В. Харкевич
Поездка в Студенку
В июле минувшего года, распоряжением министерства путей сообщения, на реке Березине были предприняты работы по углублению русла реки. В план производства работ вошло, между прочим, выправление мелей на историческом участке реки, бывшем свидетелем переправы французской армии в 1812 г.
Прошло некоторое время после начала работ, и постепенно стали распространяться слухи о многочисленных находках разных предметов, сделанных в реке близ деревни Студенки. Как и всегда бывает в подобных случаях, стоустая молва передавала разные подробности, значительно преувеличивая значение и стоимость найденных вещей. Рассказывали, что со дна реки был поднят костяк французского кирасира в полном вооружении и снаряжении, обломок штандарта, ценная шпага, много золотых монет и т. п.
Слухи достигли Вильны и живо заинтересовали военное общество. По предложению начальства, я отправился на место работ для осмотра найденных вещей и выяснения на месте тех мер, которые могли бы быть приняты для сохранения в целости предметов, представляющих ценность в военном и историческом отношении.
Было утро ясного, осеннего дня, когда я приехал в Борисов. Место переправы наполеоновской армии часто посещается туристами, русскими и иностранными, и я без затруднения нанял парную бричку в Студенку и обратно. Станция удалена около трех верст от города. Песчаная дорога идет сначала широкой, немощеной улицей, выросшею здесь в последние годы с постройкой казарм, поселения, затем пролегает сосновым лесом и близ остатков предмостного укрепления на правом берегу Березины спускается к мосту.
С горжи предмостного укрепления открывается вид на реку, город и возвышенности левого берега. Река разветвляется на несколько рукавов, образующих низменные, луговые острова, на которых, как и в 1812 г., пасутся стада одичалых гусей. Немногое изменилось с тех пор в этом отношении. По словам Бранта, одного из участников похода, при занятии Борисова во время движения французской армии к Смоленску, кавалерия Груши и поляки вислянского легиона Клапареда устроили грандиозную охоту, и вечером каждый солдат имел на вертеле гуся, “не смотря на то, пишет Брант, не было заметно значительного уменьшения гусей, и когда после двухдневной остановки мы выступили дальше, повсюду еще виднелись стада этих пернатых”. Городок имеет жалкий вид, и большое каменное здание городского собора представляет резкий контраст с окружающими постройками. Влево, возвышаясь над городом, желтеют поля снятой ржи. На этой возвышенности в пасмурный вечер 15.11.1812 выстроилась дивизия Партуно, составлявшая последний арьергард французской армии, сосредоточившейся уже к Студенке. Не смотря на сильно поредевшие ряды, дивизия сохранила еще порядок и дисциплину. Из тет-де-пона войска Чичагова отчетливо видели ее неподвижные темные прямоугольники, которые, казалось, прислушивались к канонаде, постепенно разгоравшейся у мызы Старый Борисов, лежавшей на пути ее движения.
Судьба готовила Партуно самую тяжкую участь, какая только может выпасть на долю военного, – капитуляцию в открытом поле. Отрезанная от пути отступления войсками Витгенштейна, угрожаемая с тылу казаками Платова, дивизия Партуно тщетно пыталась открыть себе оружием дорогу и после несколько-часового отчаянного боя вынуждена была отступить обратно к городу. Какие тяжелые минуты пережил в эту памятную для него ночь несчастный генерал и его сподвижники! Окруженные со всех сторон превосходным в силах неприятелем, истомленные походом и продолжительным боем, лишенные отдыха и сна и, наконец, подавленные ужасным известием об уничтожении мостов у Студянки, войска Партуно изнемогли под бременем павших на них испытаний и положили оружие.
Тет-де-пон и подступы к нему поросли лесом, который затрудняет ознакомление с очертаниями укреплений и с прилегающей местностью, служившей местом боя 9.11.1812. К этому необходимо еще прибавить, что вместо полусрытых остатков тет-де-пона, занимавшихся поляками в день боя, выросло в 1813 г. обширное укрепление сильной профили, валы которого сохранились до настоящего времени.
Я переехал на левый берег по мосту или, вернее сказать, по системе мостов и возвышенных дамб, построенных на низменных островах реки. Общая длина переправы достигает 750 шагов. Мосты и дамбы построены саженях в десяти ниже старой мостовой переправы 1812 г., остатки которой можно заметить местами в виде полусгнивших свай.
При въезде в город, на островке, образуемом протоком реки, возвышается здание тюрьмы. На этом месте в 1812 г. существовало укрепление, построенное еще во время Северной войны. В одном из близлежащих домов, вечером, 13 ноября, Наполеон провел несколько часов в размышлении над картой. Великий полководец, стоявший за несколько месяцев перед тем на верху могущества и славы, в эти минуты видел перед собою призрак почти неизбежного плена.
Из города в Студенку ведут две дороги, взаимное удаление которых не превосходит версты: одна – верхняя, возвышенная, другая – нижняя, луговая. По первой двигалась в 1812 г. вся французская армия, по последней – арьергардный батальон дивизии Партуно. Последний в сумерках потерял связь с главными силами дивизии, уклонился влево и, благодаря этой случайной ошибке, избег плена и беспрепятственно достиг места переправы.
Невольно задаешь себе вопрос, каким образом арьергард, следовавший в самом небольшом расстоянии от главных сил, не только не подвергся постигшей участи, но даже не подозревал о неудачном исходе начатого дивизиею боя, все время оставаясь в убеждении, что она идет впереди. Военная литература, относящаяся к березинской переправе, оставляет этот вопрос открытым. Изучение местности и условий событий 15 ноября дает возможность с большою вероятностью остановиться только на следующем объяснении.
Батальон, повернув по левой, более короткой, дороге, двигался несомненно быстрее остальной дивизии, состав колонны его был значительно слабее, движение не затруднялось, как это было в главных силах, безоружными и отсталыми, которые при первом появлении авангарда Витгенштейна устремились назад и буквально врывались в ряды двигавшихся войск, и, наконец, к более быстрому движению его побуждало весьма понятное чувство арьергарда в тогдашних условиях, к скорейшему восстановлению связи с главными силами.
В силу всех этих обстоятельств, батальон, бывший сначала в хвосте дивизии, должен был опередить ее. Если же затем принять во внимание неизбежную потерю времени со стороны дивизии Партуно на развертывание для боя и обратить внимание на то, что первоначальная позиция Витгенштейна преграждала лишь верхнюю дорогу и только по мере развития попыток Партуно к прорыву была продолжена до берега реки, становится понятным необъяснимое на первый взгляд обстоятельство, а именно, что арьергард не только миновал позицию, занятую противником, ранее, нежели главные силы начали ее атаку, но успел уйти вперед настолько, чтобы остаться чуждым всем перипетиям боя, кипевшего у него в тылу.
Близ мызы Старый Борисов верхняя и нижняя дороги сходятся. Позиция, о которую разбились усилия Партуно, определяется оврагом с резко очерченными и местами весьма крутыми берегами. Со времени памятных событий овраг изменил свой вид – крупный, хотя большею частью редкий, лес покрывает его склоны.
Ночь с 13 на 14 ноября Наполеон провел в Старом Борисове. По одному из преданий, он останавливался в деревянном одноэтажном доме по левой стороне дороги, в котором, если не ошибаюсь, живет в настоящее время лесничий. По другому преданию, здесь останавливалась свита Наполеона, сам же император ночевал напротив, в доме, который в настоящее время не существует, и на месте которого в воспоминание этого события поставлен столб.
Роос, виртембергский медик, взятый в плен на Березине и проживший более года в Борисове, в своих любопытных воспоминаниях дает следующие указания по этому вопросу. Наполеон останавливался в доме барона Корсака, главноуправляющего имениями князя Радзивилла. Дом был небольшой, деревянный; комнаты не были ни обклеены обоями, ни штукатурены. На стенах, внутри дома, еще несколько месяцев после переправы через Березину, сохранялись написанные крупными буквами углем фамилии приближенных к императору лиц.
За мызой Старый Борисов, близ остатков небольшой мельницы, короткий, но крутой, подъем ведет на плато, частью поросшее лесом, частью открытое и на котором почти на половине пути между старым Борисовом и Студенкой расположено селение Бытчи. Отсюда около полуторы версты дорога идет лесом и близ кирпичного завода выходит на поле сражения 16 ноября. Фронт французской позиции, занимавшейся частями корпуса Виктора, определяется ручейком, притоком Березины, протекающим в узкой, слегка болотистой, низине. Гребень переднего уступа французской позиции порос летом, который закрывает ее в настоящее время от взоров наблюдателя.
Лежащие по сю сторону ручья возвышенности составляли позицию, на которой постепенно, по мере подхода, развертывались войска Витгенштейна. Не смотря на численный перевес, нам не удалось сломить мужественного сопротивления Виктора. Наши войска в этот день, однако, честно исполнили свой долг и дрались с доблестью, всегда отличавшею русского солдата. Но, подходя по частям, они по частям вводились в бой, без общей идеи, без общего руководства свыше.
Весь бой состоял из ряда отдельных, бессвязных атак, не достигавших результата, и почти до наступления темноты упомянутый выше ручей являлся гранью, разделявшую обе стороны. Противники нередко нарушали эту границу, потому что французы, увлеченные боем, в свою очередь несколько раз переходили в наступление. Но участь всех частных атак была одна неизменная – с переходом через ручей атакующие постепенно ослабевали в своем стремлении, пока встречный удар не опрокидывал их обратно.
Дорога пересекает ручей по мостику и поднимается близ кладбища на небольшой пригорок, с которого в близком расстоянии открывается деревня Студенка. Влево, на том месте, где виднеются низкие, но густые поросли кустарника, в 1812 г. находилась березовая роща. Авангард Витгенштейна в самом начале боя успел овладеть на некоторое время этой рощей и выдвинул туда артиллерию для обстреливания подступов к нижнему мосту. Действие ядр, пронизывавших густую массу отсталых и обозов, скопившуюся близ входа на мост, вызвало среди обезумевшей толпы страшную панику, не поддающуюся никакому описанию.
Нынешняя Студенка выстроена на том же самом месте, где стояла прежняя деревня, совершенно уничтоженная во время переправы. Все дома, за исключением двух, оставленных для Наполеона и Бертье, были разобраны и употреблены, как материал для постройки мостов, с переездом же императора на правый берег реки и уцелевшие дома были снесены и пошли на дрова.
На противоположном берегу, на полугоре, стоит деревня Брили. На участке реки между Студенкой и Брили были наведены исторические мосты, послужившие для спасения жалких обломков французской армии.
В дни переправы деревня Студенка и вся прилегающая местность кишела, как муравейник, почти сплошной толпой солдат разных наций, принадлежавших ко всем полкам, входившим в состав великой армии. Местные жители до настоящего времени извлекают из земли при ежегодной вспашке полей и копании огородов следы присутствия здесь французской армии в виде остатков вооружения и снаряжения. Достаточно появиться приезжему и выразить желание приобрести что-нибудь на память “о войне”, как крестьяне несут свои находки: ядра, пули, пуговицы (по-местному “гузики”), разные монеты, обломки оружия и т. п. В числе монет попадается довольно много монет XVII столетия, являющихся остатками более отдаленного времени – великой Северной войны.
Я не застал у Студенки землечерпательной машины. Покончив работы на месте переправы 1812 г., она ушла вверх по течению к фольварку Веселову. По расспросам на месте и собранным впоследствии сведениям, существовавшие слухи о находках, сделанных при очистке русла, оказались преувеличенными. Когда землечерпательная машина приступила к работам, и был поднят верхний слой наносного ила, то под ним оказался значительный пласт разложившегося пороху (около 1/2 аршина толщиною). При дальнейшем опускании черпаков было извлечено: много костей людей и лошадей; принадлежности вооружения и снаряжения в виде обломков ружей, саблей, пик, касок, шпор; довольно много монет; две иконы и лжица для причастия. Найденные предметы были опечатаны местной полицией и затем, по особому распоряжению, переданы командированному из Петербурга заведующему артиллерийским музеем, генералу Бранденбургу.
К сожалению, из слов крестьян можно было заключить, что далеко не все найденное уцелело, и наиболее ценные предметы подверглись расхищению. Мне рассказывали, что золотая трубочка (по описанию можно думать, что это была печать) была куплена за 7 рублей евреем с кирпичного завода, пара пистолетов приобретена одним из местных помещиков, какая-то шпага была продана неизвестному лицу, и т. п.
Местные крестьяне в общем считают находки, сделанные при настоящих работах, ничтожными. Они указывают на то, что еще на их памяти со дна реки вылавливались предметы большей или меньшей ценности, и находки прекратились только лет 20 тому назад, когда в одно мелководное лето сплавлявшиеся с верховьев реки плоты сели на мель как раз на месте бывшей переправы французской армии. Плоты засосало песком и илом, и таким образом образовался непроницаемый слой, прекративший доступ к затонувшим предметам. Землечерпательная машина, конечно, не в состоянии была пробить этот слой и, кроме того, по самому устройству своему могла извлекать лишь предметы относительно небольшого размера.
Сколько известно, работы по извлечению из реки затонувших в ней во время переправы предметов, были произведены только один раз, а именно в 1813 г. Роос, посетивший весной этого года Студенку, рассказывает, что он нашел на берегу Березины майора шоссейных и водяных сообщений, командированного с офицером и командой нижних чинов для очистки русла реки. Во время производства работ из воды было выловлено много сундуков, чемоданов, ранцев, ящиков и т. п. Значительное число сундуков остались непроницаемыми для воды, и находившиеся в них вещи, даже такие, как одежда и белье, сохранились в полной неприкосновенности. Из реки также вытаскивали орудия и экипажи.
Майор показывал Роосу и его спутникам найденное им в сундуках и чемоданах серебро в пластинках и слитках значительной величины и веса, золото и драгоценные камни. “Хватило также и на его команду, – пишет Роос. – Солдаты не могли удержаться, чтобы не показывать нам, как свою собственность, часы, кольца, золотые и серебряные вещи, различные принадлежности одежды и т. п.”. Роос и его спутники получили при этом в подарок на память некоторые из найденных предметов.
Запасы собранного оружия и сбруи были невероятны, и, не смотря на то, что большая часть их должна была быть представлена правительству, евреи в Борисове делали хорошие гешефты. Окрестные помещики собрали огромные коллекции разных предметов, купленных у казаков и солдат, а также найденных их крепостными. Роос рассказывает, что, посетив барона Корсака в Старом Борисове, он нашел все риги и сараи, наполненными разного рода экипажами. Корсак, пригласив Рооса в кабинет, показывал ему составленную им коллекцию отборного оружия и, открыв комод, поразил его множеством хранившихся там звезд и орденов, принадлежавшим почти всем участвовавшим в войне нациям.
Из простого, несколько наивного рассказа Рооса видно, какое широкое поле было открыто корыстолюбию. Хищение, по-видимому, было страшное, и большая часть найденной добычи попала в руки не правительства, а частных лиц. Можно также думать, что обилие вылавливаемых предметов значительно уронило на них спрос, а следовательно и цену. Когда же работы сделались менее выгодными для лиц, производивших их, последние естественно должны были стремиться закончить дело и воспользоваться уже сделанными приобретениями. Есть поэтому известные основания прийти к заключению, что далеко не все, затонувшее при переправе, извлечено из воды, и еще многие предметы, погибшие при переходе французской армии через Березину, покоятся на дне реки.
Нельзя не высказать пожелания, чтобы были предприняты основательные работы по исследованию дна Березины близ деревни Студенки. Особенного интереса в этом отношении заслуживает, конечно, место, где был наведен нижний мост, служивший для переправы артиллерии и обозов; затем, следует указать место наводки верхнего моста, хотя и предназначенного для переправы конницы и пехоты, но по которому после перехода войск было допущено движение повозок. Наконец, нельзя оставить без внимания дна реки на участке между местами, где во время паники, охватившей толпу, сначала при приближении авангарда Витгенштейна, а затем после уничтожения мостов, не только погибло много людей, но и утонула часть повозок. Желательно было бы также исследовать дно реки ниже нижнего моста, куда могли быть снесены течением более легкие из затонувших предметов.
