КАРЛ фон КЛАУЗЕВИЦ «1799 ГОД»

17 июня было первым днем сражения. Макдональд, вероятно, не думал, что Суворов с главными силами армии находится уже достаточно близко, чтобы 17-го оказать помощь генералу Отту. Он хотел одержать победу над этим генералом, на что имел основания рассчитывать, благодаря превосходству своих сил. Поэтому генерал Виктор уже 16-го получил приказ — на следующее утро атаковать Отта, генералы Сальм, Руска и Домбровский должны были поддержать эту атаку.

Отт стоял за р. Тидоне, которую и занял от Гаццино до Вератто на протяжении одного часа пути легкой цепью форпостов. Утром в 8 час. он был сначала атакован Виктором у Вератто; Отт, находясь в нерешительности, продолжать ли ему возникшее вследствие этого сражение, заметил продвижение одной колонны на Мотта-Циана в полумиле за своим правым флангом. Это была дивизия Домбровского, образовывавшая левый фланг Макдональда. Руска шел в центре на Понте-Тидоне, генерал Сальм присоединился к Виктору.

Таким образом, 19 000 французов были выстроены в боевую линию на фронте, растянутом более чем на одну милю.

Отт намеревался уже начать отступление на Страделлу, когда подошел генерал Мелас с несколькими тысячами русских и австрийцев, за которым вскоре последовал князь Багратион с русским авангардом.

Хотя генерал Мелас в соединении с Оттом мог располагать только 10 — 12 тыс. чел. и полагал, что он имеет дело со всей армией Макдональда, он все же колебался начать отступление на Страделлу.

Союзной армии предстояло совершить изнурительный марш при сильной жаре, причем тактический порядок марша, по-видимому, трудно было соблюсти; Мелас заботился о том, чтобы его отступление и внезапный натиск французов не произвели дурного впечатления и не повлекли за собой плохих последствий; с другой стороны, местные условия были подходящими для оказания сопротивления, и прибытие Суворова было так близко, что, в случае продолжения этого сопротивления еще в течение некоторого времени, он прибыл бы вовремя для решительного сражения.

К этим мотивам можно присоединить еще один, чрезвычайно важный с критической точки зрения, именно — страх перед Суворовым. Письмо, написанное Суворовым Меласу перед битвой у Кассано, еще живо сохранялось в памяти последнего. Энергия, когда она у места, является в высшей степени важным элементом ведения войны, и, таким образом, гений Суворова уже в этот момент начал оказывать влияние на сражение.

Согласно решению, принятому генералом Меласом, генерал Отт со своим корпусом силой в 7 батальонов и 14 эскадронов занял деревню Сармато и примыкающий к ней район и расположил на этой позиции свои форпосты.

Деревня Сармато подверглась теперь атакам со стороны французов и несколько раз переходила из рук в руки. В конце концов она осталась в руках французов, которые вместе с этим захватили батарею в 8 орудий, выставленную на большой дороге.

Между тем приведенные Меласом войска, усиленные еще 10 батальонами и 20 эскадронами, расположились в небольшой долине перед С.-Джиованни, имея правый фланг у Карамелло и левый — у Фонтане-Прадоза.

Сам Суворов прибыл в тот момент, когда французская дивизия Домбровского наступала на Карамелло, а Виктор и Сальм вели наступление по реке По на С.-Джиованни.

Домбровский, по-видимому, с большей частью сил находился впереди. Суворов приказал атаковать его с фланга князю Горчакову с 2 казачьими полками и 4 батальонами, с фронта — Отту. Поляки были отброшены с большой силой и с трудом спаслись за р. Тидоне. Тогда Отт повернул к Сармато и овладел деревней, захватив при этом и потерянную батарею.

Между тем Виктор и Сальм были атакованы Багратионом и тем скорее были отброшены им, чем более подвергалось опасности их отступление вследствие поражения Домбровского и потери Сармато. В то время как они совершали отход подоспела союзная конница, действовавшая против Домбровского, напала на левый фланг Виктора и разбила часть пехоты образовавшую карре на высоте Кастель-Боско. С трудом и лишь под защитой сильно пересеченной местности остальная часть правого фланга укрылась за Треббию. С наступлением ночи и другие дивизии также отошли за Треббию, все же Макдональд был в состоянии оставить линию своих форпостов на левом берегу между Сантименто и Граньяно; на местности, пересеченной рвами и преградами, конница союзников, посланная Суворовым для преследования, прилагала напрасные усилия двигаться вперед, ей приходилось большей частью спешиваться, и она понесла большие потери.

Пехота союзной армии удовольствовалась тем, что заняла позицию за Тидоне.

Между тем вся армия Суворова прибыла на поле сражения. Нужно было снова привести в порядок войска, расстроившиеся во время марша и боя; в течение ночи они получили следующее расположение: дивизия Фрелиха была помещена на левом фланге между Сармато и По, направо рядом с ней стала дивизия Ферстера, рядом с последней у Карамелло — дивизия Швейковского; дивизия Отта образовала форпосты левого, а князя Багратиона — правого фланга, не переходя через Тидоне.

Французы расположились от По до Госсоленго на протяжении двухчасового пути. Дивизия Ватрена стояла у Пьяченцы и блокировала ее цитадель; дивизии Оливье и Монришара находились еще за р. Нурой.

О потерях обоих противников за этот день мы не знаем ничего. Можно думать, что с каждой стороны они исчислялись в несколько тысяч, причем потери французов были, по крайней мере, на 1 000 чел. больше, чем у союзников. Так как Макдональд сражался только с половиной своих сил, то моральные результаты проигранного сражения были значительно меньше. Во всяком случае в первый день еще не достигнуто было полного решения, и для Макдональда этот день можно рассматривать лишь как неудачное вступление к предстоящему генеральному сражению.

Действительно ли дивизия Ватрена силой около 6 000 чел. прибыла слишком поздно, для того чтобы с успехом быть использованной в сражении, или же Макдональд, опасаясь за свой тыл, приказал ей остановиться у Пьяченцы, все это могло бы остаться в области догадок, если бы мы не нашли 18-го эту дивизию на прежнем месте и в состоянии прежней бездеятельности.

Силы, которые Макдональд вывел в сражение, как мы уже сказали, исчислялись в 19 000 чел. Силы союзников, действительно принимавшие участие в сражении, можно считать приблизительно такими же. Но так как мало-помалу подошла вся армия и все силы, имевшиеся в виду противника, следует рассматривать как участвовавшие в сражении, то здесь, собственно говоря, победа была одержана всей главной армией Суворова, которая, как мы нашли, насчитывала 33 000 чел.

Части, стоявшие у Боббио, в этот день, по-видимому, не имели никакого столкновения с противником.

Моро продвинулся до долины Нови.

18 июня. Что касается истории этого дня, то читатель будет обманут в своих напряженных ожиданиях.

Макдональд сначала ожидая в течение дня прибытия целой трети своей армии. Затем он решил отложить свою атаку на 19-е. У него были вполне достаточные основания не продолжать своего отступления за р. Нуру; отчасти благодаря этому он мог улучшить моральное впечатление, оставшееся от вчерашнего дня, отчасти же с отступательным движением непосредственно после большого сражения всегда связаны значительные потери; кроме того, он мог надеяться, что вызванные им дивизии прибудут еще вовремя, чтобы в случае необходимости принять участие в оборонительном сражении. Можно было, следовательно, ожидать, что французский главнокомандующий удержит свою позицию за Треббией и в случае атаки будет оборонять ее, насколько возможно. Суворов одержал полупобеду, силы его теперь были собраны, можно было ожидать, что он продолжит атаку и завершит свою победу.

Таковы были намерения обоих полководцев, и решительный результат казался неизбежным, хотя в действительности события сложились иначе, и борьба вторично осталась нерешенной.

Суворов решил начать атаку только в 10 час утра, вероятно, для того, чтобы дать время войскам достать и сварить себе пищу. Его план атаки заключался в том, чтобы с главными силами обрушиться на левый фланг французов, так как можно было предполагать, что они придают ему наибольшее значение вследствие связи с Моро и с горными районами. Он разделил свою армию на три атакующее колонны.

Генерал Розенберг с дивизиями Багратиона и Швейковского силами в 14 батальонов, 6 эскадронов и 1 казачьего полка должен был у Брено перейти через Тидоне, идти на Кампремольдо и Ривальто, а там перейти через Треббию и через Сеттимо двинуться на С.-Джорджио на р. Нуре.

Вторая колонна под командованием генерала Меласа состояла из 8 батальонов и 6 эскадронов под командованием генерала Ферстера, за ним следовали в качестве резерва 10 батальонов под командованием генерала Фрелиха. Они должны были у Мотта-Циана перейти через Тидоне, идти на Граньяно, оттуда через Треббию наступать на Валера, С.-Бонико и Иваккари к р. Нуре.

Третья состояла из дивизии Отта силой в 7 батальонов, 8 эскадронов и 1 казачьего полка. Ей надлежало двинуться по большой дороге за Треббию, в случае удачи других колонн повести наступление на Понтенуре и отвлечь на себя гарнизон Пьяченцы. Она, по-видимому, предназначена была для того, чтобы держать противника под ударом.

Суворовым было дано ясное указание, чтобы резервы свои главные действия направили на правый фланг и предпочтительно перед всем проявили там наибольшую энергию.

Вообще войскам было указано действовать массами и прибегать в атаке к штыковому бою.

Чтобы облегчить подход батальонов, ожидаемых с левого берега По, и на худой конец иметь лишний путь отступления, Суворов приказал построить мост на р. По у Парпанезе (на высоте С.-Джиованни) и снабдить его предмостным укреплением.

Диспозиция Суворова была скорее планом преследования, чем планом сражения, и вполне понятно, что к этому побуждали его события 17-го. Ривальто находится на расстоянии 2 миль от большой дороги на Пьяченцу, колонны двигались по эксцентрическим (расходящимся) линиям, силы были разбросаны на столь большом пространстве, что нигде не могли произвести натиска с большой силой.

Сам Суворов находился при колонне правого фланга.

В 3 часа пополудни, достигнув района Казалиджио, она ударила на дивизию Домбровского. Последняя, по-видимому, составляла форпосты левого фланга. Она скоро попала в очень стесненное положение. Генерал Виктор, который, как сообщает Жомини, в отсутствие Макдональда командовал всей линией, поспешно собрал свою пехоту, т. е. дивизии Виктора и Руска, и с ними направился за Треббию для поддержки Домбровского. Таким образом, бой на этом пункте возобновился; оба полководца имели почти равные силы — около 14 000 чел., и Виктор долгое время оказывал упорное сопротивление в районе Ториделла, но, наконец, должен был отступить и отойти за Треббию на Сеттимо. Розенберг вел преследование до района Тавернаско, куда он прибыл лишь с наступлением ночи.

Так как колонна Розенберга только в 3 часа пополудни произвела атаку, а в основу диспозиции была положена мысль, что левый фланг должен отклониться в сторону при своем движении, то можно думать, что центр и левый фланг не торопились с атакой. Относительно генерала Отта было ясно сказано, что он ударит на противника только в 5 часов пополудни у Ротто-Френо, т. е. в получасе пути от Тидоне. Таким образом, время второго решительного столкновения было отсрочено до вечера, т. е. до тех пор, пока, во-первых, должны были прибыть обе французские дивизии, ожидавшиеся в течение дня, во-вторых, наступившая ночь едва ли допустила переправу через Треббию. Этого вполне достаточно, чтобы прийти к заключению, что весь удар союзной армии в этот день неизбежно должен был оказаться безрезультатным.

Действительно, дивизии Оливье и Монришара подошли к двум часам. Первая разместилась по обеим сторонам большой дороги на Пьяченцу, чтобы сменить Сальма, вторая поспешно перешла Треббию и двинулась на Граньяно для поддержки центра.

Можно предполагать, что она состояла из части дивизии Руска, тогда как другая часть была направлена Виктором против Розенберга. Дивизии Ферстера трудно было бы пробиться и дойти до Треббии, если бы Монришар, беспокоясь за свой левый фланг вследствие отступательного движения Виктора, не счел нужным отступить за реку и разместить свой левый фланг у Госсолелго. С обоих берегов Треббии велась жестокая канонада.

На французском правом фланге генерал Сальм был сменен за Треббией дивизией Оливье. Продвижение союзников к Треббии здесь не могло принять победоносного характера, так как генерал Мелас, несмотря на данное Суворовым указание, чтобы резервы преимущественно были готовы поддержать первую колонну, считал себя вынужденным отправить их для прикрытия большой дороги и для поддержки генерала Отта.

О дивизии Ватрена ничего не говорится. Утром она стояла еще у Пьяченцы и, по-видимому, была нейтрализована одним только этим пунктом, т. е. тремя австрийскими ротами.

Таким образом, вечером 18-го союзники продвинулись до Треббии и за реку, левый фланг и центр до реки, правый — под командованием Розенберга — до Тавернаско, в получасе пути на той стороне реки. Но этот правый фланг, очутившись на чрезвычайно пересеченной и трудной для маневрирования местности, попал в изолированное и опасное положение, так что генерал Розенберг приказал из всей своей пехоты образовать большое карре и в таком положении провел ночь, а утром отошел за Треббию.

Результат этого дня снова получился неудачным для французов, так как их левый фланг понес большие потери; кроме того, они были оттеснены с поля сражения, выбранного их дивизиями на левом берегу Треббии, опять на правый берег. Но этот результат никоим образом не являлся еще решительным; речь идет только об одном единственном орудии, потерянном французами.

Если план Суворова был лишь планом плохо подготовленного марша и бой принял характер почти случайной схватки, то французы действовали без всякого плана, и командирам дивизии не было дано никаких распоряжений. Виктор по собственной инициативе, как это ясно указывает Жомини, с большей частью двух дивизий перешел через Треббию навстречу первой колонне союзников; то же сделал Монришар против второй колонны, Оливье остался на правом берегу. О Макдональдс и его распоряжениях не говорится ни слова. То, что командующий мало имел возможности вмешиваться в ход сражения в такой пересеченной и защищенной местности между Треббией и Тидоне и до известной степени был нейтрализован, — это было в порядке вещей. Но основные тактические моменты должны были находиться под его влиянием. Переход генералов Виктора и Монришара через Треббию мог иметь два основания: во-первых, общий тактический принцип — повсюду выступать в качестве атакующей стороны, во-вторых, топографические особенности местности. Эта местность покрыта таким количеством естественных препятствий, что обзор и связь представляют чрезвычайные затруднения. Русло Треббии, почти повсюду разделяющееся на два или на три рукава, шириной в несколько тысяч шагов, когда нет подъема воды, является наиболее доступной и открытой частью всего района. Во время сражения эта река была очень бедна водой и почти повсюду переходима вброд, кроме того, берета ее совершенно плоские, поэтому русло ее не представляло никаких препятствий для прохода, и можно думать, что войска, которым предстояло вести бой, предпочитали иметь реку позади себя, а не перед собою, так как это облегчало связь по фронту. Хотя мы из-за отсутствия плана и подробного описания и высказываем подобное предположение, но все же не хотим придавать ему никакого важного значения, другие местные условия и другие неизвестные нам мотивы могли здесь быть причиной. Но каковы бы ни были причины этого маневра, в нем невозможно усмотреть никакого заслуживающего одобрения плана.

Предполагалось, что французские войска еще сосредоточиваются, — Макдональд хотел свою атаку произвести только 19-го. В интересах французского главнокомандующего было выиграть время, т. е. задержать решительное сражение, между тем как французское наступление ускорило его, и если столкновение 18-го не привело к решительному сражению вопреки интересам и намерениям французского командующего, то это не было заслугой со стороны французских генералов.

Но что вообще могло получиться из этого лишенного всякого плана выступления против неприятеля, когда один идет вперед, другой остается на месте, и ни один не знает ничего о противнике?

За вычетом дивизии Ватрена и всех сил, потерянных Макдональдом до настоящего времени, войска его, выступавшие 18-го, вряд ли имели более 26 000 чел.; они вели бой в районе протяжением в 2 мили и благодаря пересеченному характеру местности, ограничивающему обзор и быстрые передвижения, для прикрытия своих флангов и взаимной связи были растянуты длинными тонкими линиями, которые согласно обычному методу того времени и применительно к характеру местности прерывались стрелковыми цепями. Если принять во внимание все эти обстоятельства, то можно сказать, что при такой форме сражения ни в коем случае нельзя было вырвать из рук победу у такого решительного противника, как Суворов, и если эта форма не привела к полному поражению, то причина этого заключалась лишь в том, что атака запоздала и велась плохо и без всякой энергии.

Как бы для того, чтобы еще более показать, что события этого дня были лишены какой бы то ни было цели и плана, и превратить их почти в явление природы, лишенное воздействия разумной воли, в русле Треббии с наступлением ночи возобновился бой, которого никто не хотел, никто не понимал и которым никто не руководил.

В 9 час. 3 французских батальона на Пьяченцской дороге, взявшись вследствие ложной тревоги за оружие, поспешно и в беспорядке бросились в русло Треббии. Союзные войска приняли это за атаку, открыли сильный артиллерийский огонь по французам и, когда последние начали отступать, некоторые отделения поспешно бросились за ними в русло реки. Французы повернули назад, начался пехотный бой, и с обеих сторон были посланы подкрепления, чтобы выручить своих и прекратить бой, который благодаря этому вспыхнул с новой силой. Так, подобно плохо потушенному пожару, снова само собой вспыхнуло сражение уже среди русла реки, которая, казалось, должна была служить для разъединения обоих противников и предоставить им возможность отдыха. Так как местность здесь была доступнее, чем во всем остальном районе, для действия конницы, то она с обеих сторон вступила в дело, и беспорядок этого ночного боя достиг высшей степени. Стоявшая на берету артиллерия обоих противников ничего не могла различать при слабом свете луны, она стреляла в эту толпу устремившихся в бой одичавших людей вслепую, скорее для успокоения своей артиллерийской совести, в уверенности, что каждый несчастный выстрел, который, неся разрушение, попадал в собственные ряды, оплачивался подобным же выстрелом противника. Только через 2 часа, в 11 час. вечера, высшим командирам удалось положить конец этому бесцельному истреблению, и остатка ночи оказалось едва достаточно, чтобы восстановить утраченный порядок.

О результате этого боя нельзя сказать ничего, кроме той бесспорной истины, что всякого рода потери и всякое напрасное напряжение сил тяжелее отражаются на том, кто находится в более невыгодном положении и чьи силы уже надломлены.

У Боббио в этот день было все спокойно, и Моро, по-видимому, вовсе не двигался в этот день или во всяком случае не переходил через Нови и Серравалле.

Гогенцоллерн и Кленау начали производить разведку на правом берегу По и доходили до Пармы.

19 июня. Обе армии были изнурены до крайней степени, но решение еще не было достигнуто. Суворов ожидал прибытия с правого берега По 5 батальонов и 14 эскадронов, которые частично прибыли еще 18-го вечером.

У Макдональда была еще одна дивизия, до сих пор не вступавшая в бой. Суворов был не такой человек, чтобы уступить раньше, чем его принудили к этому крайние обстоятельства; у французов происходило тогда нечто почти неслыханное. Кроме того, Макдональд был связан операциями Моро; с одной стороны, он мог ожидать от своего появления у Тортоны действительной диверсии, с другой, — своим слишком ранним походом он подвергал Моро опасности, а себя — ответственности. Борьба, следовательно, должна была еще раз возгореться 19-го.

Суворов не дал никакой новой диспозиции, он считал, что диспозиция на 18-е осталась невыполненной и вечером этого дня дал только приказание, чтобы колонны на следующий день повели наступление за Треббию, а резервы держались наготове для поддержки генерала Розенберга.

Что касается Макдональда, то он дал на этот день настоящую диспозицию, согласно которой предполагался обход неприятельской армии с обоих флангов вполне в стиле тактики того времени. Домбровский должен был двинуться в обход правого фланга союзной армии в направлении на Нивиано, а затем на Ривальто и Тун для охвата правого фланга.

Виктор и Руска должны были атаковать с фронта правый фланг, т. е. генерала Розенберга. Таким образом, на этом пункте опять выставлялись друг против друга те же самые войска. Оливье и Монришар должны были наступать в центре — первый на большой дороге, другой — на Граньяно, Сальм же и Ватрен — на правом фланге между дорогой и По. На этот раз совершенно не предполагалось иметь значительные резервы. Растягивая фронт на 2 ¹/₂ мили, полагали, что резервы не нужны, между тем как они были как раз необходимы; то преимущество, которое выигрывалось для парирования численного превосходства противника путем растяжения фронта, терялось вследствие ослабления всей линии, и резервы были тем нужней ей, чем более нарушался естественный закон тактической длины фронта.

Генерал Лапоип был назначен для содействия центру, причем его задачей было оттеснить русских на правом фланге за Траво.

Рассчитывал ли Макдональд на то, что Моро в этот же день уже появится в тылу союзной армии, — это остается до сих пор нерешенным; однако, он старался уверенностью в этом поднять мужество своих войск.

Ночной бой лишил войска необходимого отдыха, в котором они так нуждались; поэтому с обеих сторон движение началось не раньше 10 час, утра.

Французский левый фланг под командованием Виктора у Госсоленго перешел через Треббию, в это время Домбровский продвинулся за Ривальто и появился на правом фланге русских. Лично командовавший здесь Суворов послал против него Багратиона, который после ожесточенного боя отбросил его снова за Треббито. Благодаря этому маневру Багратиона между ним и Швейковским образовался интервал в 1 500 шагов, которым воспользовались Руска и Виктор, чтобы разбить Швейковского, атаковав его правый фланг. Он был отброшен в район Казалиджио. Но русские вели бой так же благоразумно, как и мужественно. Полк Розенберга при фланговой атаке образовал двухсторонний фронт и, таким образом, выдерживал нападение.

Важно здесь было не то, что образовался интервал и был отрезан фланг дивизии Швейковского; дело было в том, что Багратион, вероятно, был сильнее Домбровского, поэтому он и отбросил его за Треббию, Руска же и Виктор превосходили численно Швейковского, которому пришлось расплатиться за победу Багратиона. Однако, Багратион одержал победу скорее, чем Виктор, — он поспешил атаковать последнего на левом фланге, в то время как генерал Шателер, получив подкрепление в 4 батальона из дивизии Ферстера, явился с другой стороны и поддержал Швейковского с фронта. Бой возобновился с новой силой, союзники атаковали обе дивизии Виктора и Руска и принудили их отступить за Треббию, причем 17-й и 35-й линейные полки были почти уничтожены. Русские сделали попытку перейти через Треббию, но безрезультатно. На берегу этой реки бой и на этот раз прекратился.

В центре и на левом фланге союзниками командовал генерал Мелас. В его распоряжении находились дивизии Ферстера и Отта, последняя из которых была усилена 18-го вечером тремя батальонами и одним кавалерийским полком, переброшенным сюда с левого берега По. Кроме того, здесь находилась в качестве резерва дивизия Фрелиха, состоявшая из 10 батальонов. Генерал Мелас утром перед началом сражения получил от Суворова вторичный приказ двинуть резервы вместе с драгунами Лобковица под командованием князя Иоганна Лихтенштейна направо, для поддержки генерала Розенберга. Мелас, будучи человеком старым и боязливым, всегда считал наиболее угрожаемым тот пункт, на котором он сам находился; поэтому он и на этот раз предпочитал удержать резервы у себя; однако, приказ Суворова был настолько решителен, что ему все-таки пришлось отправить их. Впрочем, он собрал своих генералов на военный совет, на котором было решено, что при таких обстоятельствах было бы рискованно переходить через Треббию, прежде чем правый фланг не закрепится на том берегу реки, и что, следовательно, желательно оставаться в оборонительном положении.

Хотя это решение в случае серьезной атаки со стороны французов вернее должно было повести к выигрышу сражения, чем сама атака, однако, оно противоречило ясно выраженному приказу Суворова и нейтрализовало целую треть боевых сил в случае, если бы французы не произвели атаки. Ясно, что Мелас смотрел на себя не просто как на подчиненного Суворова, но наполовину считая себя разделяющим с ним командование, и это было таким злом, которое могло подорвать все значение коалиции.

Итак, австрийский командующий остановился на этом решении, когда обе французские дивизии, Оливье и Монришара, перешли через Треббию и атаковали его. Обе эти дивизии вместе с правым французским флангом, состоявшим из войск Ватрена и Сальма, вероятно, насчитывали 18 000 чел. Силы Ферстера и Отта могли расцениваться приблизительно в 16 000 чел.; но первый из них, как мы уже сказали, должен был отправить 4 батальона для поддержки Швейковского, в них было по меньшей мере 3 000 чел., следовательно, оставались только 13 000 чел., которые вообще с трудом могли оказать сопротивление французской атаке в случае полного отсутствия резервов. Однако, в дело вмешался случай: когда обе дивизии Оливье и Монришара вступили в бой и уже могли надеяться на полный успех, князь Лихтенштейн, находившийся уже в пути к Суворову, был еще достаточно близко, чтобы не только немедленно повернуть назад и оказать поддержку Меласу, но и самому атаковать левый фланг противника. В результате этой атаки превосходных сил противника дивизия Монришара была отброшена с такой силой, что была обращена в настоящее бегство, продолжавшееся до самой Пьяченцы, благодаря чему были обнажены фланги Оливье и Виктора. Князь Лихтенштейн понял, какое важное значение будет иметь дальнейшее развитие достигнутого успеха; поэтому он не стал терять времени, чтобы снова повернуть и направиться к правому флангу, но тотчас же обратился против Оливье, который под угрозой потери пути отступления должен был спешно переправиться обратно на правый берег Треббии, где он остановился, чтобы решительно воспрепятствовать дальнейшему продвижению союзных войск.

Правый фланг французов под командованием Ватрена имел против себя незначительные силы и без труда продвинулся до Календаско, откуда передовые его части доходили даже до моста Тидоне. После неудач на левом фланге и в центре Ватрен был отозван Макдональдом и совершил свой отход без значительных потерь. Он занял позицию также за Треббией.

Макдональд напрасно питал надежду, что во время сражения генерал Лапоип появится на правом фланге Суворова, что должно было более импонировать в отношении стратегическом, чем оказать помощь в тактическом. Этот генерал получил распоряжение Макдональда только 19-го в 11 часов утра, между тем как расстояние от Боббио до центра поля сражения — около 5 миль. Генерал Лапоип тотчас же двинулся через Траво, но не мог, как это вполне понятно, вовремя прибыть на поле сражения. Согласно сообщению Жомини, 20-го он находился выше С.-Джиорджио и при известии об отступлении Макдональда, вероятно, направился в долину р. Нуры.

Таким образом, наступление французов было повсюду отбито, но они снова заняли свои прежние позиции. Хотя отражение наступления в обычных случаях рассматривается как победа, но в данном случае нельзя было говорить о решительном успехе союзников, пока французы не оставили своей позиции на Треббии; в общем, Суворов в такой же степени был наступающей стороной, как и Макдональд. Результат 3-дневного сражения пока что был следующий: союзники потеряли около б 000 чел., французы — около 8 000 чел. Разница не слишком значительная, и так как оба противника имели почти одинаковые силы, то оставшиеся после сражения силы находились приблизительно в равновесии.

Большая продолжительность этой борьбы по обыкновению заставляет думать о чрезвычайном упорстве и кровопролитности ее, — так дело изображается всеми авторами.

Однако, мы держимся того мнения, что продолжительность, другими словами, долгую неразрешимость боя более следует приписать топографическим условиям, чем необыкновенной храбрости войск. Чрезвычайно изрезанная местность может оказать на исход борьбы задерживающее влияние и вследствие этого ослабить ее интенсивность и удлинить ее во времени. Среди 6 000 чел., которых союзники потеряли в сражении, вероятно, было 2 000 чел. пропавших без вести^[22], таким образом, на убитых и раненых остается 4 000 чел., что, очевидно, очень немного для 36-тысячной армии, выдержавшей три упорных сражения.

Из всех успехов, которые принесло с собой это трехдневное сражение, очевидно, не было ни одного, который можно было бы приписать действию геометрического или географического элемента. Форма позиций и топографические условия были совершенно равноценны для обоих противников. Их действительные потери, как мы видели выше, также мало разнились между собой.

Что касается стратегических условий, то они вовсе не имели такого характера, чтобы побудить к отступлению Макдональда в большей степени, чем Суворова. 18-го или 19-го Моро мог в тылу Суворова дать сражение Бельгарду; это он и сделал в действительности 19-го. Тогда Суворов должен был бы, не теряя времени, обратиться против него или же, в случае если бы присутствие Макдональда помещало ему в этом, переправиться через По.

То, что говорит Жомини для обоснования французского отступления об опасности, создавшейся в тылу Макдональда, которому угрожали Гогенцоллерн и Кленау, преувеличено, так как эти генералы производили в его тылу только поиски и не решались напасть на самый тыл. Во всяком случае Макдональд не имел достаточных сведений об их силах, так как Край мог послать им подкрепления. Впрочем, эти стратегические условия возникли уже тогда, когда Макдональд выступил в поход на Парму, — пока же еще существовала надежда на победу, у него не было никаких оснований для отступления.

Если французский главнокомандующий начал, таким образом, 20-го свое отступление, то основанием для этого должно было послужить состояние его армии. В этом сражении, как мы видим, был оставлен без внимания тот ясно выступающий принцип, который в сражениях имеет вообще решающее значение: принцип физического и морального истощения. Не потеря какого-нибудь пункта позиции, не обход фланга, не выдвижение центра вперед, не угроза тылу, не неудача конной атаки, не потеря батареи, не разногласия или местная путаница — все, что может оказаться достаточным для проигрыша сражения, но степень истощения войск, в конце концов, делает чаши весов настолько чувствительными, что победителем оказывается тот, на чьей стороне остается хотя бы ничтожное преимущество. Но речь здесь идет не только о физических, но еще в большей степени о моральных силах. Здесь именно важен не тот перевес в какие-нибудь несколько тысяч человек, который мог оказаться на стороне союзников, но моральное состояние. Французы в трех столкновениях каждый раз были до некоторой степени в невыгодном положении, что разрушительным образом подействовало на структуру их армии; то, что осталось, было скорее «caput mortuum»^[23]. Впечатление от трехдневных неудач все суммировалось и возрастало, и как у командующего, так и у войск возникло сознание недостаточности сил, из чего вытекал только один вывод — отказ от большого сражения.

2001, Библиотека интернет-проекта «1812 год».