Россия и Франция на пути от Тильзитского союза к планам войны

Довольно давно появилось мнение о том, что Наполеон совершенно искренне стремился к военно-политическому союзу с Россией, но заявления и решения Александра I после Тильзита не раз вызывали у него сильное раздражение и различные сомнения в отношении своего союзника. И, подозревая, что Англия и Россия тайно создают новую антифранцузскую коалицию, он был просто вынужден обороняться, что и привело его к решению нанести превентивный удар, т.е. напасть на Россию.

Прежде всего, слепо верить в искренность и прекраснодушные речи даже своего союзника – курс во внешней политике весьма рискованный. И потеря бдительности может обернуться очень негативными последствиями.

Нередко можно слышать о том, что Наполеон вовсе не стремился к мировому господству, а его походы, например, 1805, 1806-7, 1809 и даже 1812 годов являлись лишь ответными действиями на возникавшую для Франции внешнюю угрозу.

Определенные сомнения в этом вызывают уже его мысли об Александре Македонском, планы покорения Египта, Индии и т.д.

Очень хорошо также известны приведенные в книге аббата Прадта («История посольства в Великое герцогство Варшавское в 1812 г.») слова французского императора: «Через пять лет я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее».

В каком-то отдельном случае, конечно, могла произойти ошибка или неточность, но в памяти современников остались и другие его высказывания в очень похожем духе. Наконец, незадолго до первого отречения он сказал сенаторам, что «хотел обеспечить за Францией господство над всем светом».

Но дело даже не в этом. Прежде всего, каждая «оборонительная» война Наполеона в случае успеха одновременно являлась и шагом к мировому господству. И если бы ему удалось нанести смертельный удар своему заклятому врагу – Англии, для чего, по его собственным словам, требовалось лишь три дня туманной погоды, то это, несомненно, открывало Франции великолепные перспективы стать сильнейшей империей не только в Европе, но и во всем в мире.

Весьма интересен и возникший у французского императора план так называемой континентальной блокады Великобритании. Согласно этому масштабному замыслу все без исключения государства Европы должны были помогать ему сокрушить Англию, несмотря на то, что это могло совершенно противоречить их собственным национальным интересам.

Однако подобные требования обычно выдвигают зависимым государствам. Заметим также, что при осуществлении данного плана (как и многих других) Наполеона нисколько не смущало использование грубой военной силы.

По мнению многих его приверженцев, несмотря на все негативные стороны его практически непрерывных военных походов, он нес Европе взамен старых феодальных оков новый прогрессивный буржуазный порядок, основанный на демократических законах. Нередко в этом процессе также усматривают попытку создания единой Европы.

Но необходимо заметить, что негативные стороны этих походов были действительно весьма велики, и, кроме того, когда интересы французского императора сталкивались с интересами каких-либо других стран, он, как правило, совершенно игнорировал последние. А, например, попранное национальное достоинство пруссаков вполне естественно вызывало у них большое недовольство наполеоновской «единой Европой».

Предложив Александру I военно-политический союз, Наполеон, прежде всего, стремился втянуть Россию в борьбу (причем, видимо, до победного конца) со своим главным противником – Англией.

Однако совершенно очевидно, что, выполняя условия континентальной блокады, Россия лишалась весьма значительных по объему взаимовыгодных торговых отношений с Англией. И заметим также, что в экономических вопросах за все время Тильзитского союза Наполеон желал, чтобы Россия лишь жертвовала своими интересами, добиваясь одновременно максимальных преференций для Франции.

Но дело не только в этом. Наибольшая потенциальная опасность для России тогда исходила не от Англии, а от все более усиливающейся Франции, войска которой уже в 1807 году стояли на берегах Немана. А пятью годами позднее Наполеон двинул против России огромные силы (фактически несколько крупных армий), не прерывая при этом свою борьбу с Англией, которая в той же политической ситуации, по-видимому, просто не смогла бы создать для России настолько серьезную угрозу.

Наконец, в ходе своих военных кампаний французский император приобретал все новых союзников, а у Александра I, напротив, их становилось все меньше. И если гипотетически первому удалось бы нанести Англии смертельный удар, то Россия могла остаться с очень сильной Францией, по сути дела, один на один.

Наполеон же после Тильзита убедился, что Александр I не так уступчив, как хотелось бы победителю Аустерлица и Фридланда, и стремится проводить свою независимую политику, вследствие чего в отношениях двух империй возникли некоторые «трения», которые постепенно перерастали в серьезные противоречия.

Но главное, он, по всей видимости, не добился от участия России в войне с Англией тех результатов, на которые рассчитывал. Такая ситуация, помноженная на разногласия с Александром I, вполне могла привести Наполеона к выводу, что реализация его замыслов будет намного более успешной, если заставить Россию исполнять все его требования хотя бы и силой оружия.

Однако об окончательном разрыве он, вероятнее всего, стал думать лишь после неудачного сватовства к великой княжне Анне Павловне.

Что же касается Александра I, то, как полагают многие историки, Тильзитский мир был для него явно вынужденным шагом, и на самом деле он главным образом стремился получить длительную передышку для того, чтобы готовиться к дальнейшей борьбе. Заметим только, что именно в союзе с Наполеоном российский император также предполагал аннексировать Финляндию, выгодно, с приобретением немалой территории, завершить войну с Турцией, и, кроме того, в течение длительного времени, конечно, могли произойти события, которые было бы сложно предугадать.

Во всяком случае, в ближайшие после Тильзита годы Александр I предпринимает шаги, которые «отталкивали» практически всех еще возможных союзников России в случае ее разрыва с Францией, – объявление войны Англии (1807) и Швеции (1808), а также оказание военной помощи Наполеону против Австрии (1809).

В дальнейшем он надеялся привлечь на свою сторону поляков, Пруссию, а также побежденную Швецию и даже Турцию. Но первый и последний проекты имели очень мало шансов на успех. И на шведов, казалось бы, не стоило возлагать слишком больших надежд, но события приняли для русских весьма удачный оборот.

А после «коварства» прусского короля Александру I оставалось рассчитывать на помощь как раз Англии (с которой еще необходимо было заключить мирный договор) и Швеции (утратившей после войны с Россией очень значительную часть своей территории), но уже без такого сильного «сухопутного» союзника, как Австрийская империя.

В разработке русских предвоенных планов, несомненно, очень большая роль принадлежит М. Б. Барклаю де Толли (его нередко называют также их главным разработчиком).

Уже вскоре после назначения на пост военного министра он представил императору записку «О защите западных пределов России»^[1]. Она не датирована, но, судя по сделанным пометкам, монарх ознакомился с ней не позднее 2 марта 1810 года^[2].

Согласно этому документу предполагалось выдвинуть к западным границам три армии и отдельный корпус. Самую крупную 2-ю армию, включавшую 7 пехотных дивизий, следовало сосредоточить «на Волыни, Подолии и Украине». Вместе с расположенным на ее правом фланге корпусом она составляла более половины всех сил. А почти вдвое меньшие 1-я и 3-я армии, имевшие в своем составе по 4 дивизии, должны были находиться, соответственно, «в Курляндии и Самогиции», с центром «при Шавле», и в районе от Вильно до Минска. При этом последняя именовалась резервной.

В тылу этих соединений планировалось создать четыре укрепленных лагеря: у Житомира, возле Мозыря, на Западной Двине (при Фридрихштадте или Якобштадте) и между этой рекой и Днепром. Кроме того, Барклай считал необходимым построить новые крепости у Динабурга (или Друи) и у Рогачева (или Быхова), укрепить в инженерном отношении Борисов и Бобруйск, а также усовершенствовать крепости в Риге и Киеве.

Нетрудно заметить, что в этом проекте войска могли опереться на целую систему фортификационных сооружений по Западной Двине и Днепру. Причем во всех этих оборонительных пунктах военный министр предполагал развернуть госпитали и создать крупные запасы продовольствия, амуниции и боеприпасов.

Хотя данный план предусматривал различные варианты развития событий, но театр будущих военных действий явно ограничивался указанным пространством, т.е. не далее линии Рига – Витебск – Киев.

На первом этапе предполагалось сражаться у границ и лишь затем, оставив «все места опустошенные, без хлеба, скота и средств к доставлению перевозкою жизненных припасов», отойти к подготовленной оборонительной линии. В результате противник, все более удаляясь от своих баз снабжения, не имел бы в то же время никакой возможности использовать местные ресурсы.

План также содержал следующее важное указание: «Счастливый успех в сопротивлении тогда токмо быть может, когда предназначены и приуготовлены будут все средства действовать и наступательно на места, самые важные для неприятеля, пользуясь обстоятельствами и временем». И во всех сценариях развития событий предусматривалось нанесение удара по наиболее уязвимому флангу противника.

Возникшее зимой 1810/1811 годов так называемое Ольденбургское дело, вероятно, окончательно убедило Александра I в неизбежности войны с Францией, и в январе начинаются достаточно масштабные приготовления к возможной кампании. Были сформированы сразу 13 новых пехотных полков, а также вновь образованы 25-я и 26-я пехотные дивизии. Последняя дислоцировалась в районе Киева, а создание первой позволило перебросить из Финляндии к Западной Двине 17-ю дивизию. Тогда же получили назначения многие командиры, а командующему Молдавской армией был отдан приказ направить к западным границам 30 пехотных, 2 гусарских и 8 драгунских полков.

О том, что Александр I в то время склонялся к плану «превентивной» войны, свидетельствуют, прежде всего, его письма к А. Чарторыйскому и инструкции, переданные посланнику при австрийском дворе. И в том же январе 1811 года Барклай представил императору доклад, в котором предпочтение отдавалось именно наступательному плану военных действий. Один из вариантов заключался в решительном занятии Варшавского герцогства с последующей сменой его правительства, а в другом предполагалось лишь временное вторжение.

Но оба варианта (хотя во втором не требовалось «благорасположение жителей») Александр I оставил «без действия», и в конечном итоге весной или летом 1811 года он не решился направить войска за пределы российских границ.

Необходимо заметить, что в то же самое время продолжалась война с Турцией (а также с Ираном). И вновь назначенный командовать Молдавской армией М. И. Кутузов обоснованно считал, что с оставшимися у него силами принудить Турцию к миру будет слишком сложно. Однако ввиду возможной кампании на западных рубежах он попросил военного министра вернуть обратно к Дунаю две пехотные дивизии только в июле 1811 года.

Позднее блестящая победа Кутузова у Слободзеи, в результате которой неприятель не только потерпел сокрушительное поражение, но и оказался полностью окруженным, создала очень неплохие условия для заключения мира с Турцией. И хотя переговоры с ее представителями оказались трудными в силу, например, внутриполитической обстановки в этой стране, большого влияния на нее Франции и Англии, Кутузов, как известно, был весьма искушен в премудростях дипломатии, и имел огромный опыт на этом поприще.

Первоначально Александр I желал, чтобы граница проходила по Дунаю (т.е. фактически присоединения Молдавии и Валахии), а позднее согласился с рубежом по реке Серет, включая также завоеванные земли в Азии. Соответствующая инструкция была направлена Кутузову 30 сентября 1811 года. Однако в ноябре турецкие уполномоченные на переговорах предложили заключить мир с уступкой значительно меньшей территории. Тогда 12 декабря царь приказал объявить им, что если не будут приняты «кондиции» российской стороны, то это противоречит ранее достигнутым соглашениям, и военные действия возобновятся немедленно.

Вскоре после этого состоялась последняя «конференция» и переговоры были прекращены, и необходимо отметить, что такой оборот событий очень обрадовал Наполеона.

Осенью возникла перспектива военного союза с Пруссией – по поручению находившегося в довольно сложной ситуации Фридриха Вильгельма III в Петербург тайно прибыл начальник прусского Генерального штаба Г. Шарнгорст. Однако вскоре выяснилось, что привезенный им проект состоял не в заключении договора о военном союзе, а в том, чтобы русские войска сосредоточились на левом берегу Вислы в ее нижнем течении и должны были при необходимости оказать помощь Пруссии, причем без дополнительного согласования этого вопроса с Петербургом.

Но это совершенно не устраивало Александра I, а заключать что-либо кроме секретной военной конвенции Шарнгорст был не уполномочен. В итоге длительных переговоров такая конвенция все же была подписана 5 октября, но согласно ее положениям русские войска выступали на помощь Пруссии только в случае угрозы вторжения со стороны Франции. Был разработан соответствующий план, и в том же месяце секретные инструкции по его реализации Барклай направил командующим соединениями на западной границе – Витгенштейну, Багговуту, Эссену, Багратиону и Дохтурову.

Когда же Фридрих Вильгельм III узнал, что добиться желаемого соглашения не удалось, он отказался утвердить привезенный его посланником «петербургский» вариант конвенции, а 12 (24) февраля следующего года заключил военный союз с Наполеоном.

Россия вступала в 1812 год, несомненно, в очень тревожной обстановке. Несмотря на проведенные и осуществляемые военные реформы, а также другие многочисленные меры, направленные на укрепление обороноспособности, и в частности на увеличение численности войск, формально Россия не имела против Франции ни одного союзника.

Помимо этого продолжались войны с Турцией и Ираном, и в ближайшее время заключение мира с ними не ожидалось. В общей сложности это отвлекало на юге 9 пехотных дивизий. На севере (главным образом в Финляндии и Петербурге) находились еще 3 пехотные дивизии. Для сравнения: у западных границ дислоцировались 14 пехотных дивизий.

Если в Петербурге рассчитывали на нейтралитет Австрии и Пруссии, то уже тогда существовала довольно большая вероятность и «коварства» Фридриха Вильгельма III, и участия в войне Австрии на стороне Франции. Впрочем, и без тех сравнительно небольших военных контингентов, которые эти государства впоследствии предоставили Наполеону, России угрожала очень серьезная опасность.

Хотя позднее Александр I и обратился за помощью к Швеции и Англии, России, тем не менее, пришлось отражать нашествие «двунадесяти языков» исключительно собственными сухопутными силами. При этом, используя войска своих многочисленных союзников, Наполеон смог добиться к началу войны подавляющего численного превосходства в первых эшелонах.

Согласно 1-му «бюллетеню» созданной в 1812 году «Великой армии» Россия, изменив свою политическую систему в конце 1810-го, вскоре приступила к военным приготовлениям. И одним из первых свидетельств тому являлось перемещение крупных сил от Дуная к ее западным границам.

Для войны с Россией Наполеон решил сформировать новую «Великую армию», и соответствующий декрет был издан 3 (15) февраля 1811 года. Однако, как станет совершенно ясно позднее, французский император предполагал создать именно огромную по тем временам армию. А с другой стороны, он все еще не мог добиться решения всех проблем на Пиренейском полуострове. И перенесение начала кампании против России на 1812 год позволяло выиграть достаточно много времени для достижения обеих целей.

Если бы русские войска вторглись в Варшавское герцогство и, может быть, далее, то противостоять им должен был, по мысли Наполеона, сначала довольно сильный обсервационный корпус Даву, численность которого в течение 1811 года постоянно увеличивалась, при поддержке польских и саксонских войск, а также гарнизонов крепостей (в первую очередь, Данцига).

В конце 1811 года, даже собрав на Пиренейском полуострове почти 400 тысяч солдат, Наполеон все же не смог добиться там решающего успеха. Тем не менее, он продолжил подготовку к кампании против России. Причем в силу масштабности этого замысла ему пришлось намного сократить численность своих войск на этом полуострове.

Вероятнее всего, его расчеты во «второй польской» войне были в большой степени основаны на создании настолько выгодного соотношения сил, которое позволяло надеяться и на полный разгром противника, и на осуществление блицкрига.