеона. Но сам Наполеон?

Множество мемуаристов говорят о том, что Наполеон имел серо-голубые глаза и каштановые волосы^[13].

Бальзак называет Наполеона «голубоглазым и русоволосым монархом»^[14], что особо примечательно, потому что именно Бальзак писал мемуары герцогини д'Абрантес, на которые ссылается А.З.Манфред. И романист, конечно, имел полную возможность в деталях расспросить женщину, знавшую императора еще юношей, о внешнем облике сврего героя.

Денис Давыдов впервые увидел Наполеона в Тильзите, при встрече императора французов с царем Александром I. Давыдова, знакомого с распространенными портретами Наполеона, прежде всего удивил цвет его волос: «Волосы его были вовсе не черными, но темно-русыми»^[15]. Точно так же его удивили «голубые глаза» императора, резко контрастирующие с его «почти черными» ресницами и бровями. Даже нос, который Д.Давыдов по портретам воображал «большим и горбатым», оказался «совершенно прямым, с маленькой горбинкой».

Наполеону было тогда 38 лет, а люди темнеют с возрастом – пока не поседеют. Поскольку Наполеон умер, так и не начав седеть, остается предположить, что лейтенант был просто русым. И уж совсем светловолосым в детстве.

Настоящая фамилия Наполеона – Буонапарте (Buonaparte).

Это доныне общее место. Вы найдете сведения о том, что Наполеон офранцузил свою фамилию, у самых серьезных историков. А.З. Манфред, автор лучшей русской монографии о Наполеоне, пишет о том, что, назначенный главнокомандующим Итальянской армией Французской республики, генерал Бонапарт удалил из своей фамилии нефранцузское «u», и «это краткое имя звучало уже вполне по-французски»^[16]. Ж.Тюлар, наивысший авторитет в мировом наполеоноведении, подтверждает, что Наполеон подписывался время от времени своей прежней, нефранцузской, фамилией «вплоть до 33-летнего возраста»^[17]. То есть давно уже будучи Первым консулом Французской республики.

Но действительно ли фамилия Бонапарт (Bonaparte) является такой уж французской? Если итальянское «buon» эквивалентно французскому «bon», так же, как эквивалентны в обоих языках предлоги «a», то итальянское «parte» было бы логично заменить на эквивалентное французское «part», или даже «partie». Тогда и французское звучание его фамилии изменилось бы. Но Наполеон этого не сделал.

Почему же он не довел офранцуживание до конца, ведь ему достаточно было потерять всего одну, последнюю, букву в своей фамилии?

Ответ прост. Настоящая фамилия Наполеона – Bonaparte.

Что по-разному звучит на французском и на итальянском языках, но пишется, тем не менее, одинаково.

Еще Вальтер Скотт отметил, что в свидетельстве о рождении Наполеон записан под фамилией Bonaparte, в то время как его отец там же именуется Buonaparte^[18].

Этому есть причины. Проживавшие на Корсике предки отца Наполеона не одно столетие писали свою фамилию «Bonaparte». Лишь в 1759 году, получив официальное подтверждение происхождения корсиканской семьи Bonaparte от известного флорентийского рода Buonaparte, члены семьи начинают – не всегда – использовать это тосканское написание своей фамилии^[19]. Отец Наполеона заходит так далеко, что вместе с тосканским «u» присоединяет к своей фамилии и графский титул, принадлежавший некогда его флорентийским предкам.

Сам Наполеон никогда не стремился называть себя графом. Такое жалкое честолюбие было не в его вкусе. Тосканский вариант его фамилии был документально зафиксирован во Франции в пору его учебы и последующей военной службы. Не слишком ценя пышное наименование благородных тосканских патрициев, генерал вернулся к своим корсиканским корням. И то, что «это краткое имя звучало вполне по-французски», ему, иностранцу, было только на пользу.