КАРЛ фон КЛАУЗЕВИЦ «1799 ГОД»

Жубер прибыл в армию 5 августа. Он созвал на совещание главнейших генералов своей армии для обсуждения вопроса, что предпринять дальше. Они высказались в том смысле, что нужно подождать, пока Альпийская армия будет в состоянии начать совместные действия с Итальянской армией, и тогда при наличии обеих армий встанет вопрос о наступлении, обороне или диверсии; такие отговорки обычно выдумываются при операциях разъединенных масс в качестве неизбежного зла для формального их обоснования.

Так как это предложение не выдвигало никакого плана действий, то мы не будем тратить времени на его обсуждение. Жубер полагал, что он не может так долго откладывать свои операции. Директория приказала ему без промедлений начать наступление; если он даже и думал, что падение Мантуи еще не так близко, то все же неизвестно было, как долго она сможет держаться, и в таком важном вопросе было опасно базироваться на ложных расчетах. Итак, новый главнокомандующий решил сосредоточить свою армию и перейти в наступление на равнину. Его противник располагал между Турином и Тортоной силами в 60 000 чел., но можно было предполагать, что в самом сражении он будет иметь под рукой не свыше 40 000 чел., так как нельзя было совершенно оставить без войск ни Турин, ни Тортону; таким образом, в отношении превосходства сил противника его операция не представлялась слишком рискованной, нужно было только принять в расчет большое превосходство неприятельской кавалерии над французской. Первая насчитывала 12 000 чел., тогда как вторая — не свыше 2 000 чел.

Моро и Жубер уже раньше знали друг друга. После похода 1797 г., когда Бонапарт уехал из армии, Жубер некоторое время командовал Итальянской армией; в это время Моро, у которого отнято было командование Рейнской армией, был назначен инспектором кавалерии при Итальянской армия; оба они в это время подружились.

Поэтому Жубер высказал пожелание, чтобы Моро не покидал армии, прежде чем произойдет решительное сражение, и помогал ему своими советами. Моро был достаточно благородным человеком, чтобы забыть о всякой обиде, дождаться предстоящего сражения и участвовать в нем под начальством своего молодого преемника.

Жубер начал свою операцию 9 августа.

Нужно предположить, что теперь французская армия действовала двумя большими массами. Правый фланг под командованием Сен-Сира состоял из:

Кроме того, в Восточной Ривьере против генерала Кленау стояла дивизия Миоллиса силой в 3 500 чел. и в долинах Бормиды и Западной Ривьеры находилось около 5 000 чел. Все это вместе составляло указанное нами выше число в 43 000 чел. номинального состава.

9 августа правый фланг был сосредоточен между Вольтаджио и Овада, левый — в долинах Бормиды выше Каиро и прилегающего к нему района. 10-го и 11-го последний дошел до Бормиды выше Акви, 12-го частью переправился через Бормиду у Бистаньо, 13-го вторично произвел переправу у Ривальты и двинулся к Орбе.

Правый фланг до 13-го оставался на своих позициях, а в этот день двинулся к району Серравалле и Гави.

14-го правый фланг французской армии занял расположение у С.-Бартоломео, в одном часе пути ниже Серравалле на Скривии, центр — у Нови и левый фланг — у Пастураны на Лемме.

Суворов решил ожидать французскую армию на равнине, где благодаря своей многочисленной кавалерии он имел весьма заметный перевес над противником. Каким образом он намеревался начать и вести сражение, об этом нигде нет сведений, мы видим только, что он не занял никакой настоящей позиции, а лишь временное расположение, исходя из которого отдельные части войск, вероятно, должны были действовать, смотря по обстоятельствам, поддерживая друг друга или переходя в атаки. С таким намерением могла быть выбрана позиция, на которой мы находим армию 14-го. Генерал Край с дивизиями Отта и Бельгарда силой в 18 000 чел. стоял между дорогой Нови — Александрия и Базулуццо. Генерал Дерфельден с дивизиями Ферстера и Швейковского силою в 13 000 чел. находился у Поццоло-Формигаро, генерал Мелас с дивизиями Фрелиха и Лихтенштейна силою в 14 000 чел. — у Ривальты. Эти большие массы войск силой в 44 000 чел. были готовы к бою.

Кроме того, генерал Розенберг с 12 700 чел. находился у Тортоны для осады и вместе с тем для прикрытия осады этого пункта; 5 600 чел. было оставлено в качестве резерва у Спинетти и генерал Кайм со своими 14 000 стоял у Турина и выходов Пьемонтских Альп. Так как обе первые массы находились на расстоянии только нескольких часов пути от армии, то они могли, хотя бы частично, принять участие в сражении на равнине, и, таким образом, если исключить несколько тысяч человек, необходимых для Тортоны, где находилось всего 1 200 французов, армия располагала силами около 60 000 чел.

Какие мотивы и причины были основанием чрезвычайно медленного наступления Жубера, это остается для нас совершенно неизвестным; можно предполагать, что два дня — 12-го и 13-го, когда правый фланг оставался разобщенным с левым на расстоянии 4 миль, были потрачены на то, чтобы принять меры безопасности против планов Суворова; французы, возможно, боялись, что во время сосредоточения их армии между Скривией и Леммо значительные силы союзников могут проникнуть в район Акви, и вследствие этого создастся такое стратегическое положение, которое может неблагоприятно отразиться на развитии предстоящего сражения. Нельзя упрекать французского главнокомандующего за эти два потерянных дня, ибо полководец, вынужденный под давлением обстоятельств вести наступление против превосходных сил противника, может действовать не иначе, как с большой осторожностью.

Весьма странно, что Жубер до 14-го не получил еще никакого официального сообщения о сдаче Мантуи. Непроверенным слухам он не придавал никакого значения, считая их хитростью со стороны врага. Следовательно, его наступление до 14-го производилось с намерением при помощи сражения освободить эту крепость от осады, и, по словам Жомини, он только в тот день убедился в падении Мантуи, когда увидел корпус Края перед своим левым флангом. Он собрал на совещание своих главных генералов, и все высказались в том смысле, что будет неразумно вести наступление на равнине и что, следовательно, нужно ожидать содействия Шампионне. Сам Жубер не высказывался, и никто не сообщает нам, какое решение он принял. Жомини говорит, что ему следовало бы отступить на свои прежние позиции в горах, но для этого подождать еще известий до следующего дня, и тогда это явилось бы неожиданностью для Суворова и помешало бы осуществлению его планов. Это утверждение могло бы казаться правильным, если бы известия, которых он хотел дождаться, имели бы важное значение. По-видимому же, оно приведено просто за неимением другого. Кроме того, мы видим, что левый фланг французов утром 15-го, когда Край вступил с ним в столкновение, двинулся вперед от Пастураны.

Проще всего предположить, что генерал Жубер отказался от своего наступления и что из этого само собой вытекал отход на прежние позиции, так как он не мог более оставлять свои силы в таком сосредоточенном состоянии и иметь обнаженными свои коммуникации; когда же он увидел, что его противник перешел в наступление, то сильная позиция при Нови обещала ему, по-видимому, такое преимущество, что он не мог преодолеть желания померяться силами с Суворовым. Освобождение Мантуи не могло уже более быть целью сражения, и всякий другой полководец согласился бы дать его позднее совместно с Шампионне: при существовавшем соотношении сил было решительной ошибкой желать сражения; Тюренн не допустил бы подобной ошибки; впрочем, вполне понятно, что такой молодой и пылкий генерал, как Жубер, все еще, вероятно, вспоминавший о блестящем походе Бонапарта в 1796 г., не слишком задавался вопросами диалектики войны и был увлечен честолюбием. Пока не будут указаны более веские объективные причины для доказательства неизбежности сражения, нам следует остаться при прежней оценке действий Жубера, и мы считаем все пророчества относительно его военных талантов весьма сомнительными.

Позиция, которую Жубер еще не занимал 14 августа, но на которой французская армия расположилась 15-го, лежала на последних отрогах у Поццоло-Формигаро, высокого горного хребта, простиравшегося с востока на запад от Серравалле до С.-Кристофоро и прерывавшегося у последнего пункта рекою Леммо. Северный склон этого хребта спускается к Нови, где он переходит в ровное плато, простирающееся до Формигаро. Главный отрог отходит от восточного края этого склона, образуя Монте-Ротондо, это название удерживается также и в районе Нови. Весь скат этого хребта спускается к р. Леммо, и во входящем углу между главным хребтом и Монте-Ротондо находится 5 — 6 поперечных долин, по которым, огибая Пастурану, протекает р. Риаско, впадающая в Леммо.

Эти долины, как мы увидим, расположены были в тылу позиции, и по ним проходили пути отступления. Монте-Ротондо до Нови образует острый угол с Треббией, поэтому невыгодно было выбирать здесь позицию, обращенную фронтом против русских; у Нови же он образует отлогую дугу, поворачивает к западу за город и обращается фронтом к Поццоло-Формигаро на протяжении около одного часа пути. Здесь он едва достигает высоты в несколько сот футов и имеет покатый скат. Таким образом, фронт позиции направлялся с юго-востока на северо-запад, начинаясь в нескольких сотнях шагов от Нови и заканчиваясь на расстоянии около ³/₄ часа пути к западу. Продолжаясь вправо, позиция образовывала примыкавший к Монте-Ротондо тупой фланг, который в случае необходимости можно было продолжить на 1 ¹/₂ часа пути до главного хребта, где местность становилась все более удобной вследствие возрастания высоты и крутизны хребта. При удлинении позиции влево она принимала форму оттянутого назад фланга, продолжавшегося до Риаско и занимавшего ряд невысоких гор, которые, заканчиваясь на одной линии, составляли удобную сплошную позицию и хотя и были невысоки, но господствовали над лежащими впереди их районами. Сила и защищенность позиции, следовательно, возрастала в направлении с левого к правому флангу, кроме того, на протяжении около 1 000 шагов длины ее фронта она была защищена стенами, окружавшими город Нови. Окрестности Нови по большей части покрыты виноградниками, канавами и огорожены каменными стенами. Благодаря этому позиция становилась еще более неприступной. Тому, кто понимает, как мало значения имеет высота горной позиции для усиления фронта линии боя, будет легко убедиться, что позиция при Нови может быть причислена в фронтальном отношении к сильнейшим позициям, на которых приходилось сражаться с большими сосредоточенными массами. Опорой для левого фланга можно было считать Риаско, правый же фланг не имел, собственно, никакой опоры, так как здесь невозможно было удлинить позицию до более высоких гор. Напротив того, при удлинении правого фланга силу его можно было усматривать в благоприятных почвенных условиях. Если измерять длину позиции в зависимости от того пространства, которое французы занимали во время сражения, то она имела протяжение на две французские мили; при благоприятных местных условиях это пространство было все еще слишком велико для каких-нибудь 30 000 чел. Но главной ошибкой при выборе этой позиции было то, что проходившие в тылу ее три проездных дороги на Гави, а именно — шоссе на Бокетту, проселочная дорога восточнее его на Монте-Ротондо и дорога из Пастураны на Гави — образовывали такой острый угол по отношению к франту, что простой охват правого фланга мог отрезать вторую из этих дорог и малейший обход создал бы сильную угрозу для первой из них.

Безопасный отход на Бокетту являлся главным условием для любой позиции при Нови; поэтому данную позицию следовало удерживать лишь при том условии, если бы она на правом фланге была эшелонирована более значительными по сравнению с находившимися там силами, т. е., по меньшей мере, 6 — 8 тыс. чел., расположенных на Монте-Ротондо, которые или помешали бы обходу правого фланга и затем были бы использованы в качестве резерва, или даже атаковали обходящего противника.

При таком условии позицию при Нови все еще можно расценивать как весьма выгодную.

Как мы видели, правый фланг французской армии под командованием Сен-Сира, т. е. дивизии Домбровского и Ватрена, 14-го стоял на Скривии; дивизия Домбровского осаждала Серравалле, где находился гарнизон союзников, состоявший из 1 батальона; Ватрен стоял у С.-Бартоломео; центр, т. е. дивизия Лабуасьера и бригада Колли, стояли на позиции у Нови, занимая город и высоту к западу от него; левый фланг стоял у Пастураны, вероятно, на западном берегу Риаско. Эта позиция, занятая французской армией в 4 часа пополудни, была еще наступательной позицией. Мы уже сказали, что, собственно говоря, не знаем, какое решение принял генерал Жубер на 14-е, так же мало мы знаем о его приказах на другой день, а также о том, было ли занятие позиции у Нови, состоявшееся только 15-го утром, результатом его решения или же это сделано было только для того, чтобы можно было противопоставить левый фланг наступающему Краю^[27]. Нам приходится здесь снова ограничиться простыми фактами.

Со своей стороны, и Суворов в этот же день 14 августа изменил свое решение. Увидев, что Жубер вместо того, чтобы вести наступление 14-го, занял сильную позицию перед Нови, он пришел к заключению, что этот генерал намерен держаться на этой позиции и при помощи укреплений может сделать ее совершенно неприступной и, таким образом, создать большие затруднения для проведения его собственного плана — овладеть Ривьерой. Короче говоря, он решил атаковать его на следующий день, чтобы одержать над ним победу, пока еще позволяло время.

Относительно плана атаки Суворова все историки находятся в большом затруднении, мы же вообще испытываем затруднение вследствие запутанности их изложения.

Генерал Край должен был выступить 15 августа на рассвете для атаки французского левого фланга у Пастураны.

Князь Багратион с русским авангардом получил задание двинуться от Поццоло-Формигаро для атаки стоящего на Скривии правого фланга французов, после чего постараться соединиться с Краем. Это привело бы, как можно было предвидеть, к полному окружению неприятельской армии. Дерфельден должен был атаковать Нови, Мелас — оставаться в резерве. Так передает Жомини план сражения, однако, даже здесь, где он берет материал из мемуаров Шателера, он не заслуживает большого доверия. Австрийский журнал, всегда старающийся изобразить в несколько смешном виде личные действия Суворова, сообщает только о приказе, посланном 14-го вечером Краю, — атаковать левый фланг, в то время как русские будут заняты атакой центра, а Мелас — правого фланга. Мы не намерены здесь заниматься дальнейшими рассуждениями о плане или об отсутствии плана сражения, но ограничимся фактическим изложением хода событий, задав себе сначала вопрос, что нам следует думать о них.

Край выступил на рассвете. Дивизия Отта взяла направление на Пастурану и должна была подойти к левому крылу французского центра, если бы она не столкнулась с дивизией Лемуана, которая, по словам Жомини, находилась еще в походном порядке, следовательно, может быть, только что прибыла. Неожиданная атака вызвала в ней некоторое замешательство, она скоро начала отступать, так что австрийцы чуть было не овладели высотами, но сюда поспешил сам Жубер, воодушевил свои войска и восстановил нарушенный порядок.

Дивизия Бельгарда двигалась справа, рядом с дивизией Отта; она ударила на дивизию Груши, которая, имея построение в форме дуги, стояла рядом с дивизией Лемуана; с нею скоро завязался ожесточенный бой.

Более для прикрытия своего правого фланга, чем для обхода левого фланга противника. Край послал генерала Зекендорфа с 3 батальонами и 3 эскадронами на Базалуццо, где этот генерал сначала не встретил никаких сил противника. Таким образом, на западном фланге обеих армий в 5 часов утра сражение было уже в полном разгаре. Оба противника имели силы около 18 000 чел. Вслед за обеими французскими дивизиями в ходе сражения подошли пехотные резервы левого фланга под командованием Клозеля, и кавалерийские резервы под командованием Ришпанса подошли к Пастуране.

Дивизия Лемуана скоро снова оказалась в критическом положении, так как Жубер, воодушевлявший своих стрелков к наступлению, был ранен пулей и потерял сознание; это вызвало большое замешательство, войска снова начали отступать; тогда Моро, вовремя подоспевший сюда, личным своим влиянием восстановил порядок и доверие, так что французы удержались на высотах.

Бельгард в своем наступлении против Груши также не продвинулся вперед. Видя, что на фронте наступление не имеет успеха, он хотел создать угрозу левому флангу и поэтому приказал коннице двинуться в долины Леммо и Риаско, а генералу Зекендорфу оказать ей поддержку. Однако, этот генерал продолжал свой марш по дороге от Базалуццо к Оваде и полагал, что не может сделать ничего более важного, как помешать французскому отряду, показавшемуся в этом районе и, вероятно, принятому им за головную часть сильной колонны, соединиться с главными силами армии. Благодаря этому он не поддержал маневра против левого фланга Груши. Появление австрийской кавалерии побудило генерала Ришпанса, прикрывавшего левый фланг Груши, отступить к Пастуране. Однако, теперь вступил в дело французский пехотный резерв под командованием Клозеля, но он не вынудил австрийцев к отступлению, а только потеснил правый фланг Бельгарда, заставив повернуть фронт, вследствие чего дальнейшее его продвижение вперед, было остановлено.

Таким образом, сражение оставалось нерешенным от 5 до 8 час. утра. В центре и на противоположном фланге царствовало еще полное спокойствие. Генерал Край был убежден, что он не в состоянии наступать.

Как это всегда бывает, ему казалось, что большая часть неприятельской армии находится против него, и он не мог понять странного положения: уже в течение трех часов бой был в разгаре, а центр еще не двигался с места. Полный беспокойства и тревоги, он послал своего адъютанта к Багратиону, требуя, чтобы он, наконец, вступил в сражение. Но Суворов не давал еще приказа о наступления, и Багратион колебался брать его на свою ответственность; поэтому прошло еще некоторое время, и только когда Багратион заметил, что французы, по-видимому, готовятся к наступлению против Края, и последний готов потерять равновесие, так как приказал Багратиону сказать, что он совсем отступит, если тот не двинется вперед, Багратион решил выступить и атаковать Нови и ближайшие пункты позиции, когда уже было 9 час. утра.

В то время как половина французской армии на левом фланге в течение четырех часов с большими усилиями удерживала свои позиции, французские генералы поняли, что дивизия Ватрена на Скривии, в одном часе пути от поля сражения, имевшая опорный пункт и прикрывавшая полностью дорогу на Бокетту, легко могла быть отрезана от левого фланга и центра. Поэтому генерал Сен-Сир послал Ватрену приказ двинуться к Нови с целью занять Монте-Ротондо вправо от города и образовать, таким образом, загнутый назад фланг.

Это распоряжение Ватрен начал приводить в исполнение.

В центре бригада Гарданна занимала Нови и, по-видимому, удерживала предместья города против русских. Остальная часть дивизии Лабуасьера и бригада Колли стояли на высотах влево от Нови, но одна полубригада стояла справа и другая в качестве резерва — на высотах позади Нови.

Первая атака русских велась 10 батальонами, предводительствуемыми генералами Багратионом и Милорадовичем, и была направлена на фронт Нови и ближайших участков позиции. У французов было достаточно сил и времени, чтобы приготовиться к этой атаке и не испытывать никаких опасений. Русские повсюду были отброшены с большими потерями. Тогда Багратион сделал попытку с 4 батальонами обойти Нови с востока. Это движение совпало с маневром дивизии Ватрена. Она атаковала эти 4 батальона с фланга, частью отбросив их к остальным силам, частью приведя их в расстройство и вынудив отступить на Формитаро.

Вскоре после перехода в атаку Багратиона и Милорадовича Суворов, став во главе дивизии Дерфельдена, выступил для поддержки этой атаки. Вместе с тем он приказал Краю возобновить атаку с его стороны, Меласу тотчас же двинуться на присоединение к левому флангу армии и даже Розенбергу он послал приказ спешно прибыть сюда. Эти распоряжения могли быть даны в 11 час. утра.

Дивизия Дерфельдена направила свою атаку не против дивизии Ватрена, как это можно было предполагать, так как последняя более всего выдвинулась вперед и над ней легче всего можно было одержать победу, но против позиций у Нови и самого города. Вероятно, причина этого заключалась в том, что эта дивизия уже слишком далеко продвинулась вперед, когда Ватрен оттеснил левый фланг на Формигаро. Атака дивизии Дерфельдена опять оказалась безрезультатной. Возобновившаяся атака Края сначала имела некоторый успех; Бельгард овладел одной высотой на левом фланге дивизии Груши, а Отт после новых усилий взял передние холмы, из которых состояла позиция к западу от Нови. Но резервная бригада Клозеля отбросила выдвинувшееся вперед правое крыло Бельгарда, а резервная бригада Партуно, которую Моро выслал против левого крыла генерала Отта, вынудила этот последний на равнине к отступлению, причем генерал Партуно повел энергичное преследование. Генерал Край счел себя удовлетворенным и поэтому решил под защитой своей артиллерии и конницы только собрать и привести в некоторый порядок совершенно расстроенную пехоту, в то время как находившиеся впереди 2 легких батальона вели еще перестрелку с французами среди садов, виноградников и домов.

Таким образом, сражение шло до 12 час. дня, оставаясь нерешенным, и не следует слишком удивляться этому, так как французы после ухода Домбровского имели силы в 33 000 чел., союзники же только 31 000 чел.; первые, следовательно, все еще имели превосходство на несколько тысяч человек, кроме того, они занимали очень сильную позицию. Обе армии уже исчерпали свои силы, и каждый удар, нанесенный со свежими до некоторой степени силами, должен был в короткое время привести к несомненному решению. Если бы французы в 12 час. могли ввести в бой хотя бы одну новую дивизию в 6 — 8 тыс. чел., то все еще колебавшееся равновесие сил для союзников было бы, может быть, вовсе потеряно, так что потом ни Мелас, ни Розенберг не могли бы восстановить его.

Мелас в течение этих 6 часов, когда гром сражения раздавался в двух милях от него, находился у Ривальты в ожидании и все возрастающем беспокойстве. Он только выставил сторожевые охранения и, не имея .вполне точных директив, не покидал своего лагеря до получения приказа. В 11 час. посланные вперед части принесли ему известие о поражении, нанесенном Ватреном Багратиону, и о том, что французская колонна, именно дивизия Ватрена, наступает с высот на дорогу Формитаро — Нови. Тогда Мелас решил, что дальше не следует ожидать приказа, запаздывающего, может быть, просто по несчастной случайности; он решил немедленно выступить и атаковать неприятельскую армию в правый фланг; для этого он дал следующие распоряжения.

Генерал Нобили с одной бригадой должен был двинуться к Скривии и освободить Серравалле.

Генерал Дмитровский с другой дивизией — идти в направлении между рекой и Монте-Ротондо, подняться на эту гору на фланге французской армии и затем атаковать ее с фланга и с тыла.

Сам Мелас с бригадами Лаудона и Лузиньяна и двумя полками кавалерии под командованием Лихтенштейна двинулся сначала по дороге на Нови, затем также свернул влево, чтобы атаковать часть горного хребта, лежащую к востоку от Нови.

Так начался третий и заключительный акт этой великой трагедии.

Мелас выступил с 14 000 свежих войск, когда кризис этой великой борьбы еще не миновал, и теперь победу союзников можно было считать делом решенным. Никакая нерешительность или ошибочные шаги, с одной стороны, я никакое проявление гениальности и чрезвычайного мужества, с другой — не могли больше изменить судьбы. В таком виде представляется нам положение сражения, но полководцы, лишенные возможности полного обзора развития начавшегося сражения, могли, конечно, иметь другой взгляд на дело.

Между тем Суворов, как мы уже рассказали, послал Меласу приказ о наступлении; узнав, что тот находится на высоте Бузетто, он приказал ему двинуться вправо и атаковать Нови, в то время как русские и Край должны были возобновить свою атаку западнее этого пункта. Однако, Мелас не мог уже более изменить своих распоряжений; желая насколько возможно согласовать свои действия с планом Суворова, он поддержал Дмитровского только бригадой Лаудона, а с бригадой Лузиньяна, состоявшей из 5 батальонов, тотчас же двинулся направо, к спускающейся окраине плато между Нови и Формигаро.

Французы не переменили заблаговременно выдвинутую вперед позицию своего правого фланга, приобретенную им благодаря наступлению дивизии Ватрена. Дивизия Ватрена была задержана русскими, беспрерывно возобновлявшими свои атаки. Было уже 2 часа дня, борьба здесь продолжалась уже около 2 — 3 часов; первоначальный порядок армий обоих противников был совершенно расстроен; геометрически правильное построение превратилось в пеструю сутолоку. Между тем Мелас со своими массами войск спокойно продвигался по своей дороге. Когда французы заметили его приближение, у них было еще время изменить свои неправильные позиции. Несколько батальонов направились к краю плато с целью помешать бригаде Лузиньяна взобраться на него, другие спешно отошли за Монте-Ротондо. Сопротивление у края плато длилось очень недолго, и спешное отступление к высотам произвело на войска очень дурное впечатление. Когда же они взобрались на них и увидели со многих сторон черные тучи наступающих на них неприятельских масс, они утратили свою стойкость и вместо того, чтобы повернуться фронтом к Лузиньяну, начали спешно отступать дальше, желая вырваться из круга, который грозил замкнуть их. Таким образом, появление Дмитровского и Лаудона на фланге дивизии Ватрена облегчило бригаде Лузиньяна подъем на Монте-Ротондо. Несколько батальонов, развернувшихся тонкими линиями стрелков, вероятно, в блаженном неведении о том, что происходило у них в тылу, удержались на месте и совместно с артиллерией оказали австрийцам даже некоторое сопротивление.

Лаудон и Дмитровский двинулись к высотам, лежавшим за Нови, в то время как Лузиньян направился к этому пункту.

Дивизия Ватрена в своем полубегстве уже оставила дорогу на Гави, но Сен-Сир снова собрал ее и, усилив ее 106-й полубригадой из дивизии Лабуасьера, снова повел ее против австрийцев и добился еще раз обладания этой дорогой, по которой эти войска отступили в район за долиной Форновы, находившейся в полумиле от поля сражения, и там заняли позицию.

Пока эти события происходили на левом фланге союзников, русские в центре и Край на правом фланге возобновили свои усилия. Со стороны Края они, по-видимому, имели наименьший успех, что было вполне естественно, так как французский левый фланг менее всего был поколеблен обходом их правого фланга. Суворов же с русскими войсками оказался в состоянии выбить французов из предместья Нови и отбросить их в самый город. Было уже более 4 часов дня. Моро принял решение отступать.

Дивизия Ватрена, уже совершенно, как мы видели, прогнанная с поля сражения, получила приказ занять более высокие террасы Медезима, деревни Тассароло и С.-Кристофоро и этим подготовить отступление для остальных войск.

Дивизия Лабуасьера двинулась на Тассароло и оттуда под прикрытием Ватрена отступила на Гави. Бригада Колли и 6 000 чел. кавалерии должны были прикрывать отход правого фланга.

По плану Моро Груши должен был сначала идти через Пастурану, Лемуан следовать за ним, а Колли прикрывать отступление. Но эти указания плана и порядок следования не могли быть выполнены. С одной стороны, прежде еще чем французы начали свое отступление, Бельгарду удалось перебросить с тыла один батальон на Пастурану, что вызвало страх и смятение, с другой, — дивизия Лемуана соединенными атаками русских и австрийцев была совершенно расстроена. Это был момент, когда все пришло в дикий беспорядок и обратилось в бегство, и каждый старался спастись по тропинкам, как только мог.

Только одна бригада Гранжана, которая нашла средство обойти деревню Пастурану, сохранила порядок. Генералы Периньон и Груши оставались пока в Пастуране с одним батальоном и собрали всех беглецов, кого только могли, чтобы удержать этот пункт еще в течение некоторого времени и этим дать время бегущим; но они были атакованы со всех сторон, и оба попали в руки союзников, причем Периньон получил 7 ранений, Груши — 4. Такова же была участь Колли с его бригадой; атакованная со всех сторон она обратилась в бегство, и сам этот генерал, тяжело раненый, попал в плен.

Таким образом, в 8 час. вечера закончилось сражение, начавшееся в 5 час. утра. Французская армия потерпела полное поражение: левый фланг был совершенно разгромлен, из правого фланга спаслись лишь слабые осколки, генерал, командовавший армией, пал на поле сражения, дивизионные генералы Периньон и Груши и бригадные генералы Колли и Партуно попали в плен. Беспрерывное преследование не позволяло и думать о каком бы то ни было дальнейшем сопротивлении в Генуэзской области и о возможности снова собрать армию. Между тем нормальное преследование силами конницы при данных топографических условиях было совершенно невозможно, а из пехоты только Мелас располагал для этой цели некоторыми частями, так как Розенберг не прибыл еще. Но когда и где после ожесточенного боя в такой трудной местности бывало, чтобы преследование продолжалось даже после наступления темноты?

Там, где такое количество естественных препятствий затрудняло и задерживало даже простое передвижение, всякое новое наступление против неприятеля казалось как бы новой борьбой даже при полном расстройстве сил противника; подобное преследование в темноте с войсками, полагавшими, что в течение дня они выполнили уже свой долг, требовало необыкновенной энергии, которой нельзя было ожидать от человека, подобного Меласу; если бы даже в Суворове оказалась такая энергия, то силы австрийской армии при широких брешах, образовавшихся в ней, легко могли иссякнуть. Таким образом, можно было, не ошибаясь, предположить, что в течение ночи отдельным частям французов удастся спастись и что число трофеев первого дня будет значительно меньше, чем позволяли ожидать размеры победы.

Бежавшая армия собралась у Гави. Французы потеряли 37 орудий, 28 повозок с порохом, 1 500 чел. убитыми, 5 000 ранеными и 3 000 пленными. Потери союзников исчислялись в 8 000 чел., из которых 5 000 чел. приходится на корпус Края, 2 500 чел. — на русские войска и 500 чел. — на корпус Меласа. Следовательно, у французов потери составляли от ¹/₄ до ¹/₃ сил всей армии, у союзников — ¹/₆, и при этом данное сражение надо считать одним из наиболее кровопролитных в военной истории. Число орудий, потерянных французами, было меньше, чем могло быть при данных обстоятельствах, даже если допустить, что они слабо были вооружены артиллерией.

Теперь нам остается только еще упомянуть, что генерал Нобили отбросил генерала Домбровского от Серравалле и вынудил его отступить в направлении за Виньоле на Скривии, причем эта небольшая вспомогательная операция нигде не оказала никакого влияния на главное сражение.

Генерал Розенберг действительно начал свой марш, но он только ночью прибыл в Поццоло-Формигаро.

2001, Библиотека интернет-проекта «1812 год».