М.Н. Чирухин «А.С. Пушкин о Наполеоне»

А.С. Пушкин о Наполеоне

Автор: Чирухин Михаил Николаевич, студент V курса Историко-правоведческого факультета Курганского Государственного Университета (Россия). michel_1@mail.ru

Введение.

Известный историк войны 1812 г. А.И.Михайловский-Данилевский отмечал, что имя Бонапарта "было известно каждому и заключало в себе какое-то безотчетное понятие о силе без всяких границ"^[1] Естественно, что Александр Сергеевич Пушкин не мог в своем творчестве обойти вниманием Наполеона Бонапарта, его яркую личность и великие свершения, неразрывно связанные с его именем. Более того, не только в своем творчестве, но и в жизни поэт, а в последние годы жизни историк Пушкин не раз обращается к памяти "чудного мужа", в его письмах, черновиках можно найти сюжеты, так или иначе связанные с именем Наполеона или с итогами его деятельности.

Как видим, интерес Пушкина к Наполеону далеко не случаен. В этой связи хочется высказать предположение, что интерес этот имел и еще одно серьезное основание: то был интерес одного гения к другому гению. Они оба выступают проводниками идей нового времени, они оба активно творят его: один на полях сражений и в министерских кабинетах, другой - на страницах своих бессмертных произведений. Еще непримиримый литературный враг Пушкина Ф.Булгарин отмечал подобное сходство. В своей статье о "Бахчисарайском фонтане" он пишет: "...Я уподоблю романтическую поэзию тактике французских генералов (имеется в виду, скорее всего Наполеон - М.Ч.). Старые полководцы, привыкшие воевать по правилам, точно так как играть в шахматы, вопили противу стратегической ереси и всегда почти были разбиваемы... Французы говорили: надобно идти вперед, драться и пользоваться всеми удобствами: делали, как говорили - и побеждали..."^[2]

Вопрос о том, как воспринимал Александр Сергеевич Наполеона Бонапарта представляет для нас интерес в двух аспектах:

Во-первых, это позволяет характеризовать эволюцию политических взглядов поэта, поскольку интерес русских к Наполеону определялся не только тем, что "судьба каждого государства, почти каждого лица зависела от прихотей тюильрийского кабинета или боевых распоряжений наполеоновской Главной квартиры"^[3]. Его деяния с самого начала сделались предметом горячих споров в России. В отношении к Наполеону проявлялись политические предпочтения его современников. Особенностью этого явления в России было, на наш взгляд, то, что пример Наполеона, выступал в качестве аргумента в пользу своего варианта развития России совершенно противоположных политических течений (от революционного до консервативного). Это было характерно и в тот период, когда Наполеон находился у власти, и тогда, когда он был уже в ссылке и после его смерти.

Во-вторых, помимо политической составляющей образа Наполеон глазами Пушкина, представляется необходимым обратиться к вопросу о том, как образ Наполеона влиял на развитие литературных предпочтений поэта. Исследование этого вопроса позволит с несколько иной точки зрения взглянуть на проблему соотношения романтизма и реализма в творчестве Пушкина. Хотелось бы отметить, что, говоря о влиянии эстетики романтизма на молодого Пушкина, многие пушкинисты несколько ограничивают источниковую базу своих исследований, опираясь, преимущественно, на произведения поэта, адресованные широкой публике, не учитывая в должной степени материалы личного происхождения. В задачи настоящей работы не входит исследование всей многогранности литературных взглядов Пушкина: наша цель несколько скромнее - рассмотреть влияние лишь одного элемента этой системы - образа Наполеона. Думается, что будет иметь немалое значение выяснения вопроса о том, как соотносились в сознании и творчестве поэта образ Наполеона-политика и образ Наполеона-личности.

Вопросу "Пушкин и Наполеон" уделялось немало внимания. Причем, нельзя сказать, что интерес исследователей был чисто литературоведческим. Каждый пушкинист в той или иной степени является историком - без этого просто невозможно осмыслить вклад Пушкина в русскую культуру. Однако, ни один из исследователей не ставил перед собой задачу выделить этот вопрос в тему самостоятельного исследования, рассматривая его в рамках какой-либо другой темы. Исключением является работа известного пушкиниста Б.Реизова "Пушкин и Наполеон"^[4], написанная более трети века назад. В ней автор дает глубокий анализ данной проблемы, раскрывая ее на фоне политических и философских явлений того времени. Б. Реизов в конце своей статьи отмечал, что "... тема "Пушкин и Наполеон" достойна того, чтобы привлечь к себе внимание будущих исследователей"^[5]. Полностью разделяя правоту этих слов, мы, однако, считаем необходимым несколько расширить круг вопросов по сравнению с указанной статьей. Мы поставим своей задачей раскрыть эту проблему на более широкой источниковой базе, включая и достижения пушкинистики за более чем тридцатилетний период, разделяющий время написания двух работ. Также считаем своей задачей сделать попытку сравнения взглядов Пушкина о Наполеоне с взглядами его современников на эту же тему.

Эта тема представляется нам актуальной, так как, во-первых, позволяет взглянуть на творчество поэта во взаимосвязи с идейными течениями времени и во-вторых, раскрывает новые грани образа Наполеона и обратиться к тем идеям, которые легли в основу обширнейшей наполеоновской историографии. Эта работа тем более может представлять интерес, что в этом году отмечаются две даты: 200-летие со дня рождение великого поэта и 200-летие брюмерианского переворота, приведшего Наполеона Бонапарта к власти во Франции.

Основными источниками для данной работы послужили произведения поэта, его письма, записки, мемуары современников, научные статьи и монографии историков и литературоведов.

Часть первая. Наполеон и политические взгляды Пушкина.

К началу тридцатых годов XIX-го века Пушкин все более внимания уделяет прозе, в том числе и к исторической. Многие его современники и последующие критики видели в этом угасание таланта великого поэта. Нам представляется, что это не так. В этом следует видеть, напротив, развитие таланта Пушкина, развитие его ума, его внутреннего мира. В этом смысле вполне закономерна эволюция его политических взглядов: от бунтарства оды "Вольность" до умеренности, почти самодержавности "Путешествия из Москвы в Петербург".

Такой эволюции политических взглядов соответствует и эволюция восприятия Пушкиным Наполеона: от юношеской горячности и эмоциональности к глубокому пониманию Наполеона, его места и роли в истории.

Первое упоминание о Наполеоне в творчестве Пушкина мы находим в стихотворении пятнадцатилетнего лицеиста "Воспоминания о Царском Селе". Здесь Наполеон - кровожадный завоеватель (прошло два года со времени пожара Москвы 1812 года):

"Вселенной бич" - своеобразный штамп для Наполеона в реакционных роялистских кругах того времени. Он был послан Франции за грех цареубийства, за восстание против "законного порядка". Эти мысли Пушкин мог слышать еще в раннем детстве в доме своего отца, где в гостях бывал сардинский посол Жозеф де Местр, французский эмигрант, один из крупнейших идеологов консерватизма^[7]. Таким образом, Пушкин следует здесь распространенной в то время традиции рассматривать власть Наполеона как явление производное, точнее даже тождественное Французской Революции: "Коварством, дерзостью венчанного царя". В целом, поэт останется верен этой концепции и впоследствии.

Губителем Европы, мысленно кующим уже "новую цепь" для нее предстает Наполеон и в следующем стихотворении, написанным, скорее всего, в период "Ста дней" "Наполеон на Эльбе". В своих думах ссыльный император восклицает:

В этом стихотворении, как нам кажется, больше эмоций, чем в предыдущем. Наполеон здесь действует как бы вне исторического контекста. Лишь счастье выступает здесь единственной причиной его побед, а его отсутствие - единственной причиной его поражения:

И уже после второго отречения Пушкин пишет стихотворение "Принцу Оранскому", в котором воздает хвалу "мстителю за лилии Бурбона", низвергнувшему "ужас мира".

Таким образом, в лицейский период Пушкин следовал распространенной традиции в восприятии Наполеона. Во многом его отношение складывалось под впечатлением войны 1812 года, когда русским вообще трудно было судить о нем иначе, как о враге "Аттиле", "биче божием" и т.п. В такой оценке можно видеть и следование Пушкина традициям классицизма (все указанные стихотворения написаны в форме оды), где враг чаще всего оценивается подобным образом. Тема Наполеона часто обсуждалась лицейскими товарищами Пушкина. Примером могут служить рассуждения В.К. Кюхельбекера, написанные им в 1812 году, озаглавленные "Символ политической веры русского":

В это время, пожалуй, все лицеисты были едины во мнении, относительно Наполеона, характера его власти и правления. Это в целом неприязненное отношение к "корсиканскому выскочке" сочеталось тогда с верой в благодетельность правления русского царя. С именем Александра I в 1812-1815 еще связывались надежды на преодоление пороков крепостничества и политические реформы (не считая отдельных и довольно злых эпиграмм). Тем более, что он явился победителем "бича божия", принеся освобождение странам Европы от его "железного скипетра". Такое противопоставление двух правителей было характерно, как мы видим, для Кюхельбекера, не было чуждо оно и для Пушкина. В то время (лицейский период) он склонен был оценивать молодого царя именно в таком плане. В 1814 году он пишет (правда по заказу царедворцев) оду Александру I, в которой восхваляет его как, законного монарха, перед которым

Началась вторая реставрация во Франции, ознаменовавшая собой стремление пострадавших от революции слоев общества восстановить феодальные порядки и привилегии. Крылатая фраза Наполеона "Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились" находила отклик во все более широких кругах и не только во Франции. В удушливую эпоху "Священного Союза" все с особым вниманием следили за событиями, разворачивавшимися на полуостровах южной Европы: на Иберийском - за португальским и испанским восстаниями, за движением карбонариев на Аппенинском, за греческим восстанием на Балканском полуострове. Эти события являлись как бы отголосками бурной эпохи Великой Французской революции и наполеоновских войн. В России это время - время освобождения от иллюзий по поводу либеральных настроений Александра I, эпоха аракчеевщины, но и время создания тайных обществ, которые выведут гвардию на Сенатскую площадь. Общественное мнение (даже в таком виде как в России) не могло остаться в стороне от этих событий, а объяснения им искали как раз во влиянии недавних событий во Франции. Литераторы, мыслители, политики постоянно обращались и к фигуре императора французов, с тем, чтобы найти решение вставших пред ними проблем. Именно в это время он становится легендой, притом мысль уже не скована рамками сугубо политической целесообразности, впрочем, как и от представлений о персональных качествах Бонапарта. Он становится как бы воплощением эпохи, а его имя - нарицательным не только в качестве примера огромного честолюбия, но и как определенное социально-философское понятие. Так или иначе, интерес современников к деятельности Наполеона и его личности был потому столь высок, что, говоря словами одного из них, "его характер становился политической системой Европы".

Не мог остаться неизменным и взгляд Пушкина на Наполеона и его свершения. В знаменитой оде "Вольность" есть слова:

Здесь он также выступает против революционных преобразований, осуждая казнь Людовика XVI, следствием которой явилась тирания Наполеона (последние две строчки приведенного отрывка). Но главное здесь то, что Пушкин в данном произведении выступает уже не как защитник принципов монархизма, но как сторонник "Законов мощных сочетанья", он говорит здесь о благе гражданского общества, основанного именно на законе, а не на воле одного, пусть законного, монарха. И хотя имя Наполеона здесь прямо не упоминается, но строчки о "злодейской порфире" - служат подтверждением наших слов о влиянии образа Наполеона на идейную жизнь современной ему России и о той роли, которую этому образу отводили мыслители уже после того, как Наполеон ушел с политической арены.

В петербургский период Пушкин уже далек и от того, чтобы восхвалять Александра I. Его острые эпиграммы "Ты и Я", приписываемая ему "Двум Александрам Павловичам", с особенным напряжением звучат его строки в оде "Вольность", обращенные к Павлу I:

Немало написано об отношении Пушкина с декабристами, однако хочется высказать мнение, поскольку мы касаемся в данной работе его политических взглядов, что хотя он и сказал царю, что будь он в Петербурге 14 декабря, он был бы на площади со своими друзьями, он не разделял полностью их взглядов. Ни в одном из своих произведений, либо в письмах, в частных беседах он даже в молодости прямо не призывал к насильственному изменению существующего строя. Его критика политической реальности России не носила столь радикального характера как критика Радищева, декабристов и др.

В период южной ссылки, когда таланту Пушкина тесно "в Молдавии, в глуши степей", имя Наполеона хотя и характеризуется традиционными эпитетами, но уже его образ является как бы антагонистом тому времени и тому положению, в котором находился сам поэт и вся Европа. В послании В.Л. Давыдову 1821-го года он пишет:

Слова "те", "та" - своеобразный "пароль" в кругах, близким к декабристам. Они подразумевают слова - "карбонарии" и "свобода"^[9]. И кто тот "Христос", кто позволит "кровавой чаши причаститься"?

Ответ на этот вопрос может дать стихотворение, написанное спустя три месяца после указанного послания - "Наполеон". Пушкин написал его после получения известия о смерти императора французов. Все стихотворение - восхваление покойного:

Несмотря, на то, что его "памятью кровавой" "Мир долго, долго будет полн", но над его могилой

Теперь уже Пушкин не выступает как сторонник легитимизма - казнь Людовика он связывает с, пусть непродолжительным, но торжеством Свободы:

Но все же именно это, по мнению Пушкина, и явилось причиной прихода к власти Наполеона и тогда уже

Но, несмотря на все потоки крови, на порабощенную Францию и Европу, несмотря на то, что Наполеона "пленяло самовластье разочарованной красой", его имя Пушкин все же связывает со свободой. В этой связи хочется подробнее остановиться на строках, которыми поэт завершает стихотворение "Наполеон":

Б. Реизов трактует этот отрывок в том смысле, что "этой развенчанной тени" воздается хвала за то, что его замыслы, к счастью для России и Европы, сорвались… в этом можно обнаружить нечто "провиденциальное, но счесть это личной заслугой, достойной благодарности, как будто даже невозможно"^[10]. Этот, казалось бы, парадокс объясняется тем, что его (Наполеона) замыслы не сбылись. Сколько он ни старался, он не мог подавить свободу, не смог удержать Европу в Рабстве. Можно высказать предположение, о том, что здесь Пушкин следует за Байроном, который еще в 1814 г. писал по поводу отречения Наполеона от престола:

Об этом говорит и язык стихотворения, байронический, с частыми взаимоисключающими определениями: "чудесный человек" и "тиран", "благородные надежды" и "погибельное счастье" и т.п.

Но хочется высказать предположение о том, что в это время Пушкин воздавал хвалу Наполеону, имея в виду не только то, что с его падением Европа избавилась от тирана. В тот период Пушкин видел в нем и некоторый политический символ, противопоставляя его современному состоянию России. Разве мог ссыльный, опальный поэт, лишь заступничеством друзей избежавший Соловецкого монастыря, говорить о том, что в России после победы над Наполеоном восторжествовала свобода, душителем которой выступал Наполеон? Представляется, что нет. Этот отрывок можно понимать как пожелание революции, продолжателем дела которой был Бонапарт. В это же время Пушкин пишет восторженные стихи о греческом восстании, послание к В. Л. Давыдову (см выше). Интересно, что на Юге Пушкин встречался с П. Пестелем, который восторженно отзывался о Наполеоне^[12]. Абрам Эфрос, один из исследователей писал об изучении бумаг Пушкина в с. Тригорское: "По наброскам Пушкина мы не можем признать никого, хотя один портрет напоминает Наполеона, а по мнению Н.Е. Щеголева, это - декабрист Пестель, который был похож на Наполеона"^[13].

На юге, в 1824 году Пушкин написал еще одно стихотворение, в котором вновь касается наполеоновской темы - "Недвижный страж дремал на царственном пороге". В этом стихотворении, с поистине гениальной краткостью он дает наиболее емкую характеристику Наполеону: "Мятежной вольности наследник и убийца" (II;159). Здесь уже виден Пушкин-историк, он, пожалуй, первым сформулировал в этой фразе смысл той концепции, которой будут придерживаться позже многие историки, изучающие данный период - Наполеон пришел к власти благодаря революции, но его правление положило конец этой революции. Напомним, что в то время господствовала иная концепция - Наполеон - это и есть революция. Эту тенденцию видеть в императоре французов порождение революции Ф.В. Ростопчин, с присущим ему остроумием, выразил в словах, сказанных в 1804 г. (год казни герцога Энгиенского): "Революция - пожар, французы - головешки, а Бонапарт - кочерга"^[14].

Это разделение двух эпох, хотя и связанных между собой, находит у Пушкина выражение в небольшом стихотворении, написанном в 1824 году. Тема его та же, что в стихотворении "Наполеон" - история французской революции и Наполеона:

Те же мотивы выражены здесь с большей емкостью и отчетливостью. Наполеон похитил "новорожденную свободу", основав, как скажут позднее историки, "буржуазную империю" с неизбежным культом выгоды, утилитаризма и т.д. Здесь впрочем, Пушкин не первый. Об этом писали и французские литераторы времен империи, враждебно к ней настроенные: Ж. де Сталь, Б.Констан, Р.Шатобриан, книги которых Пушкин, безусловно, читал и изучал. Впрочем, такие мысли посещали Пушкина еще до смерти Наполеона. В его записных книжках 1820-1822 гг. Имеется запись на французском языке: "О^[15].

И все таки мы не можем сказать, что Пушкин сформировал единое и окончательное мнение о Наполеоне, о его роли в истории. После стихотворения. Уже после всех стихотворений, в которых поэт оправдывает в какой-то степени преступления Бонапарта, признает за ним немалые исторические заслуги, он не перестает задавать вопрос:

Тем самым, Пушкин еще раз хочет подчеркнуть всю неоднозначность образа Наполеона и в дальнейшем он будет все время обращаться к этому образу. Этот отрывок замечателен еще и тем, что Пушкин здесь уже не стремиться объяснить жизнь Наполеона лишь особенностями его личности. Своим вопросом он стремиться постичь и объективные закономерности, определявшие особенности эпохи.

Подводя итог первой части нашей работы, попробуем, с большой долей условности, нарисовать политический портрет императора французов глазами поэта.

Наполеон явился в бурную эпоху революций и войн в Европе, поэтому его деятельность невозможно понять вне связи с этими явлениями. С одной стороны он был вынужден продолжать политику революции, тем самым, будучи ее "наследником", с другой стороны, он сам в огромной степени определял характер этой политики и ее направленность, а поэтому несет ответственность за многие преступления своего правления. Эти преступления: свержение законных монархов, порабощение народов Европы, череда войн, казнь герцога Энгиенского позволяют говорить, что Наполеон отступил от, так скажем, моральных принципов революции. Поэтому его можно назвать "убийцей" "мятежной вольности". Однако, отступив от моральных принципов революции, он спас многие политические ее завоевания, закрепив новый режим. Если обратиться к истории, то можно привести пример Петра I, который "...есть одновременно Робеспьер и Наполеон"(VIII;104), который смог создать новое государство, укрепить его и защитить от внешних врагов. Однако он не смог дать Франции и Европе главного, к чему стремилась революция - Свободы. Достигнув невероятных успехов, он стал смотреть на мир как на собственную вотчину, творя историю по своему произволу (в этом смысле государь Александр Павлович с ним схож). Ему почти удалось уничтожить эту Свободу - "Рекли безумцы: нет Свободы", но народы напрасно им поверили. Ватерлоо явилось такой же закономерностью, как и 18 брюмера. Народ покинул Наполеона и он оказался в ссылке на далеком острове.

Но, несмотря на то, что в конце своего правления Наполеон оторвался от реальности, он был весьма прагматичным политиком. Его стремление проникнуть во все области управления были поразительными. В пылающей Москве он издает указ об образовании "Comedie Francais", не пренебрегает журнальной мелочью и является, пожалуй, "лучшим журналистом Парижа (как заметил, помнится, Фуше)" (Х;118)^[16], Его властолюбивые помыслы простирались даже и в сферу духовную: не без зависти он сказал Александру I: "Вы сами у себя поп; это совсем не так глупо" (Х;510). Даже в театре он пытался установить свою власть. Рассказывают анекдот, будто Наполеон сказал драматургу Арно: "Когда бы то ни было, но мне хочется сочинить с вами вместе трагедию".- "Охотно,- отвечал Арно, - тогда, когда мы сочиним вместе план сражения!"(VII;265). Беспримерное честолюбие сообщает ему характер борца и не только на поле брани. Даже в ссылке он не прекращает борьбы:

"На своей скале (прости боже мое согрешение!) Наполеон поглупел - во-первых, лжет как ребенок, 2) судит о таком-то не как Наполеон, а как Парижский памфлетер, какой-нибудь Прадт или Гизо. Мне что-то очень кажется, что Bertrand и Monthaulon подкуплены! тем более, что самых важных сведений и не находится... записки Napoleon... между прочим, прекрасный роман, mais tout ce qui est politique n'est fait que pour la canaille"^[17](Х;98).

Но после спасения революции, после выполнения своей исторической миссии, он не справился с другой задачей, стоявшей тогда перед Францией и Европой. Он не дал ей Свободы, которую защищал во время революции. Европа превратилась для него в собственную вотчину и тогда уже превратился в честолюбца-завоевателя. Тогда-то он и восстановил против себя народы, что и явилось причиной его падения. Таким образом, Наполеон для Пушкина скорее философско-историческая идея, чем политический лозунг.

Характеризуя Наполеона как политика, Пушкин не мог не сравнивать его с правителем собственной страны - Александром I. Не имея задачи в рамках данной работы исследовать отношения Пушкина и Александра I, отметим лишь, что в тех произведениях поэта, которые не были адресованы широкой публике, Александр предстает как "властитель слабый и лукавый,/Плешивый щеголь, враг труда,/Нечаянно пригретый славой…"(V;180), "кочующий деспот". И этот образ в какой-то мере противопоставляется энергичному, властному тирану - Наполеону Бонапарту. Пушкину явно более импонирует Наполеон чем Александр как личность. Первый является деспотом и не скрывает этого, второй же - лицемерно изображает из себя либерала. Особенно это проявилось в стихотворении Сказки. Noel. Петербургского периода^[18].

Часть вторая.
Наполеон и литературные взгляды Пушкина.

Ожесточенная борьба мнений, развернувшаяся в Европе по поводу политического и военного наследия Наполеона, не могла не отразиться в литературе первой половины XIX века. В основном образ Наполеона в то время появлялся как герой романтических произведений. Именно романтизм сыграл главную роль в формировании, так называемой, "наполеоновской легенды". Романтизм пытается решить философскую проблему исторической ответственности "великих людей", проблему влияния личных свойств и качеств правителей на судьбы народов, проблему взаимоотношений героя и толпы. В это время имя Наполеона все реже произносится с ненавистью, его жизнь, деяния становятся объектом "чистого" изучения современниками. Его "героическая" эпоха противопоставляется удушливой атмосфере современности, его образ обрастает всевозможными мифами, чему немало способствует сам император, который в ссылке ведет сражение за умы потомков, стремясь в "Мемориале" "затушевать антилиберального Цезаря, чтоб рельефнее выделить Наполеона-демократа, солдата Революции"^[19].

Одним из центральных вопросов в искусстве романтизма является противостояние личности и общества, "толпы". Романтический герой бросает вызов всему обществу, он бунтарь-одиночка, он провозглашает себя, свое я выше всяческих ограничений, накладываемых на него обществом. Особенно ярко это выражено в творчестве Байрона. Наполеон часто является в его творчестве именно в образе бунтаря-одиночки (стихотворения "Ода к Наполеону Бонапарту", "На бегство Наполеона с острова Эльбы", "Ода с французского", "Звезда почетного легиона", "Прощание Наполеона" и другие). Да и сам Байрон являл собой образец такого героя. Именно эти два героя - Байрон и Наполеон являются у Пушкина образами, воплощающими в себе романтический дух бунтарства. Дважды в своем творчестве Пушкин сближает этих "властителей дум" эпохи. Первый раз - в стихотворении "К морю", написанное в 1824 году. Покидая Юг, поэт обращается к морю: "Прощай свободная стихия!". Оно для него своеобразный символ свободы. Обращаясь к нему, Пушкин говорит:

И далее идут слова, которые поясняют близость Наполеона и Байрона в глазах Пушкина:

Последние слова - о Байроне, но они в равной мере могут быть отнесены и к Наполеону, так как после этого четверостишия следует: "Мир опустел…", опустел со смертью этих двух героев Пушкинского времени. Поэт как бы принимает то наследство, которое оставили они ему, говоря, что

Речь здесь идет не столько о красотах природы, но о том, мятежном духе моря, который был присущ Байрону и Наполеону.

Далеко не случайно, в свете вышесказанного, сравнение Ф. Булгарина, приводимое во введении настоящей работы. Вообще, сравнение Наполеона с поэтом, с мятежным романтическим героем - явление достаточно распространенное в пушкинскую эпоху. Д.В. Давыдов сравнивает его военный талант с поэтическим даром, вдохновением, который "как электрическая искра, которая столь же необходима поэту, витию, как полководцу; - принадлежность Наполеона, принадлежность Суворова - поэтов и витий действия, как Пиндара, как Мирабо - полководцев слова"^[20]. Декабрист Н.И. Лорер вкладывает в уста пленника Св. Елены такие слова:

В этих строках проявляется и другая особенность романтической литературной традиции в изображении Наполеона. Он предстает здесь как главный "зиждитель истории" своего времени, Бонапарт как бы исключен из исторического контекста. Он не скован здесь никакими ограничениями современного общества. Предел его деятельности может начертить только Господь Бог или он сам. Эти же мысли выражал и А. С. Пушкин:

Казалось бы, Пушкин целиком следует здесь романтической традиции: нет ни требований политической действительности, ни международной ситуации, ни завоеваний революции. "Великий человек" замкнут в пределы личных желаний и инстинктов. Казалось бы, здесь налицо решение литературной задачи в чисто байроническом духе:

В этом же ключе писал и знакомец Пушкина, будущий декабрист Ф. Н. Глинка:

Но, представляется, что Пушкин гораздо глубже проникал в суть происходящих в его время событий, не ограничиваясь рамками романтического восприятия. Романтизированные оценки Наполеона сочетаются у него с философскими размышлениями о природе его власти, о преемственности политических традиций революционной эпохи, о чем говорилось в первой главе настоящей работы.

Пушкина нельзя назвать романтическим поэтом. Уже в поэме "Руслан и Людмила" он заявил о себе как реалист, хотя сказка построена по образцу романтических поэм Жуковского^[24]. И в отношении к Наполеону уже в период южной ссылки он является реалистом, вдумчиво оценивающим этого наиболее масштабного деятеля, чей образ столь сильно притягивал воображение романтиков. Стихотворения поэта облечены в романтическую форму: великий муж, на далекой океанской скале вспоминающий о своих подвигах, обращения к провидению, к высшим силам, но здесь же - указание на природу и происхождение власти этого "колосса".

Окончательно отказывается от романтического изображения в стихотворении "Герой" 1830 г. Само стихотворение является насмешкой гения-реалиста над всякого рода идеалами романтиков^[25]. Стихотворение построено в виде диалога поэта и его друга. Поэт, говоря о том, когда ему всего ближе Наполеон (его имени в произведении прямо не упоминают) восклицает:

Здесь имеется в виду легендарный эпизод Египетской кампании 1798-1799 гг. Когда Бонапарт, как гласит легенда пожимал руки смертельно больным солдатам в госпитале г. Яффы. На самом же деле Бонапарт быстро прошел по палатам чумных, громко объявляя: "Через несколько часов придут сюда турки. Кто чувствует себя достаточно сильным, пусть встанет и следует за нами!"^[26], после чего дал совет главному врачу дать больным смертельную дозу опиума. Романтики сделали этот эпизод одним из излюбленных сюжетов "наполеоновской легенды". Однако друг Наполеона генерал Бурьен опубликовал мемуары, в которых говорил о реальных обстоятельствах этого случая. О чем и говорит поэту в упоминаемом стихотворении его собеседник. На что поэт бурно протестует:

В предисловии к поэме "Домик в Коломне" 1830 г.Пушкин упоминает имя Наполеона уже совершенно без романтического оттенка, даже в шутливом тоне:

Хотелось бы остановиться еще на одной особенности отображения Пушкиным образа Наполеона. Особенности характера Наполеона как человека, личности обсуждались современниками не только с литературной или политической точки зрения. Наполеон был для поколения, воспитанного в период его правления своеобразным символом эпохи, о которой нельзя было говорить равнодушно, образы этой эпохи зачастую становились образцами для поведения в обыденной жизни. Павел Вяземский, сын друга поэта, писал: "Пушкин и его друзья, воспитанные во время Наполеоновских войн, под влиянием героического разгула представителей этой эпохи, щеголяли воинским удальством и каким-то презрением к требованиям гражданского строя, Пушкин как будто дорожил последними отголосками беззаветного удальства, видя в них последние проявления заживо сохраняемой самобытной жизни"^[27]. При этом нельзя сказать, что Пушкин был из числа тех, о которых сам писал:

Последний отрывок из второй главы "Евгения Онегина" звучит осуждением философии честолюбцев. Наполеон становится нарицательным именем, что подтверждается его употребление во множественном числе. Точно также не случайно Пушкин сделал героя "Пиковой дамы" Германна похожим на Наполеона (VI;228). Внешнее сходство здесь служит как средство осуждения "болезни века" - погоней за несбыточной мечтой. Для Наполеона такой мечтой была абсолютная власть, для Германна - выигрыш в карты.

Заключение.

К сожалению, Пушкин в последние годы жизни, когда он все более становится историком не оставил законченного произведения, посвященного Наполеоновской тематике. Хотя в его бумагах был найден набросок "О французской революции". Можно предположить, что в замыслы поэта входило и отобразить наполеоновский период этой революции^[28]. Но тем не менее, Наполеон, пожалуй, центральная историческая фигура первой половины XIX-го века, имел большое значение для развития философской и политической мысли Пушкина, а тем самым и для его художественного творчества. В отношении к Наполеону отчетливо проявлялось отношение Пушкина к проблемам добра и зла, революции, тирании, закономерности и случайности исторического развития, роли личности в истории и самоценности личности в обществе. Патриотизм Пушкина также проявился в его отношении к Наполеону. Это был не оголтелый, бездумный патриотизм, но осознанный, признающий ценность достижений зарубежных культур для развития родины. Патриотизм не мешает поэту видеть в своем враге великого человека и воздавать ему хвалу.

Роль Наполеона в становлении Пушкина-историка огромна. Примеры наполеоновской эпохи заставляли поэта глубоко задумываться над событиями прошлого. В исторических произведениях Пушкина развиваются те идеи, которые были им впервые высказаны в стихотворениях, посвященных наполеоновской теме. В стихотворении "Зачем ты послан был…":

И в "Борисе Годунове": Народ безмолвствует (V;280).

Образ Петра в "Арапе Петра Великого", в "Полтаве", в "Медном всаднике" во многом схож у Пушкина с образом Наполеона. А в наброске "О дворянстве", написанном в 30-е годы он пишет: "Pierre I est tout a la fois Robespierre et Napoleon (La Revolution incarnee.)^[29](VIII;104).

На основании этого, можно сделать вывод, что Пушкин не только гениально зафиксировал для потомков влияние Наполеона на умы современников в различных областях: в политике, литературе, обыденной жизни, но и одним из первых высказал мысли, которые получили развитие в философии и историографии XIX века и которые и по сей день не утрачивают актуальности.

Чирухин Михаил