Взгляд из прошлого

В изучении русской военной истории специалистам неоценимую помощь оказывают военные портреты, появление которых в России восходит к петровскому времени. Мода на изображения придворных тогда исходила непосредственно от императора и его сподвижников. Значительно возрос спрос на портреты у людей, даже не приближенных ко двору, в екатерининскую эпоху, но «золотой век» русского портрета связан с войной 1812 года и традициями романтизма. Главным живописным памятником новому героическому поколению стала Военная галерея 1812 года в Зимнем дворце. Сегодня в экспозиции Государственного Эрмитажа находятся триста тридцать два портрета военачальников русской армии-участников кампаний 1812-1814 годов. Они – просто кладезь сведений для историка о прошедшей эпохе, ведь портрет – это своеобразный взгляд из прошлого, документ эпохи, как стилистический, так и исторический.

Одним из первых российских исследователей, кто стал определять персоналии неизвестных военных на портретах по деталям униформы и орденским знакам отличия стал заведующий сектором отдела истории русской культуры Государственного Эрмитажа, знаток русской военной истории и писатель Владислав Михайлович Глинка (1903–1983). Многие специалисты-историки считают его основоположником метода определения неизвестных лиц на портретах XVIII – XIX веков и отмечают, что это «крупнейшее достижение искусствознания и музейного дела». Действительно, Глинка первый стал официально применять к историко-предметной атрибуции понятие «метод» и говорить о самостоятельной «методике определения личностей, изображенных на портретах, и датировке произведений искусства по форменной одежде и орденским знакам». Сегодня мы можем сказать, что деятельность Глинки заставила официальную науку относиться к историко-предметному методу атрибуции с уважением и вниманием. Это позволило с 1979 г. сотрудникам Государственного Исторического музея на практике начать широко применять принципы атрибуции портретов по изображенным на них орденам и медалям.

Занимаясь изучением портретной живописи, Глинке удалось на основе форменных мундиров чиновников и орденских знаков аннотировать множество ранее безымянных произведений многих художников и опубликовать ряд статей о наиболее интересных исследованиях. Его усилиями были переатрибутированы десятки портретов первой половины XIX в., которые ранее даже по малейшему сходству или личной прихоти историков и искусствоведов объявляли изображениями декабристов, военачальников или видных деятелей отечественной культуры.

Но изучение военного портрета и его историческая атрибутация требует немалых знаний: способности разбираться в системе императорских чинов и воинских званий, умения определить по деталям военного костюма принадлежность портретируемого лица к определенному роду войск, а то и полку, глубоких познаний в области наградной императорской системы (ордена, медали, наградное оружие). И еще знакомства с исторической эпохой, в которой написан портрет и даже с особенностями моды на одежду и прически. То есть той совокупной системы знаний, которая вплотную примыкает к геральдике, а именно в таких областях, как фалеристика, униформология, военная символика.

Военный костюм и форменное гражданское платье позволяют лишь приблизительно определить эпоху, а вот орденские знаки чаще других деталей помогают атрибутировать лицо, изображенное на портрете. Например, по погонам или эполетам мы способны определить эпоху, но не можем сказать, какое положение занимал изображенный в обществе того времени. Если же на портрете имеются орденские знаки: кресты, ленты, звезды, то достаточно точно можно судить о том, к какому классу табели о рангах принадлежит человек, каков его чин. Орденские знаки – видимая атрибутика чинов и званий, своеобразный паспорт, по которому эксперт может прочесть многое. Далее вход идут архивные изыскания, и при удаче выясняется имя на портрете.

Известный специалист по военной и гражданской символике Александр Кузнецов (к сожалению, в 2013 году ушедший от нас), в своем труде «Энциклопедия русских наград» приводит случай, когда энтузиасту удалось при помощи анализа орденских знаков определить фамилию лица, изображенного на миниатюрном портрете. Он рассказывает, как В. Нехотин обнаружил лаковую миниатюру неизвестного офицера в форме лейб-гвардии Измайловского полка, который имел на шее крест ордена Св. Анны 2-й степени с алмазами. Кто изображен на ней? Нехотин попытался атрибутировать портрет. По архивным спискам офицеров полка он установил, что ордена Св. Анны 2-й степени с алмазами в этом полку были удостоены тринадцать офицеров: десять за битву при Бородино и трое за сражение при Кульме. Но из тринадцати человек четверо отпали, т.к. были еще ранее награждены орденом Св. Владимира, знак которого отсутствует на портрете. Еще семеро были награждены знаком ордена Св. Владимира сразу после получения ордена Св. Анны с алмазами.

Осталось двое претендентов, те, которые были без знаков ордена Владимира – П.П. Мартынов и Н.Г. Сомов. Однако В. Нехотин по архивным данным выяснил, что Сомов был переведен в Измайловский полк только в 1811 году, и свой орден Св. Анны 2-й степени он получил еще в лейб-гвардии Конном полку.

Так, по сведениям А. Кузнецова, был открыт портрет Павла Петровича Мартынова – генерал-лейтенанта и генерал-адъютанта. Обнаруженный и атрибутированный портрет по стечению обстоятельств стал единственным сохранившимся изображением этого героя 1812 года.

Мундир на вас, конечно, павлоградский?

Портрет лейб-гвардии гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова (1775-1823). Орест Кипренский. 1809. Холст, масло.

Интересен и случай с атрибутацией портрета гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова, который долгое время считался принадлежащим другому человеку. Давайте посмотрим на эту картину выдающегося русского художника Ореста Кипренского. На нем изображен красивый и бравый гусарский офицер в полной форме, стоящий в небрежно-свободной позе. Он, гордо подбоченясь, положил руку эфес сабли. Отметим, что на картине офицер изображен без орденских знаков, что затрудняет ее атрибутацию. По оценке искусствоведов картина обладает рядом несомненных художественных достоинств, а многие ей восхищаются: «одухотворенность мужественного и одновременно мечтательного воина усилена романтической атмосферой полумрака, пронизанного скользящими пятнами света, а яркие и нарядные цветовые сочетания придают портрету парадность».

Но кто же изображен на портрете? Около 140 лет считалось, что на портрете известный герой Отечественной войны 1812 года, партизан Денис Давыдов – «поэт, рубака, весельчак». Почему? Инициалов под портретом Орест Кипренский не поставил (когда он писал ее, и так было понятно, кто на портрете), просто подписал: «Портрет Давыдова». Известен год написания картины – 1809. Поэта и партизана Дениса Давыдова художник также писал, и впоследствии потомки запутались: так получилось, что Денис Давыдов стал после войны более известен как поэт и партизан, а оба Давыдовых были гусарами, оба воевали с Наполеоном... Поэтому, долгое время считалось, что на портрете изображен именно гусар-партизан Денис Давыдов. И только в 1948 г. в реестре работ О. Кипренского напротив этого полотна были обнаружены инициалы «Ев. В.» – что означало «Евграф Владимирович», а не «Денис Васильевич», и тогда искусствоведы задумались.

Портрет Дениса Васильевича Давыдова. Художник Дж. Доу. 1822-1828 гг. Холст, масло.

Но истина восторжествовала уже в наше с вами время, когда специалисты занялись тщательной атрибутацией портрета. Именно точность в передаче деталей военного костюма, которая и была свойственна О. Кипренскому (в данном случае сложного гусарского обмундирования), позволяет с уверенностью утверждать, что на портрете изображен не Денис Васильевич Давыдов. Богатая расшивка доломана шнурами и бахромой говорит, что перед нами штаб-офицер. А Денис Давыдов в 1809 имел всего лишь чин ротмистра (что соответствовало пехотному капитану). Можно отметить и еще одну деталь, которая прямо говорит, что перед нами не Денис. Это гвардейская лядуночная перевязь с пряжкой, на которой изображен вензель императора. Денис Давыдов не был гвардейцем, он служил в Ахтырском гусарском полку, в отличие от Евграфа, который был штаб-офицером Лейб-гвардии гусарского полка. Поэтому вывод однозначен – изображенную на портрете форму в 1809 г. мог носить именно полковник Лейб-гвардии гусарского полка Евграф Владимирович Давыдов. Кстати у каждого гусарского пока была своя форма с рядом отличий – помните в картине «Гусарская баллада» поручик Ржевский, встретив молодого корнета, тут же определяет его полк: «Мундир на вас, конечно, павлоградский?»

Остается добавить, что Дениса и Евграфа Давыдовых часто называют двоюродными братьями, но степень их родства не установлена, скорее всего, они были гораздо более дальним родственниками. Но гусары были хорошо знакомы и их часто путали даже при жизни. Вот отрывок из письма Дениса Евграфу: «Любезный друг Евграф Владимирович. Я сейчас получил бумагу от Князя Петра Михайловича Волконского на мое имя, но распечатавши ее, нашел, что она принадлежит тебе, почему я ее к тебе посылаю и радуюсь, что Царь наш не забывает верных слуг Отечества. Тебе душевно преданный Денис Давыдов. Киев 9-го марта 1816 года».

Анна на шее

Портрет поручика лейб-гвардии Семеновского полка П.Г. Бибикова. Неизвестный художник. 1804-1805.

А вот интересный случай с портретом гвардейского офицера без подписи кисти неизвестного художника, который теперь широко известен как портрет поручика лейб-гвардии Семеновского полка П.Г. Бибикова и датирован 1804-1805 гг. Как удалось определить, что неизвестный художник написал именно этого офицера и именно в этот период?

Изначально, мундир изображенный на картине (цвет, покрой, высокий воротник с вышивкой, два ряда пуговиц, серебряный офицерский пояс) не вызывал сомнений, что он принадлежит офицеру лейб-гвардии Семеновского полка. И время написания картины на первый взгляд легко определить по таким интересным деталям как напудренные волосы и офицерский эполет на левом плече. Историкам известно, что пудрение волос, широко распространенное в России во времена императора Павла I, у офицеров русской армии и гвардии отменено осенью 1807 г. А на портрете у офицера присутствуют следы пудры на волосах, значит и датировать портрет нужно периодом до 1807 года. С другой стороны, многие русские офицеры по привычке продолжали пудрить волосы и позже. Но на что историкам и специалистам эполет на левом плече? Известно, что он для русских офицеров был введен только с 17 сентября 1807 года. Значит, портрет написан около 1807 года или несколько позже.

Но при внимательном рассмотрении полотна искусствоведы и реставраторы обнаружили, что эполет, так же, как и георгиевская пряжка на груди офицера с изображением миниатюрной наградной золотой шпаги, приписаны на картине уже после ее создания! Почему это было сделано? Видимо были свои причины. Тогда вступили в силу правила атрибутации портрета по признакам награждения – георгиевская пряжка с наградной золотой шпагой ясно свидетельствует, что изображенный являлся кавалером золотого офицерского оружия. Золотое оружие, как правило, для офицера было первым награждением и предшествовало представлению к императорскому ордену. Как мы видим, на портрете знаки орденов отсутствуют. Значит, нужно было искать офицера-кавалера золотого оружия, не награжденного орденами.

Но золотое наградное оружие можно было заслужить только в бою – значит, офицер участвовал в кампаниях 1805-1807 гг. Списки гвардейских офицеров-семеновцев, удостоенных золотого оружия в тот период известны. Были изучены архивы, и выяснилось, что среди четырех офицеров-семеновцев, награжденных золотыми клинками за храбрость в тот период, к данному портрету подходит только поручик П.Г. Бибиков, получивший золотой клинок за русско-австро-французскую войну 1805 года. Он служил в Семеновском полку с 1804 по 1805 год и по полковым спискам был одним из адъютантов М.И. Кутузова, выделенных от гвардии, что подтверждается и его аксельбантом на портрете. А вот золотым оружием он был награжден за прошедшую кампанию только весной 1806 года, чем и объясняется более позднее добавление деталей на портрете.

У исторической атрибутации есть не только живописная сторона, но и другая – литературная. Когда писатель или литератор описывает конкретный исторический период в своем труде (роман, повесть, рассказ), связанным с войной и участием в ней офицеров императорской армии, он должен не только четко знать историческую эпоху, но и разбираться в системе императорских чинов, воинских званий и особенностей ношения орденских знаков. А то может получиться, как с русскими писателем, кстати, большим знатоком пушкинской эпохи, Юрием Николаевичем Тыняновым. Видимо многие читали его интереснейший роман «Смерть Вазир-Мухтара», одними из действующих лиц которого является великие русские писатели А.С. Пушкин и А.С. Грибоедов. К сожалению, незнание системы ношения российских императорских орденов, в частности ордена Св. Анны, сыграло с Тыняновым злую шутку. Приведу отрывок из его романа – действие происходит на Кавказе, где наместником царя и главнокомандующим русской армией в 1827-1829 гг. был известный военачальник генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич (кстати, один из четырех российских полных кавалеров военного ордена Св. Георгия):

– Поздравляю вас, господа!

Грибоедов знал заранее, с чем. Орден Святой Анны второй степени с алмазами был обещан ему Паскевичем.

– Подай мне фрак. Орден.

Он долго вворачивал перед зеркалом золотой шпинек в черное сукно.

– Криво? – спросил он Сашку.

– Нет, прямо-с.

Пушкин был недоволен, зол. Он посмотрел на Грибоедова и вдруг улыбнулся, как заговорщик.

– «Анна»? – Он увидел следок от ордена на грибоедовском сюртуке. И потом уже другим тоном: – Все говорят, вы пишете южную трагедию?

Портрет полковника гвардейской артиллерии Д.А. Столыпина. Неизвестный художник. После 1814.

Прекрасная сцена беседы двух великих русских писателей, описанная Тыняновым. Только вот детали не сходятся. Все вторые степени русских орденов, в том числе и ордена Св. Анны, носились не на груди, а на шее! На ленте соответствующих цветов. Автор совершенно напрасно продырявил черное сукно фрака А.С. Грибоедова…

Для примера приведем интересный портрет полковника гвардейской артиллерии Д.А. Столыпина, датированный после 1814 г. Написан неизвестным художником. Широко разведенные края воротника изображенного говорят о том, что мундир сшит до 1812 г., но вероятно, благодаря удобству в походах владелец носил его до концакампании 1814 года, когда и был, по-видимому, написан этот портрет. Золотое шитье на воротнике мундира, введенное в 1811 г., говорит о принадлежности офицера к гвардейской артиллерии. Залихватский вид человеку, изображенному на картине, придает мягкая фуражка-бескозырка. Такие в 1812-1814 гг. (нередко вместо громоздких неудобных киверов и шляп) носили многие русские офицеры. На шее мы видим как раз орден второй степени Св. Анны на ленте, а поверх его прусский орден «За заслуги». Как видим, мундир для Св. Анны нигде сверлить не приходилось.

Кстати, некоторые специалисты считают, что портрет исполнен как раз германским художником, который и изобразил на шее немецкий орден поверх российского. Мы можем также определить другие награды, которые имел офицер: на груди – орден Св. Владимира четвертой степени и медаль в память Отечественной войны 1812 г., австрийский орден Леопольда и баварский Максимилиана-Иосифа.

Голицын или Кнорринг?

Миниатюра с изображением генерала от инфантерии графа С.Ф. Голицына из коллекции великого князя Николая Михайловича.

«При определении персонажа портрета, – утверждал В. Глинка, – не следует полагаться только на форму и ордена. Ордена, при получении новой награды, дописывали и даже переписывали... Только комплексное изучение портрета позволит считать ваше определение бесспорным». Однажды В. Глинка рассказал об интересном случае атрибутации одного портрета малоизвестного русского офицера, которая длилась несколько лет! Весь процесс застопорился из-за одного единственного орденского знака. Внимательно изучив мундир и награды офицера на картине, Владислав Михайлович, как ему показалось, определил его имя. Однако пересмотрев еще раз формулярные списки наград, а они в императорской России составлялись тщательно и подробно, он заметил, что на портрете изображен орден, которым офицер не был награжден. Сходились все детали, кроме этой. Поэтому поиск, по сути, зашел в тупик, и портрет так и остался безымянным. Прошло несколько лет. Работая в архиве над другой темой, Глинка неожиданно нашел документы, подтверждающие что у офицера имелся именно тот орденский знак, который изображен на портрете! Оказалось писарь или кто-то другой ошибся и занес в формуляр другую награду.

Очень часто происходит и так, что портреты определяются специалистами ошибочно и только спустя годы выясняется истина. А бывает и наоборот: кто-то пытается приписать портрет другому лицу, но ошибается. К последнему относится известный случай с попыткой историка Отечественной войны 1812 года А. Подмазо переатрибутирвать миниатюрный портрет князя Сергея Федоровича Голицына, до революции хранившийся в собрании члена императорской семьи великого князя Николая Михайловича. К сожалению, нынешнее местонахождение подлинника неизвестно, а изображение миниатюры в очень неважном качестве, как портрет князя С.Ф. Голицына, было опубликовано в издании «Русские портреты XVIII и XIX столетий».

На миниатюре изображен военный в общегенеральском мундире, употреблявшемся с 1808 по 1817 год. На груди три орден­ские звезды и маленькая шитая звезда Мальтийского ордена. На шейной ленте большой Георгиевский крест второй степени. Три звезды исследователь определил как звезды орденов Святого Александра Нев­ского, Святого Георгия и Святого Владимира. Составив список генералов, которые в период с 1808 по 1817 год имели те же ордена, что и военный на портрете, отбросив генералов, носивших мундиры полков, шефами которых они были, А. Подмазо пишет: «Остаются только две кандидатуры – Голицын Сергей Федорович и Кнорринг Богдан Федорович. Голицын умер в 1810 году и до конца жизни, как это видно на портретах, написанных в 1808–1810 годах, пудрил волосы и носил бакенбарды. Все это отсутствует у изображенного на портрете. К тому же на портретах Голицына крест мальтийского ордена пришит над верхней звездой, а на этом портрете – между двумя верхними звездами. Это тоже говорит не в пользу Голицына, так как перешивать пришитый к мундиру крест с одного места на другое никто бы не стал. Поэтому приходится признать, что на портрете из коллекции великого князя Николая Михайловича изображен именно Богдан Федорович Кнорринг».

Портрет генерала от инфантерии Б.Ф. Кнорринга.

Однако исследователь ошибся. На маленькой репродукции, конечно, трудно отличить звезды орденов Св. Андрея Первозванного и Св. Александра Невского – они обе были восьмиконечными и отличались только девизами и изображениями в центре. Но специалисты, несмотря на это, все же определили, что это скорее звезда Св. Андрея. А генерал от инфантерии Богдан Федорович Кнорринг (1746–1825) главнокомандующий русской армией во время русско-шведская войны 1808-1809 годов и смещенный Александром I за нерешительность при проведении операции по переходу через Ботнический залив, не имел ордена Св. Андрея Первозванного. Кроме того великий князь Николай Михайлович в коллекции которого и находилась эта миниатюра, был известным и крупнейшим знатоком русской военной истории и системы императорских наград. Он написал фундаментальное исследование об эпохе императора Александра I и вряд ли мог ошибиться в определении звезды высшего российского ордена даже на маленькой миниатюре.

Что касается замечания исследователя о перешивке знака мальтийского ордена, то художник мог просто перенести его с одного места на другое – так было удобнее при написании миниатюры. Генерал Б.Ф. Кнорринг известен по другому портрету, опубликованному в том же издании «Русские портреты XVIII и XIX столетий». Его со­поставление с изображением на миниатюре и другими известными портретами князя С.Ф. Голицына – в пользу Голицына.

Князь С.Ф. Голицын о время русско-турецкой войны 1787-1791 годов особо отличился при штурме Очакова и сражении при Мачине, за что был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. В июле 1788 года Голицын получил чин генерал-лейтенанта. В 1797 году был назначен командиром лейб-гвардии Преображенского полка. В том же году он был произведен в генералы от инфантерии. В 1798 году при Павле I в результате придворных интриг был отставлен от службы, но со вступлением на престол Александра I назначен генерал-губернатором Прибалтийского края и инспектором по инфантерии Лифляндской губернии. В 1802 году Александр I пожаловал Голицыну высшую награду Российской империи — орден Святого апостола Андрея Первозванного. Он награжден также орденами Св. Александра Невского, Св. Владимира 1-й степени и некоторыми иностранными орденами.

Генерал без мундира?

Портрет генерала П.Л. Батюшкова. Неизвестный художник.

К сожалению и в наше время известно немало случаев ошибочной атрибуции портретов. Так, выдающийся русский художник XVIII-XIX вв. О. А. Кипренский на протяжении тридцати лет творчества написал сотни изображений своих соотечественников и создал подлинную энциклопедию русского общества в портретах, поражающую диапазоном индивидуальных характеристик и точностью изображения деталей не только человеческого лица, но и костюма. Но вот беда, сегодня десятки из них неатрибутированы, т.е. искусствоведам доподлинно не известно, кто на них изображен. А этот факт порождает многочисленные спекуляции.

Например, в 2004 году издательство «Новый ключ» выпустило книгу Е. Перкина «Люди Александровской эпохи на портретах О.А. Кипренского». В ней автор попытался самостоятельно атрибутировать ряд безымянных полотен, но ему не хватило достаточных знаний исторических реалий эпохи и правил, бытовавших в первой четверти XIX века, поэтому в отношении многих он ошибся.

Приведем только один пример. В издании помещен портрет неизвестного в штатском платье, исполненный Кипренским итальянским карандашом на бумаге в 1812 году и ныне находящийся на хранении в Государственном русском музее. Автор книги «Люди Александровской эпохи на портретах О. А. Кипренского» определил его как изображение Павла Львовича Батюшкова – дяди известного поэта того времени К.Н. Батюшкова (его Кипренский также писал).

Почему многие специалисты категорически не согласны с Перкиным? Давайте рассмотрим этот вопрос подробно. Историческая атрибутация – очень интересное и увлекательное занятие, требующее не только начальных знаний униформологии и фалеристики, но и исторических реалий прошлого – правил поведения и ношения мундира. Попробуем разобраться.

Нам доподлинно известны два изначальных параметра: год написания портрета (1812) и то, что он списан с натуры – то есть человек вживую позировал художнику. Теперь внимательно изучим биографию П.Л. Батюшкова. Обратим внимание, на то, что он – боевой офицер и впоследствии, генерал. Батюшков поступил на военную службу в 1774 году рядовым лейб-гвардии Семеновского полка, и только спустя 15(!) лет в 1789 году был произведен в первое офицерское звание прапорщика. Это говорит о многом – скорее не было у него высоких покровителей, и только ревностной службой и храбростью он мог себе заслужить погоны офицера. Именно в 1789 году он в составе десанта семеновцев на гребных судах участвовал в военных действиях против шведов в Финском заливе и, видимо, отличился, получив в награду офицерский чин. Затем успешно продолжил службу в Семеновском полку, был произведен последовательно в подпоручики, поручики, капитан-поручики, а в 1796 году – в капитаны.

Портрет поэта К.Н. Батюшкова. Художник О. Кипренский.

После вступления на престол Александра I в 1801 году Батюшков был произведен в генерал-майоры и продолжил службу советником Военной коллегии. В 1803 году он назначен членом Военной коллегии и занимал этот пост до реорганизации Военного министерства в 1812 году. И только в 1821 году Павел Львович отошел от военной службы, поскольку был «пожалован в тайные советники и назначен к присутствию в Правительствующий Сенат».

Таким образом, в год написания портрета П.Л. Батюшков находился в Петербурге, являлся генералом и членом Военной коллегии. В соответствии с правилами той эпохи, генерал, находящийся на действительной службе, не мог носить штатского платья: он обязан был быть всегда одетым в генеральский мундир или генеральский сюртук. И даже если находился вне службы, например, дома, принимая гостей! Штатское платье могло использоваться генералами и офицерами только во время пребывания за границей в отпуске или после выхода в отставку. Поэтому Батюшков никак не мог позировать Кипренскому в гражданской одежде, это равносильно – появлению на императорском приеме без орденов!

Кстати об орденах. Точного списка орденов генерала П.Л. Батюшкова нет. Но известно, что в 1819 году он был награжден орденом Св. Анны 1-й степени, а в 1824 году орденом Св. Владимира. Ясно, что эти ордена не могли украсить его грудь в 1812 году. Однако один знак ордена к моменту написания портрета 1812 года он точно имел – это крест Св. Иоанна Иерусалимского командорской степени, пожалованный ему еще Павлом I. Это явствует из его генеральского формулярного списка за 1818 год, находящегося в РГВИА. После воцарения Александра I Мальтийские орденские знаки были изъяты из системы российских наград, но всем ранее награжденным позволялось их носить. Поэтому, будь на картине изображен П.Л. Батюшков, скорее всего на одежде должен был бы быть крест мальтийского ордена, а его нет. Исходя из изложенного выше, этот портрет не может принадлежать П.Л. Батюшкову. Но чей он? Это еще предстоит определить историкам и искусствоведам.

Известен портрет Павла Львовича Батюшкова, написанный неизвестным художником, видимо уже после 1824 года. Батюшков изображен на нем в общегенеральском русском мундире с аннинской звездой (она единственная из звезд русских орденов носилась на правой стороне груди), с аннинской красной с золотистой каймой лентой через левое плечо (знаки 1-й степени ордена) и с владимирским крестом 3-й степени на красно-черной ленте на шее. Мальтийского креста на мундире художник не изобразил, но это вполне можно объяснить: спустя почти 25 лет с момента смерти основателя этого ордена в России Павла I он окончательно потерял свою легитимность.

«Креста дать не могу, потому, что не христианин».

Исфандияр-хан II. С.М. Прокудин-Горский, фотография 1911 года.

При применении метода исторической атрибутации нужно быть очень корректным и осторожным, иначе можно впасть в заблуждение и таким образом дезориентировать других людей. Так, к сожалению, не избежал ошибки при аннотации одного из исторических портретов известный специалист по военной и гражданской символике, автор многочисленных трудов по истории российских и советских наград Александр Александрович Кузнецов.

Как-то зайдя в редакцию журнала «Ориентира», где я работаю, он показал неизвестное цветное фото «мужчины, среднеазиатского типа в военной форме, который сидит в кресле на пленере». А. Кузнецов определил его как «азиатского генерала на русской службе», награжденного орденами Св. Анны (красная с золотой каймой лента через плечо) и Св. Станислава (звезда), а также знаком с монограммой Николая II, который был им классифицирован как «знак императорского конного конвоя». Несколько позже А. Кузнецов нашел еще одно, более позднее и четкое фото азиата с указанными орденами, но уже с голубой лентой через плечо и неизвестной медалью с профилем Николя II на груди. «Мужчина» этот оказался последним ханом Хивы Исфандияр-ханом II. А снимок, как и первый, был сделан пионером цветной фотографии в России С.М. Прокудиным-Горским. Кузнецов нашел его издании «Московский журнал» №9 от 2009 г. с подписью: «С.М. Прокудин-Горский. Исфандияр-хан II. Фотография 1911 года».

Особое возмущение Кузнецова вызвали именно голубая, как он посчитал, лента и звезда на груди – знаки высшего ордена Российской империи Св. Андрея Первозванного. Он горячо убеждал меня, «что император Николай II никак не мог пожаловать хивинскому хану высший орден империи Андрея Первозванного», поэтому это фото – «маскарад». К тому же, по его словам, мусульмане «не награждались российскими императорскими орденами с изображением православных святых – Андрея, Владимира, Анны». В качестве довода он привел и письмо Екатерины Великой к Потемкину от 5 июня 1783 года в отношении награждения крымского хана: «Письмо твое, мой милый друг, от 18 мая, я получила, чтоб желание ханское в рассуждении голубой ленты удовлетворить и при том сохранить все то, что мне и ему сохранить надлежит, то приказала я изготовить голубую ленту через плечо с медальоном овальным, на котором посреди алмазов слово из надписи ордена святого Андрея: ВЕРНОСТЬ, звезда же бриллиантовая и с той же надписью, а ему при том сказать надлежит, что креста ни он носить не может, ни я дать не могу ему, потому, что он не христианин».

Это действительно так, но медальонами орденские кресты неправославным заменялись очень непродолжительное время. В Статутах российских орденов (Свод учреждений государственных от 1892 года) закреплено следующее положение: «на звезде и крестах всех степеней, жалованных не христианам вместо изображения святых и вензелевого имени изображается императорский российский орел». Поэтому сами орденские кресты нехристианам вручались, хотя в этом есть и определенное противоречие: лик святого на кресте заменялся, а сам орденский крест – также христианский символ оставался неизменным.

Вглядевшись в фото, принесенное А. Кузнецовым, я обнаружил то, что лежало на поверхности, но почему то ускользнуло от взгляда опытного специалиста – голубая орденская лента была у хана перекинута через левое плечо. А сие означало, что это не Андрей Первозванный, лента которого носилась через правое плечо, а знак ордена Белого Орла – именно у него была темно-синяя лента через левое плечо (разница между голубым и синим цветами на старой фотографии весьма условна). Александр Александрович согласился, что ошибся, признав, что взгляд его со временем «замылился» и посетовал на то, что уже опубликовал на одном из профильных интернет-сайтов свою точку зрения «на это маскарадное фото». Эта статья, кстати, и после смерти А. Кузнецова в 2013 году продолжает блуждать по сети, ее можно найти и сейчас. Что же, бывает, что и такие маститые эксперты ошибаются…

Давайте попробуем атрибутировать фотопортрет хивинского хана, обладателя трех императорских орденов, знака с монограммой русского царя и царской медали на голубой андреевской ленте. При этом не стоит забывать слова метра исторической атрибутации В. Глинки: «при определении персонажа портрета не следует полагаться только на форму и ордена. Только комплексное изучение портрета позволит считать ваше определение бесспорным».

Во-первых, следует ответить на вопрос: почему на халате среднеазиатского аристократа, мусульманина погоны русского генерал-майора? Хан Хивинский Исфандияр-хан (в написании того времени Сеид-Асфендиар-Богадур-Хан), живший в 1871-1918 гг. получил свой титул в наследство от отца Сеид-Мухамед-Богадур-Хана. В 1873 году русские отряды под командованием генералов Кауфмана и Веревкина после мучительного и долгого похода в песчаных степях Туркмении взяли приступом город Хиву и «принудили хивинцев изъявить покорность русскому царю». С этого времени прекратилось самостоятельное политическое существование ханства Хивинского. Хан Сеид-Мухамед-Богадур-Хан (отец в Исфандияр-хана) в августе 1873 г. признал себя вассалом российского царя и ему, как союзнику, были предоставлены различные почести и привилегии: присвоен чина генерал-лейтенанта с зачислением в Оренбургское казачье войско. С его кончиной в 1910 г. на хивинский престол вступил его сын Исфандияр. Он был лоялен к « белому царю», прекрасно говорил по-русски, много путешествовал по России и даже был приглашен в 1896 году на торжества в Санкт-Петербурге для присутствия на коронации Николая II. Именно тогда ему и была вручена серебряная медаль на голубой андреевской ленте «В память коронации Николая II», которую мы и видим на фото Прокудина-Горского.

Еще при жизни отца Исфандияр-хан был зачислен в Оренбургское казачье войско и ему присвоено казачье звание войсковой старшина, а со временем он получил чин казачьего генерал-майора – отсюда и генеральские погоны на фото. В 1902 году хан был пожалован титулом Его Сиятельства, по восшествии на престол (за смертью отца в 1910 г.) титулом Его Светлости, а в 1913 – Его Высочества. В 1911 г. Исфандияр-хан был зачислен в Свиту Его Императорского Величества (ЕИВ) и стал именоваться генерал-майором Свиты ЕИВ.

Теперь рассмотрим знаки орденов на портрете хана и сравним их с данными из увесистого архивного документа под заглавием «Список генералов русской армии по старшинству. Составлен по 15.04.1914. Петроград, 1914». В нем значится, что «Хан Хивинский Сеид-Асфендиар-Богадур-Хан, генерал-майор Свиты ЕИВ награжден: в 1896 г. орденом Св. Станислава 1-й степени, в 1900 г. орденом Св. Анны 1-й степени с бриллиантами и в 1911 г. орденом Белого Орла». Необходимо заметить, что все ордена хана были выполнены в варианте «для нехристиан», это хорошо видно на увеличенном фрагменте орденских звезд с фотографии Прокудина-Горского.

Увеличенный фрагмент мундира Исфандияр-хана с орденами.

Как следует из «Списка по старшинству…», знака «За службу в конвое императора Николая II» у хана Хивинского не было. Тут, к сожалению, Кузнецов также ошибся. Знак на фото является бриллиантовым вензелем Николая II, наградой, которую царь жаловал высшим офицерам и генералам за отличную службу. Согласно вышеприведенного «Списка по старшинству…» он появился у Исфандияр-хана в 1896 году.

На фото хана хорошо видны два из трех знаков ордена Белого Орла, врученного ему царем в 1911 году: темно-синяя лента через левое плечо и слева на груди восьмиконечная звезда, на синем ободе которой написан девиз «За веру, царя и закон». Сам знак ордена Белого Орла, носившийся на ленте у бедра, на фото разглядеть нельзя. Этот орден по статуту стоял выше ордена 1-й степени Св. Анны, поэтому его знаки и доминируют на портрете. Иначе хан, как на первом фото, принесенным Кузнецовым, был бы облачен в красную аннинскую ленту с золотой каймой. На правой стороне груди Исфандияр-хана хорошо видна аннинская звезда – знак первой степени ордена Св. Анны. И наконец, слева, ниже звезды ордена Белого Орла располагается звезда ордена Св. Станислава, что показывает его кавалерство 1-й степени этого ордена. Словом, фотопортрет Прокудина-Горского полностью соответствует «Списку по старшинству…» от 15 апреля 1914 года.

Остается только добавить, что автор внес свою лепту в процесс атрибутации этого портрета и при изысканиях обнаружил, что орден Белого Орла, врученный хану, также как и Анна, был с бриллиантами, что означало фактически высшую степень этой награды. Это следует из статьи в журнале «Родина» за 1911 г. (№ 24, с. 3.). «Хивинский хан Сеид-Асфендиар в С-Петербурге». В ней сказано: «В Петербурге в последние дни находился Его Светлость Сеид-Асфендиар, хан Хивинский…. Государю Императору благоугодно было зачислить хана в свиту Его Императорского Величества и собственноручно вручить хану Хивинскому знаки ордена Белого Орла с бриллиантами». Четкое фото Прокудина-Горскогоэтот факт подтверждает: на нем хорошо видно, что звезды орденов Св. Анны и Белого Орла явно украшены бриллиантами в отличие от звезды Св. Станислава.