Бородино: о 3-м Бугском казачьем и Московском ополчении

Данную статью можно считать дополнением к статье М. Казанцева «Численность и потери армий при Бородино», в которой по 3-му Бугскому казачьему полку дана только одна версия, и довольно мало сведений о численности Московского ополчения. Но в данной содержится и различная другая информация.

Вопросы об участии 3-х Бугских казачьих полков в Бородинском сражении, несомненно, интересны.

2-й из них (по присвоенному номеру) в соответствии с рапортами 1-й Западной армии о численности войск от 23, 24 и 25 августа состоял в те дни в конвое главной квартиры.

1-й полк указан в дополнении к рапорту от 23-го числа, но…

Согласно исследованию В.А. Бессонова и А.И. Попова, накануне генеральной битвы он был откомандирован вместе с 1-м Тептярским полком (возможно, не в полном составе) к югу от Смоленского тракта^[1].

По сведениям Н.П. Поликарпова, 20 августа оба эти полка еще действовали против неприятеля «на правом фланге при городе Гжатске» в составе отряда под начальством подполковника Власова 3-го^[2]. Но 23-го их в данном отряде уже не было, и, таким образом, их откомандирование, по-видимому, должно было произойти в данный отрезок времени.

Сам факт откомандирования этих полков, на наш взгляд, сомнений не вызывает, но, естественно, важны и многие детали, и в частности полная информация о расположении их сотен, партий и т.д. 24, 25 и 26 августа.

Но что можно сказать про 3-й Бугский полк? В одних расписаниях русской армии при Бородине он есть, в других его нет.

Он поступил во 2-ю Западную армию в мае вследствие присоединения к ней обсервационного (6-го) корпуса И.Н. Эссена и к 12 (24) июня являлся в ней единственным полком не из Войска Донского. И, в общем, не секрет, что в иррегулярной коннице Багратион считал наилучшими по боевым качествам именно казаков Войска Донского.

Согласно расписанию 2-й армии от 12.6, 3-й Бугский полк состоял «в конвое главной квартиры»^[3].

Тогда же в отношении военному министру от 12.6 Багратион выразил мнение о том, что более целесообразно присоединить состоявшие в отряде у Мозыря полки Исаева 2-го и Грекова 21-го к его армии, поскольку казаков, по его мнению, в ней было мало. А о 3-м Бугском он высказался так: «…нужен для препровождения транспортов, в конвой главной квартиры, отправления арестантов, а кроме сих надобностей по неразумению своего ремесла и неопытности в деле к другим употреблениям и ненадежен»^[4].

2 июля Багратион приказывает подполковнику Кленовскому сопровождать с конвойным отрядом и Бугскими казаками большой обоз, следуя из Слуцка в Мозырь. И данный конвойный отряд включал всего 2 роты 1-го сводно-гренадерского батальона 26-й пехотной дивизии (поступавших из конвоя главной квартиры).

18 июля Кленовский доложил Багратиону, что 5-го прибыл в Петриков и приказал командиру Бугского полка «майору Селистринову» (К.И. Селистранов) «тотчас переправиться через Припеть и потом следовать в Мозырь»^[5].

И вполне может сложиться впечатление, что из Слуцка в Мозырь отправился весь этот полк.

Но… Из рапорта Ф.Ф. Эртеля от 27.7 становится понятно, что Кленовский прибыл с конвойной командой и только «сотнею Бугских казаков». И в его же рапорте от 14.9 есть примечание: «Сверх показанного числа <...>, да прибывший отряд, у препровождении пленных, из 2-й Западной армии, состоящий из 2 рот Сводного гренадерского батальона и сотни Бугских казаков»^[6].

Судьба этой сотни, как можно догадаться, оказалась связанной с данным отрядом. 13.7 Эртель отправил его в Овруч для подавления мятежа в одноименном уезде. Далее он перешел в Чернигов.

19.8 Эртель доложил Барклаю де Толли о задуманной им «экспедиции» против неприятеля, указав в рапорте императору, что приказал Кленовскому «быть в Чечерске»^[7]. А после завершения той «экспедиции» Эртель 14.9 составил упомянутый выше рапорт о состоянии своего корпуса, в котором сказано и о расположении отряда Кленовского: «2 роты сводного гренадерского батальона, 100 бугских казаков и два 3-х фунтовых орудия в м. Чечерске».

Там же он оставался и позднее – в октябре и, во всяком случае, в начале ноября. А из действий именно Бугских казаков известно о разгроме ими французской партии под Каменкой 30 августа, их участии в успешном деле 25–26 сентября под Пропойском (командиром отряда был представлен Эртелю список отличившихся) и других.

Но где же находились остальные сотни 3-го Бугского полка в июле и августе?

2 июля Барклай приказал Платову следовать к 1-й армии, указав, что у Багратиона с учетом присоединения тех самых 2-х казачьих полков из Мозыря всего их останется 8. То есть Платову передавались 9 + 2 = 11 − 8 = 3 полка.

6.7 Багратион отвечал военному министру, по существу, что не может отдать ни одного из своих казачьих полков, за исключением 3-го Бугского, хотя «без сомнения» Платову «не будет угодно иметь оный при себе по нерасторопности сих людей ни к какой службе неспособных».

А в итоге он присоединил к своей армии помимо полка Грекова 21-го еще два, которые были командированы в Мозырь, – Быхалова 1-го и Комиссарова 1-го, но отдав 3 других Платову.

Однако казачий атаман остался этим недоволен, считая тогда, что Багратион должен был выполнить данное ему предписание точно (9 + 2 = 11 − 3 = 8). И в своем рапорте от 20 июля он указывал, что 3-й Бугский полк состоит во 2-й армии, но Багратион его просто «не поставил в счет»^[8].

А у Поликарпова в перечне русских войск, находившихся 4 августа при Смоленске, среди «не состоявших в дивизиях и в отрядах» частей указана «конвойная команда 3-го Бугского казачьего полка под начальством сотника Белоградина», «при дежурстве, т.е. при штабе, 7 пех. корпуса»^[9].

Хотя это лишь команда, и, вполне возможно, совсем небольшая.

Согласно расписанию русских войск при Бородине, представленному в хорошо известном труде А.А. Васильева и А.А. Елисеева, 3-й Бугский полк состоял в конвое Главной квартиры 2-й Западной армии. А в соответствующем примечании сказано, что «в сентябре (по рапорту командира полка от 13 ноября 1812 г.) в полку числились 1 штаб-офицер, 14 обер-офицеров, 12 урядников, 533 казака и 1 писарь»^[10].

При этом даны сведения о тех, кто был при полковом вагенбурге и в дальних командировках, то есть, насколько можно понять, по всему полку.

Но при этом нет никакой информации о сотне, отправленной в Мозырь. Правда, ее, по-видимому, и не могло быть, поскольку еще с конца июля Кленовский докладывал Эртелю как своему непосредственному вышестоящему начальнику, не отправляя одновременно донесения Багратиону или в штаб 2-й армии.

По упомянутому рапорту командира Бугского полка от 13.11, в сентябре при Главной квартире 2-й армии, в конвое ее обоза и полковом вагенбурге были: 1 штаб-офицер (командир), писарь, 7 обер-офицеров (из 14), 11 урядников (из 12) и 437 казаков из 533. При этом в конвое обоза и вагенбурге – 2 обер-офицера, 2 урядника и 325 казаков^[11].

В первой половине сентября 2-я армия еще существовала, поскольку приказ Кутузова о ее присоединении к 1-й последовал 16.9.

Однако в рапорте о ее состоянии от 17.8 казачьих полков только 8. И в аналогичном рапорте от 10.9, но по новой его форме, указано, что 3-й Бугский полк был откомандирован в Мозырь, и «по сие время» к армии не присоединился.

Как же это объяснить?

Прежде всего, информация об откомандировании всего полка в Мозырь не подтверждается рапортами Эртеля от 27.7, 14.9 и другими документами.

И если действительно в сентябре основная его часть была во 2-й армии…

Выше уже говорилось о том, какое Багратион имел мнение о 3-м Бугском в самом начале войны и, особенно, 6 июля. И, весьма вероятно, оно осталось таким же и позднее.

В сущности, это означало, что князь считал возможным использовать Бугский полк только в различных конвоях и т.д., но никак не в боевых действиях.

При этом он, подчеркнем это, являлся главнокомандующим 2-й армией.

Что же касается того, как мог «исчезнуть» тот полк из совершенно официального документа – рапорта о состоянии 2-й армии 17 августа, если он был в ее составе... Ведь в аналогичном документе от 1 июня он учтен.

Может быть Багратион дал указания (скорее всего, устные) об исключении данного полка из рапортов, показывающих число воинов, «могущих быть в строю и действии»? Но фактами, подтверждающими данное предположение, мы не располагаем.

Накануне Бородинского сражения формировавшиеся генерал-лейтенантом И.И. Морковым полки Московского ополчения (кроме конного) должны были сосредоточиться в Можайске, Рузе и Верее. В известной ведомости от 19.8 за подписью Ф.В. Ростопчина эти три города указаны как пункты их дислокации, а именно:

Эта ведомость является копией другой – приложенной к рапорту Моркова императору от 18.8^[12].

И «между документами, поступившими в штаб 1-й Западной армии 19 августа», хранятся записки А.П. Ермолова и П.А. Кикина.

Первая содержит предписание: «Из 16 батальонов графа Маркова: 10 – в 1-ю армию, 6 – во 2-ю. Корпусным командирам дать приказание их не раздроблять и держать вместе»^[13].

Тогда же (19.8) Кутузов писал императору, что предполагает использовать ополченцев не для комплектования регулярных войск, а «…иногда к составлению с пиками третьей шеренги или для отвода раненых или для сохранения ружей после убитых», т.е. весьма ограниченно на поле боя, а также при решении задач вспомогательного характера: «для делания редутов и других полевых работ, наипаче замещать нужные места при обозах, дабы уже там ни одного солдата держать нужды не было»^[14].

Согласно так называемой «октябрьской» ведомости о войсках, поступивших на укомплектование 1-й армии, 23 и 24 августа 8 батальонов «из Московской военной силы» были распределены так:

Но помимо этого еще 6 батальонов тогда же поступили во 2-ю армию, как и говорилось в упомянутой выше записке А.П. Ермолова^[16].

29 августа Барклай де Толли получил рапорт Моркова со сведениями о его полках – «3-х егерских и 8-ми пехотных»: «Каждый полк имеет 4 батальона. Батальон состоит из 4-х рот. В каждой роте по 150-ти человек. Всего в батальоне 600 человек. В полку кроме урядников 2400 человек. С ружьями 1, 2 и 3-й егерские и 1-й пехотный, остальные все с пиками. По случаю недоимочного числа людей, для принятия коих во многих уездах оставлены чиновники, полки не все еще укомплектованы».

Сам рапорт не датирован. В нем представлена ведомость 5-го пешего полка и упомянута другая – находящаяся в том же архивном деле, и тоже без даты^[17].

В соответствии с ними в 10 полках (кроме 4-го пешего) состояло 32 штаб-офицера, 167 обер-офицеров и 14448 урядников и воинов (первых не менее 513). При этом фактически нет данных по 8-му пешему полку (кроме штаб-офицеров): «за раскомандировкой налицо не состоит».

С учетом этих людей всего урядников и воинов получится 26216. И, кроме того, нет данных по 4-му пешему полку (10 урядников и 2400 воинов по вед. от 19.8). Его 3-й и 4-й батальоны «прежде» были распределены в 4-й пехотный корпус. А два других? Наконец, если ведомости составлялись после генеральной битвы, то возникает также вопрос о понесенных в нем потерях. Хотя и, по распространенному мнению, они были небольшими, или даже весьма небольшими.

К сожалению, в основной ведомости нет информации по составу полков, за исключением единственного указания о 2-м егерском: «Во 2-м шеф генерал-майор Талызин. У него в 2-х батальонах». И также понятно, что в 5-м пешем 4 батальона, и, по-видимому, во 2-м и 6-м тоже.

И все же попытаемся составить приблизительное представление об общем числе батальонов.

В 1-м егерском полку 31 офицер и 1879 воинов с урядниками (далее просто ратников). Видимо, около 3-х батальонов. Однако 2 батальона «прежде» назначили во 2-й пехотный корпус. Но это лишь один из многих вопросов.

Далее. Во 2-м егерском – 2 батальона, как указано в документе.

В 3-м егерском – 7 офицеров и 290 ратников. Тут сложно что-то сказать.

1-й пеший – 28 оф. и 1471 р. – видимо, более 2-х батальонов.

3-й – 11 оф. и 813 р. – на наш взгляд, до 2-х батальонов.

7-й – 18 оф. и 1885 р. – около 3-х батальонов.

2-й, 5-й, 6-й – по 4 батальона.

Всего без 8-го пешего полка получается приблизительно 24 батальона, а с «прежде» назначенными в 1-ю и 2-ю армии – 38. Но в ополчение входил еще 4-й пеший полк. А, согласно наградному списку, его шеф «26 августа находился на левом фланге возле корпуса генерал-лейтенанта Тучкова»^[18], т.е., наверное, в Утицком отряде. И тогда можно предположить, что после откомандирования половины этого полка в 4-й пехотный корпус другая осталась у Моркова и затем оказалась в Утицком отряде.

В общем, весьма вероятно, все полки (добавляя к ним и 8-й пеший) имели по 4 батальона, как и докладывал Морков Барклаю, но были «не все еще укомплектованы».

Но какие из них участвовали в генеральном сражении?

Об этом можно судить, прежде всего, по уже упомянутому наградному списку шефов 8 полков (приложенному к рапорту Кутузова от 31.10) – 3-х егерских и 5-ти пеших (1-го, 3-го, 4-го, 6-го и 7-го). И, например, в «Боевом календаре-ежедневнике» Поликарпова тоже сказано о том, что 2-й, 5-й и 8-й пешие полки «не принимали участия в Бородинском сражении и не находились на Бородинской позиции»^[19].

По ведомости, о которой шла речь выше, в 7-ми из этих полков насчитывалось 147 офицеров и 9693 урядника и воина.

К ним следует прибавить людей из 14 батальонов, распределенных в корпуса, а также, по нашему предположению, из 4-го пешего полка (см. выше).

Кроме того, 768 человек было «в артиллерию откомандировано» «26-го числа по окончании сражения»^[20]. Но из каких именно частей?

Наконец, ополченцы, поступившие в распоряжение генерал-майора Левицкого, а также полковника Шульгина, не находились на поле битвы 24 – 26 августа.

Всего по приблизительной оценке, без учета потерь, получается до 19,4 тыс. урядников и воинов, а вместе с теми 768 ратниками – более 20,1 тыс.

Однако в данном подсчете следует принять во внимание, что при сборе сведений и составлении той ведомости вскоре после сражения вероятность ошибок и неточностей, видимо, в той или иной степени увеличивалась. И поскольку в этом документе нет детальной информации по батальонам и ротам, то в некоторых случаях возможен двойной учет.

О количестве офицеров судить еще сложнее. Например, по ведомости от 19.8 в тех же 8-ми полках их числилось 295.

Известна другая ведомость, приложенная к донесению Моркова от 20 января 1813 г. Граф тогда докладывал П.М. Волконскому: «По прибытии моем со вверенною мне Московскою военною силою в город Можайск августа 21-го числа 1812 года получил я повеление от его светлости откомандировать к генерал-майору Левицкому, правившему должность коменданта в Можайске, 1000 человек; 22 августа отдано к нему такое же количество. 23-го числа отдано 1500 человек полковнику Шульгину для устроения порядка в вагенбурге и окрестностях города Можайска. 24-го по приказанию его светлости 9 [?] комплектных батальонов поступили в 1-ю и 2-ю армии. 26-го числа по окончании сражения с неприятелем отдано в артиллерию 800 человек. Ретируясь к Москве, по воле его светлости остальное количество Московской военной силы отдано в армию целыми полками с принадлежащими к оным штаб- и обер-офицерами»^[21].

Что же касается ведомости, то в ней представлена численность «урядников, писарей, воинов», по-видимому, накануне сражения, и, скорее всего, «по списку».

Всего в 11-ти полках 27672 чел., а в 8-ми, участвовавших в генеральном сражении, – 20748.

Некоторые сведения об участии Московского ополчения в Бородинской битве собрал Н.П. Поликарпов к 100-летнему юбилею Отечественной войны 1812 г., использовав, в первую очередь, наградной список шефов полков^[22].

1-й егерский полк.

Его шеф, тайный советник Демидов – 26-го числа «командовал резервом Московской военной силы, из коей большая часть людей откомандировывалась или в подкрепление корпуса ген.-лейт. Тучкова 1, или же для выноса раненых с места сражения».

«Майор Мицкий – «находился 26 августа в сражении, командовал в нем двумя батальонами и удерживал под сильными пушечными выстрелами стремление неприятельской кавалерии»». Поликарпов указывает, что это были 1-й и 4-й батальоны, и именно они участвовали в контратаке, о которой К.Ф. Багговут в своем рапорте писал: «Для чего командировал я генерал-майора Ватковского с Вильманстрандским пехотным полком, дав ему в подкрепление из Московского военного ополчения 500 человек…»^[23].

2-й егерский полк.

Шеф, генерал-майор Талызин 2-й – «26 августа под селом Бородиным, находясь с полком более шести часов под ядрами, ни на единый шаг не отступил от места своего назначения».

Подполковнику Рославлеву «был поручен батальон, с которым он в сражении 24 и 26 августа был прикомандирован ко 2 Западной армии». По нашему мнению, к ее войскам должно было присоединиться не менее 2-х батальонов данного полка.

3-й егерский полк.

Шеф, генерал-майор Талызин 1-й – «по выступлении к Можайску назначен был дивизионным начальником 4-х полков, с которыми 26 августа был в сражении под селом Бородиным, составляя вторую линию корпуса ген.-лейт. Тучкова 1».

1-й пеший полк.

Шеф, камер-юнкер князь Гагарин – «26 числа августа находился во все время сражения на поле брани». Также «лично командовал своим полком», а его командир, подполковник Свечин 2-й – «26 августа, несмотря на сильный неприятельский огонь, несколько раз с храбростью ходил в штыки против французских колонн».

3-й пеший полк.

Шеф, генерал-майор Свечин 1-й – «обще с другими полками находился в резерве во время Бородинского сражения».

4-й пеший полк.

Шеф, генерал-майор Обресков – «26 августа находился со своим полком на левом фланге возле корпуса ген.-лейт. Тучкова 1 и оказал мужество и неустрашимость, достойные имени русского».

6-й пеший полк.

Шеф, генерал-майор Лопухин – «прибыл 26 августа с полком своим на место сражения под селом Бородиным и был тот же час командирован на левый фланг, где подкреплял корпус ген.-лейт. Тучкова 1 и обще с Лейб-Гренадерским и Павловским гренадерским полками, находясь под сильным картечным огнем, ударил в штыки на неприятельскую колонну <...> и подкреплял корпус ген.-лейт. Тучкова 1 до окончания сражения».

В сборнике «М.И. Кутузов» текст иной: «…был тот же час командирован на левый фланг, где подкреплял оный до окончания сражения».

7-й пеший полк.

Шеф, генерал-майор Арсеньев – со своим полком «во время сражения 26 августа находился до самой ночи и, начальствуя дивизией, оказывал в этом сражении отличную храбрость и рвение к службе».

В сборнике «М.И. Кутузов» текст заканчивается словами «до самой ночи».

И, конечно, не секрет, что в наградных документах помимо неточностей и ошибок нередко бывали преувеличения и тому подобное.

В соответствии с так называемым кроки позиции при Бородине 25 августа отряд возле дер. Утица включал «3-й корпус» и «10000 Московс. ополчения».

Численность его 7 полков (без 6-го пешего) была, конечно, большей. Но половину батальонов (14) распределили по корпусам, и в них, по ведомости после битвы, насчитывалось около 8500 урядников и воинов. Соответственно, у Моркова должно было остаться несколько менее 10000 ратников. Однако ожидался еще 6-й пеший полк, с присоединением которого их общая численность точно достигла бы этой величины и, видимо, даже превысила бы ее.

Впрочем, этим несложным подсчетом мы ничего не утверждаем.

После Бородина вследствие больших потерь почти все полки Московского ополчения распределили по соединениям 1-й и 2-й армий «в состав третьей шеренги», и в частности по пехотным полкам и «пешим» арт. ротам. Но позднее ополченцы в рапортах учитывались отдельно – была введена новая форма рапорта «о состоянии», в котором рядовые подразделялись на «старых», «воинов Московского ополчения» и «рекрут».

Первые распоряжения об этом последовали 29 августа. А.П. Ермолов тогда сообщил в дежурство 2-й армии, что в ее состав «определяются: 1-й егерский полк с ружьями, в коем воинов 1748, 3-й пехотный полк с пиками, в коем воинов 803, и 5-й пехотный полк казачий с пиками, в коем 2500 воинов». Их надлежало немедленно принять и распределить «по корпусам в состав третьей шеренги», «объявив им, что они на службе остаться имеют только на время нынешней войны»^[24].

И в приказе по 1-й армии от 29.8 говорилось о поступлении в корпуса ополченцев, которые тоже назначались в «3-ю шеренгу полков» «только на время продолжения войны».

По ведомости распределялись воины следующих полков:

2-й и 3-й егерские (1167 и 270 чел.) и 1-й пеший (1471) – в 3-й пехотный корпус; 6-й пеший (2050) – во 2-й; 2-й пеший (2143) – в 4-й; 7-й пеший (1783) – в 6-й^[25].

То есть, согласно данным распоряжениям, в соединения армий командировались все воины в точном соответствии с ведомостями Моркова, полученными Барклаем до 29 августа включительно, – из 9 полков без 4-го и 8-го пеших.

30.8 последовало предписание об укомплектовании 7-го и 8-го корпусов 2-й армии значительно большим числом ополченцев (6815 или, точнее, 6415), но на следующий день его отменили и вернулись в отношении их количества почти к тому же варианту, какой был 29.8: из 1-го егерского полка 1693 чел., из 3-го пешего – 803, из 5-го – 2500^[26].

Тогда же (31.8) в 1-й армии подтверждались положения о полках ополчения: «Предписывается гг. корпусным начальникам <...> на основании приказа отданного в армию 29-го числа сего месяца <...> составить из оных на время продолжения войны 3-ю шеренгу». И им были также даны следующие указания: «если же по числу старых рядовых в полках окажется ратников более, нежели на 3-ю шеренгу нужно, то таковых иметь за дивизиями в резервах колоннами, и во время сражения употреблять оных для отводу раненых, а в другое время для разных откомандировок».

Вместе с тем в том же приказе по 1-й армии говорилось: «Прикомандированные 30-го числа сего месяца из Московской военной силы батальоны к пехотным корпусам, а именно…». И далее представлено распределение 8 батальонов по корпусам, которое было предписано произвести еще накануне генерального сражения 26 августа^[27].

И это вызывает вопросы. После ознакомления с данным приказом они возникли и у П.П. Коновницына^[28].

Впрочем, на этом остановимся.