Май

В России 1 мая из числа рекрут 82-го набора были образованы так называемые номерные полки с 1-го по 8-й пехотные и с 1-го по 4-й егерские. Их подготовкой во Владимире, Костроме и Ярославле занимался Н.Ю. Урусов, а в Рязани, Тамбове и Воронеже – В.А. Русанов. Эти полки имели полный штатный состав, включая запасные батальоны.

По мнению В.И. Харкевича, Александр I «остановился на решении усилить войска на северном театре» и направить 2-ю армию в район Пружан, а обсервационный корпус Эссена к Волковыску в мае, «когда получено было известие о сосредоточении главной массы французской армии на нижней Висле»^[19]. Соответствующее повеление императора военный министр направил Багратиону 9-го.

Однако после перемещения этих сил Волынь и Подолия оказывались намного менее защищенными в случае неприятельского вторжения со стороны австрийской границы. И, видимо, по этой причине еще в конце апреля началось усиление 3-й обсервационной армии Тормасова войсками 2-й, а в конечном итоге из состава последней на Волыни остались 9-я, 15-я, 18-я пехотные и 5-я кавалерийская дивизии, а также Павлоградский гусарский полк (без учета специальных войск).

Важно также отметить, что согласно назначению от 5 мая Тормасов стал главнокомандующим действующей армией, которая была создана, в сущности, заново. Ее основную часть составят войска Багратиона, и она также будет усилена запасными подразделениями и несколькими действующими кавалерийскими полками. А резервных войск в ней фактически не будет.

Схема 2 соответствует по времени началу мая, но разделение сил 2-й армии указано уже итоговое, на конец месяца. На схеме также отмечено решение направить запасные части – 12 батальонов 3-й и 4-й дивизий с 4 эскадронами к Бауску (предписание Барклая от 8-го числа), в чем можно заметить обеспокоенность за крайний правый фланг «северного театра».

Хотя расстояние между 1-й и 2-й армиями сокращалось, оно оставалось все же весьма значительным. При этом численность последней уменьшилась почти вдвое. Правда, это компенсировалось в некоторой степени тем, что в подчинение Багратиона поступал весь обсервационный корпус Эссена, но фактически без возможности полностью распоряжаться им по собственному усмотрению. В то же время оставленные на Волыни дивизии 2-й армии отделяло слишком большое расстояние не только от Вильно и Гродно, но даже от Дрогичина, где впоследствии перейдут российскую границу австрийские войска, составлявшие крайний правый фланг «Великой армии».

Таким образом, к концу мая без учета специальных войск и казаков у Барклая и Витгенштейна всего было 8 пехотных, кирасирская и 2 кавалерийские дивизии, а также гвардейские полки, а у Багратиона формально – 5 пехотных, кирасирская и 2 кавалерийские дивизии.

Узнав о назначении Чичагова, Кутузов решил приложить все усилия для скорейшего заключения мира с Турцией, и 4 мая ему удалось добиться согласования всех спорных вопросов, а 16-го мирный договор был подписан, и для его окончательного вступления в силу требовалась лишь его ратификация турецким султаном и российским императором.

Чичагов прибыл в Бухарест, согласно рапорту Кутузова, 6 мая (любопытно, что с момента его назначения на указанные выше посты прошло около месяца), и в дальнейшем он убедился в решительном нежелании турок вступать в какой-либо военный союз с Россией, на что продолжал надеяться Александр I. Однако адмиралу, судя по его воспоминаниям, в конце мая – начале июня стало казаться, что данный союз и не нужен, поскольку «Тормасов в состоянии сопротивляться австрийцам», а у самого Чичагова «довольно сил, чтобы удержать турок и произвести диверсию»^[20].

Нарбонн прибыл из Берлина в Вильно 6 (18) мая. Там дважды добилась успеха русская разведка. Во-первых, ей удалось снять копию с имевшейся у французского посланника секретной инструкции Наполеона. А во-вторых, Нарбонну через агента, которому тот доверял, были переданы ложные сведения о дислокации и состоянии русских войск. Агент также сообщил о том, что русские намерены активно препятствовать переходу неприятеля через Неман, и планируют обороняться возле своих границ.

Наполеон приехал в Дрезден 4 (16) мая и оставался там почти две недели. Ему, несомненно, было хорошо известно о русских планах вторжения в Варшавское герцогство. И при таком развитии событий весьма уместным оказался бы план «оборона – контрнаступление», имевший немало достоинств. Но если бы противник предпочел вести военные действия на своей территории, то, естественно, возникала ситуация, намного отличавшаяся от предыдущей.

Однако в обоих этих случаях французский император стремился и надеялся провести «вторую польскую» кампанию в столь же молниеносном стиле, как и многие другие.

Доказательства этого, на наш взгляд, довольно очевидны. Ведь Наполеона совершенно не удовлетворили ни захваченная к началу августа большая территория России, ни возможность готовиться на ней к новой кампании или возродить там Польшу. Ему не удалось к тому времени добиться победы «одним громовым ударом», и, видимо, надеясь все-таки нанести этот решающий удар, он повел свою армию на Москву.

Независимо от намерений противника Наполеон планировал скрытно направить свои главные силы в общем направлении на северо-восток, к нижнему Неману. В соответствии с этим замыслом осуществлялось и развертывание «Великой армии» на Висле. Основная левофланговая группа войск включала армейские корпуса Даву, Удино и Нея, а также 1-й и 2-й корпуса кавалерийского резерва. В начале мая они расположились от Балтийского моря до Торна. При этом основные силы находились у Эльбинга, Мариенбурга и Мариенвердера.

В районе Варшавы к тому времени дислоцировались 5-й и 8-й армейские корпуса с 4-м корпусом кавалерийского резерва, а южнее – 7-й армейский корпус Ш. Рейнье. Все эти войска входили в правофланговую группу, подчиненную вестфальскому королю Жерому. А между Варшавой и Торном, у Плоцка была сосредоточена центральная группа под командованием Э. Богарне – 4-й и 6-й армейские корпуса с 3-м корпусом кавалерийского резерва.

Из числа указанных соединений в состав «северной» группы войск входило 12 пехотных дивизий, 13 легких кавалерийских бригад, 5 дивизий тяжелой конницы и около половины всей артиллерии. В составе группы под командованием Жерома всего было 7 пехотных дивизий, 7 легких кавалерийских бригад и одна дивизия тяжелой конницы. А у Богарне имелось 5 пехотных дивизий, итальянская гвардия и тоже 7 легких кавалерийских бригад с одной дивизией тяжелой конницы.

Находясь в Дрездене, Наполеон ожидал прибытия Нарбонна, но не прерывал подготовку к кампании. Так, 5 (17) мая он торопит войска, которые идут к Висле, и приказывает создать запасы муки в Эльбинге и Остероде. А 9-го помимо организации складов провианта Нею и Богарне предписывается направить свои передовые отряды в Остероде и Виленберг, куда в первых числах июня (по н. ст.), вполне возможно, они должны будут перенести и свои главные квартиры.

14 (26) мая французский император отдает известную директиву Даву о том, что конечным результатом всех движений войск является сосредоточение 400 тысяч солдат в одном месте. При этом нельзя полагаться на местные ресурсы, и все необходимое следует иметь при себе^[21].

Такое решение в организации снабжения, конечно же, увеличивало нагрузку на транспортное обеспечение. И во французских войсках помимо полковых, артиллерийских и инженерных обозов функции по доставке различных грузов должны были осуществлять еще 17 специальных батальонов, имевших в своем распоряжении почти 6 тысяч повозок. В некоторых из них в качестве тягловой силы использовались волы.

Относительно небольшая часть этих батальонов была в составе дивизий и армейских корпусов. Остальные, как указано во многих расписаниях, состояли при Главной квартире. А у союзников имелись свои обозные части. Наполеон также рассчитывал перевозить грузы водным путем, например, по Неману от Тильзита.

Однако уже при движении «Великой армии» от Вислы к российским границам в снабжении появились значительные сбои, а в дальнейшем и очень серьезные проблемы. Если так случилось, то, по-видимому, были неверными предварительные расчеты и предположения, или, во всяком случае, не все удалось предусмотреть.

Так, собственные транспортные средства французов были приспособлены для хороших дорог, и на песчаном или размытом дождем грунте довольно быстро приходили в негодность. К тому же основная часть повозок была большой вместимости, и все их стремились максимально загрузить, из-за чего лошади и волы вынуждены были тратить много сил, особенно на вязком грунте.

Замена своих повозок на местные приносила определенную пользу, но в целом обозы двигались вслед за войсками слишком медленно.

И одной из самых серьезных проблем стала очень значительная убыль тягловых животных, вызванная их переутомлением, недостатком кормов удовлетворительного качества и даже воды, плохим уходом и жестким климатом. Поскольку восполнить эту убыль не удавалось, приходилось просто оставлять повозки со всем, что в них находилось.

Следует также заметить, что, непрерывно продвигаясь на восток, «Великая армия» все более удалялась от Данцига и других баз снабжения на Висле. Но для создания столь же крупных баз у Немана и далее требовались и транспорт, и немало времени.

При таких обстоятельствах армия была обречена на голод, и поэтому большое значение для нее приобретали как раз местные ресурсы.

Однако позднее, когда она двигались уже по территории России, противник использовал «тактику выжженной земли», как правило, не оставляя при своем отступлении ничего ценного. И поэтому большой удачей был захват русских армейских магазинов или складов, а также запасов продовольствия в городах.

Хотя Наполеон и приказал снабдить войска фальшивыми деньгами, они начали грабить местное население уже с самого начала войны, что впоследствии имело для завоевателей намного более негативные последствия, чем просто недружелюбное отношение к ним. Стремясь избежать разорения и насилия, многие крестьяне стали покидать свои жилища, забирая имущество и угоняя скот, а позднее взялись и за оружие. И, как хорошо известно, в дальнейшем против французов и их союзников началась достаточно активная и масштабная партизанская война.

Правда, Наполеон рассчитывал, что провиант и прочее будут охотно поставлять дворяне Литовского княжества, поскольку он создал для них это независимое государство и сохранил там крепостное право. Тем не менее, снабжение «Великой армии» оставалось крайне неудовлетворительным, хотя ситуация временами и улучшалась (как правило, после продолжительных остановок).

По тем же причинам, которые вызывали большую убыль тягловых животных в обозах, довольно быстрыми темпами росло число больных и павших лошадей в артиллерии и кавалерии. И поскольку найти им замену, в том числе за счет местных ресурсов, тоже часто было слишком трудно или совсем невозможно, то это приводило к совершенно очевидным негативным последствиям для этих родов войск. Заметим также, что в кавалерии состояние многих из оставшихся в строю лошадей являлось даже опасным для всадников.

Плохое снабжение, несомненно, оказывало очень негативное влияние на войска, вызывая, прежде всего, мародерство и дезертирство, размеры которых были довольно велики еще в самом начале кампании и впоследствии стали угрожающими.

В силу необходимости значительное количество солдат постоянно включалось и в состав совершенно легальных команд, покидавших свои части для поиска провианта и фуража. Но они подвергались нападениям казаков, а позднее все большую опасность для них представляли партизанские отряды.

Но на этом трудные условия «русского похода» не ограничивались. Для большинства его участников были очень непривычны такие погодные явления, как многодневные холодные ливни летом или долгая изнуряющая жара, которую ветераны Наполеона сравнивали со зноем в Египте. «Великой армии» также пришлось воевать в условиях распространения болезней эпидемического характера и неудовлетворительной в целом медицинской помощи. Следует еще заметить, что нередко солдаты не могли найти питьевой воды.

Все это снижало боеспособность войск и, как известно, привело к очень значительному увеличению небоевых потерь армии уже по истечении относительно небольшого времени после перехода Немана.

При таких обстоятельствах совершать форсированные марши было очень трудно. Но они были необходимы Наполеону, и в итоге от этого в еще большей степени возрастало количество больных и отставших солдат, а также павших лошадей.

Важно также отметить, что движение войск по российской территории намного замедляли плохие дороги (в первую очередь, конечно, многочисленных обозов), отсутствие подробных карт и знающих местность проводников. А для разведки всегда требовался достаточно сильный отряд с хорошими лошадьми.

Однако все эти негативные обстоятельства были не так опасны для Наполеона, если бы ему удалось осуществить блицкриг. Тем не менее, он не сумел организовать достаточно эффективное снабжение своей армии даже в относительно короткий период – в течение 50-60 дней. И тут, несомненно, очень многое зависело от учета всех особенностей России как возможного театра военных действий и, разумеется, решений, принятых в период подготовки к кампании.

В той же директиве Даву от 14 (26) мая Наполеон конфиденциально, т.е. исключительно для сведения маршала, сообщает, что намерен из Дрездена отправиться через Позен, Торн и Мариенбург в Данциг, куда рассчитывал приехать 21-го (2.6). И после того, как лично побывает там и убедится в некоторых «важных вещах», он предполагал начать кампанию.

О своих планах Наполеон также информирует 14-го Богарне и Жерома. Первого он уведомляет, что кампания начнется в ближайшее время, а 26-27 мая, вполне возможно, Богарне будет отдан приказ идти на Растенбург, Летцен и т.д. Ему предписывалось хранить в тайне направление своего будущего движения и постараться убедить противника, что его войска двинутся совсем в другую сторону – к Варшаве.

С той же целью Жером должен был отдать распоряжение о заготовке в Люблине провианта для 100 тысяч солдат и распространять слухи о движении своей группировки к этому пункту для соединения с австрийцами. Ему также рекомендовалось маневрировать и размещать посты легкой кавалерии так, как если бы он собирался идти на Волынь. Но в то же время действительное направление его сил будет противоположным.

Наполеон также указывал, что, возможно, «движения войны» начнутся 25 мая (6.6), но без ее объявления, поскольку, по его мнению, требовалось еще 6-8 дней для похода по территории Пруссии или Варшавского герцогства^[22].

17 (29) мая Наполеон покинул Дрезден и, как он и писал Даву, отправился через Глогау и Позен в Торн, пробыв там с 21-го по 25-е. В литературе нередко указывается, что до этого времени «Великая армия» оставалась на Висле. Но это не совсем так, поскольку в расположении ее основных сил все же произошли существенные изменения. По сравнению с первыми числами мая войска Нея, следуя из Торна, достигли района Остероде, а соединения Богарне – района Сольдау. И лишь на крайнем левом фланге части Даву продвинулись не далее Браунсберга.

С этих рубежей французский император двинул 4-й армейский корпус на Растенбург, 6-й баварский – на Ортельсбург, 3-й корпус Нея – на Шиппенбейль и Гердауен, 2-й – к Прейсиш-Эйлау. А Даву предписывалось сначала войти во главе своих войск в Кенигсберг, а затем двинуть их на Инстербург. Впереди должны были следовать три корпуса кавалерийского резерва, высылая легкую кавалерию в Гольдап и Олецко, а также по направлениям к Юрбургу, Ковно и Олите.

В письмах Богарне и Жерому от 24 мая (5.6) Наполеон дает достаточно подробные объяснения своего замысла. В частности своему брату он писал: «Сначала поселите убеждение, что вы двигаетесь на Волынь, и возможно дольше держите противника в этом убеждении. В это время я, обойдя его крайний правый фланг, выиграю от двенадцати до пятнадцати переходов в направлении к Петербургу; я буду на правом крыле противника; переправляясь через Неман, я захвачу у неприятеля Вильно, которое является первым предметом действий кампании».

И далее указывал: «Движение князя Шварценберга на Люблин не демаскирует полностью этот замысел, так как противник сможет думать, что, собираясь в Замосце, мы выступим оттуда, чтобы вторгнуться на Волынь.

Пока противник достигнет крепостных валов Праги и берегов Вислы, довольствуясь осадой Модлина, Сероцка и Пултуска, <…> моим движением вправо вся его армия оказалась бы обойденной и опрокинутой в Вислу»^[23].

Выиграть у противника «от двенадцати до пятнадцати переходов в направлении к Петербургу» было практически невозможно, если бы его основные силы находились в районе Поневежа, Свенцян и т.д. Но намного более благоприятная ситуация для осуществления данного замысла складывалась, например, если бы корпус Витгенштейна находился напротив Тильзита (с левым флангом не далее Юрбурга), а войска Барклая и Эссена в то же время либо сосредоточились от Олиты до Белостока, либо начали наступление от этих рубежей в направлениях на Иоганисбург, Остроленку и Сероцк.

И, как видно из последующего текста письма, подобное наступление противника Наполеон считал вполне возможным, причем не только через Брест или Замосць, но и севернее Буга.

Важно также отметить, что, по его мнению, неприятель должен был избрать либо такой вариант ответных действий, либо другой – сосредоточить войска на своей территории с целью затем дать сражение. И позднее, и даже в первые дни после начала войны французский император, видимо, под влиянием своих прежних предположений, а также сведений, сообщенных Нарбонном, продолжал придерживаться данного мнения. И вполне понятно, что оно укрепляло его надежды на блицкриг.

Были у Наполеона перед переходом Немана и другие неверные представления о противнике. Он ничего не знал о произошедшем в мае разделении сил 2-й армии Багратиона и считал, что она является почти столь же сильной, как и 1-я, а под командованием Тормасова были лишь второстепенные войска, общая численность которых не превышала 10 тысяч человек.

Если бы русские предприняли наступление на Варшаву, причем, возможно, не только силами Багратиона, далее «довольствуясь осадой Модлина, Сероцка и Пултуска», то Наполеон намеревался «движением вправо» обойти всю неприятельскую армию. Однако этот замысел дан в самой общей форме, и многие его важные детали, очевидно, зависели от конкретных обстоятельств: начала наступления противника, состава и маршрутов участвующих в нем войск, дислокации других соединений и т.д.

Вместе с тем Наполеон стремился оказаться со своими главными силами на крайнем правом фланге русских еще до того, как они начнут предпринимать ответные меры в соответствии с одним из указанных выше вариантов. И поэтому левофланговая и центральная группы, не останавливаясь, скрытно двигались к Неману, смещаясь при этом на северо-восток.

Жерому предписывалось обеспечить защиту Варшавы. Однако оставлять его группу войск даже против одной армии Багратиона (численность которой оценивалась в 100 тысяч человек) было довольно рискованно. Поэтому при необходимости правому крылу должны были содействовать войска Богарне, и, кроме того, с юга приближался корпус Шварценберга. Но необходимо заметить, что этот корпус находился тогда на весьма большом расстоянии от Варшавы. И довольно далеко от этого города располагался также 7-й корпус, так как он был направлен в Люблин с демонстративными целями. Правда, существует мнение, что туда двинулся только его отряд, а прочие войска дислоцировались в районе Радом – Козенице – Пулавы. Тем не менее, сам Наполеон, например, направляя позднее 7-й корпус в Седльце, считал, что он выступит из Люблина.

Несмотря на поставленные перед Жеромом оборонительные задачи, он должен был, тем не менее, «рассчитывать как возможное», что все его корпуса в конечном итоге будут направлены из Пултуска на Остроленку, Нур, Белосток или Гродно.

Из Торна Наполеон, как и планировал ранее, отправился в Данциг. Оттуда он 29 мая пишет Бертье, что следует направить весь 8-й армейский корпус в Сероцк и Пултуск, в который Жером должен перенести свою главную квартиру 2 (14) июня, а через три дня – в Остроленку. 5-й армейский корпус в то же время перейдет в район Новогрода, где к его левому флангу выдвинется баварская легкая конница из группы Богарне.

Наполеон ожидал прибытия авангарда австрийского корпуса в Замосць 3 – 6 июня, после чего, согласно его решению, 7-й корпус должен был форсированными маршами прибыть к Варшаве, обеспечивая ее защиту. В дальнейшем эта задача возлагалась на шедшие к тому же пункту войска Шварценберга, а саксонцы Рейнье должны были подкрепить 5-й и 8-й корпуса^[24]. Правда, необходимо заметить, что на все это требовалось немало времени.

В инструкциях Бертье Наполеон указывает, в чем заключается его «главный план»: «отклонить правый и выдвинуть левый фланг». О том же он пишет 29-го Богарне: «Марш армии есть движение, которое я делаю моим левым флангом, отклоняя постоянно мой правый». И сообщает ему, что с 8 (20) июня 1-й, 2-й и 3-й корпуса, императорская гвардия и два корпуса кавалерии будут маневрировать, чтобы перейти Неман либо между Ковно и Гродно, либо между Ковно и Тильзитом^[25].

Согласно вышеупомянутой директиве Жерому, если бы русское командование решило в качестве ответной меры предпринять наступление против правого крыла «Великой армии», то Наполеон намеревался осуществить «движение вправо», т.е. двинуть свои главные силы во фланг и тыл неприятелю. Причем в инструкциях Бертье от 29-го и Богарне от 30-го речь идет о том, что эти силы перейдут Неман.

Однако второму из них Наполеон днем раньше писал: «Если враг предпринял бы наступление на вас, то вас подкрепил бы генерал Сен-Сир; 2-й корпус, 3-й корпус, гвардия, которая будет в Шиппенбейле 14-го, и даже 1-й корпус, который на Прегеле, пришли бы легко к вам на помощь». И в случае нанесения противником удара несколько южнее Богарне при необходимости был бы поддержан «некоторыми корпусами левого фланга».

Таким образом, Наполеон считал возможным такое развитие событий. При этом атаковать его центральную группу, совершенно очевидно, могла лишь 1-я русская армия. И особенно выгодная для него ситуация складывалась, если бы эта армия наступала, например, от Олиты и Мереча на Иоганисбург и Новогрод. Тогда весьма вероятно, что французский император двинул бы основные силы левофланговой группы не через Неман, стремясь непременно сначала овладеть Вильно, а на юг или юго-восток.

27 мая (8.6) Жером получил сведения о том, что армия Багратиона идет к Бресту, а войска Эссена сосредоточиваются у Белостока. Узнав об этом, Наполеон посчитал, что неприятель действует по одному из предвиденных им ранее двух вариантов. При этом, по его мнению, Багратион мог завершить передислокацию своих соединений только к 4 (16) июня. Но на самом деле 1 июня они почти в полном составе располагались в районе Пружан и Волковыска.

Так как 5-му и 8-му корпусам Жерома было предписано идти к Остроленке и Новогроду, то оттуда, по расчетам Наполеона, они имели удобную возможность контратаковать противника во фланг, если бы тот наступал между Наревом и Бугом. А в ситуации, когда эти корпуса сами бы подверглись нападению, подобный контрудар могли по-прежнему нанести войска Богарне.

И даже если бы противник двинул против правого крыла «Великой армии» наибольшую часть своих сил, то и в этом случае Наполеон не усматривал слишком серьезной угрозы для себя, хотя и предписывал Жерому избегать риска борьбы при невыгодном соотношении сил. По мнению французского императора, его правофланговая группа имела в тылу очень выгодный рубеж обороны – левый берег Вислы, а также укрепления Модлина. И поэтому все усилия неприятеля оказались бы тщетными, а в конечном итоге данное наступление завершилось бы для него полным поражением.

Но что должен был делать Жером, если армия Багратиона следовала, например, в Гродно? В письме Бертье от 30 мая Наполеон предписывал вестфальскому королю в таком случае ускорить движения его корпусов на Остроленку и Новогрод «и находиться всегда в состоянии быть противопоставленным левому флангу противника, то есть армии Багратиона»^[26].

Перемещение этой армии в район Гродно еще до начала кампании позволяло русскому командованию собрать намного больше сил на «северном театре» при том, что войска Барклая и Багратиона находились бы на расстоянии близкого взаимодействия. Сам Наполеон полагал, что движение 2-й русской армии на север может иметь целью «отыграть марши», которые были сделаны против нее. И решение «противопоставить» ей силы Жерома вполне понятно. А 29-го французский император предписывал своему брату (не получив еще от него новостей о том, что Багратион идет к Бресту) при отсутствии наступательных действий со стороны противника сначала угрожать ему, а затем и преследовать, отвлекая его от места переправы через Неман главных сил.

Правда, немаловажное обстоятельство заключалось в том, что всего «под рукой» у вестфальского короля было никак не более 60 тысяч солдат (5-й и 8-й корпуса с резервной кавалерией Латур-Мобура), с которыми он, по-видимому, мог вполне успешно сражаться с войсками Эссена, но, конечно, не против 100-тысячной (как предполагалось) армии Багратиона.

В соответствии с инструкциями Наполеона Богарне должен был вместо прежней использовать новую операционную линию – от Торна через Остероде к Растенбургу, и держаться постоянно влево, т.е. сближаясь с главными силами. Переход Немана войсками центра предполагался в двух вариантах – либо по тем же мостам, которые будут наведены для левофланговой группы, и по возможности сразу вслед за ней, либо в Олите и Мерече, если неприятель не будет оказывать сопротивления.

В то же самое время от Богарне требовалось, чтобы он был готов прийти на помощь вестфальскому королю. И им обоим неоднократно направлялись указания о необходимости иметь возможно более полную информацию о положении дел друг у друга. Но заметим, что, как следует из вышесказанного, действия Жерома тогда еще в большой степени зависели от того, куда направит Багратион свою армию из Бреста.

31-го Наполеон прибыл в Кенигсберг, где он желал встретиться с Даву.

В последних числах мая русское командование внесло некоторые изменения в расположение войск. Так, 2-й пехотный корпус Багговута 24 мая выступил из Вилькомира и через несколько дней расположился между этим городом и Ковно, а его штаб был перенесен в Жеймы. А еще ранее Барклай приказал Витгенштейну израсходовать магазин в Шавлях, а затем (31-го) распорядился отправить ему «все планы и описание дорог, рек и местоположения, идущих разными направлениями от Вилькомира к Динабургу, Друе и Дриссе». И в дальнейшем значительно изменятся и расположение 1-го отдельного корпуса, и его путь отступления, который первоначально шел на Ригу. Но согласно квартирной ведомости от 27 мая этот корпус был еще рассредоточен на довольно большом пространстве «между Россиен и Шавли», а его сборное место находилось у Россиен и Нимокшт.