С 26 октября 2017 года в Государственном Эрмитаже открывается выставка «Зимний дворец и Эрмитаж в 1917 году. История создавалась здесь», в рамках которой отдельным разделом представлена экспозиция «Сергей Эйзенштейн. “Октябрь”в Зимнем».
«Октябрь в Зимнем» – попытка реконструировать историю работы С.М.Эйзенштейна и Г.В. Александрова над фильмом «Октябрь», снятом в 1927 году к десятилетию октябрьского переворота. Трудно переоценить значение этой киноленты не только для истории мирового кинематографа, но и для нашей коллективной памяти о революции. Толпа, бегущая через площадь на штурм Зимнего дворца. Матрос, перелезающий через главные ворота. Перестрелка на парадной Иорданской лестнице. Эти кадры оказались настолько яркими и убедительными, что в последствии нередко использовались как документальная кинохроника, разошлись на живописные и плакатные цитаты, повторялись из фильма в фильм. «Октябрь» превратился в апокриф, начало героизированной легенды о революции.
Не смотря на возможность работать в исторических интерьерах и тщательно собранные воспоминания участников событий 25-26 октября 1917 года, многие знаменитые эпизоды были придуманы и с режиссированы Эйзенштейном. Не случайно после выхода «Октября» в прокат иностранная пресса писала об Эйзенштейне как о «государственном чиновнике по фальсификации истории». Искажение отдельных фактов шло не только ради идеологической, но и художественной цели: фильм сыграл важную роль в процессе мифологизации октябрьского переворота благодаря сильнейшей эмоциональной экспрессии, виртуозным новаторским приемам монтажа, исключительно точно найденным метафорам.
Зимний дворец произвел настолько сильное впечатление, что Эйзенштейн практически полностью пересмотрел изначальный сценарий. Многое, из того, что было придумано и даже снято, не вошло в итоговый монтаж (сцены в лазарете, бельевой, кочегарке). Но фильм и без того создавался in situ, сценарный план менялся буквально каждый день. Именно историческое место действия определило характер будущего мифа. И наоборот, благодаря «Октябрю» Зимний дворец и площадь Урицкого (до 1918 и после 1944 года – Дворцовая) были превращены в сакральные места ранней советской истории.
На роль Ленина, исключительно за внешнее сходство, был выбран Василий Никандров. Бывшего рабочего обучили характерным жестам, выбрили волосы на голове и отрепетировали походку. Эйзенштейн знал, что Ленин в дни октябрьского восстания не носил бороды, однако намеренно воссоздавал уже растиражированный пропагандой портрет. Александров жаловался Эйзенштейну на поведение Никандрова, который периодически срывал съемки, буянил, исчезал в сомнительных заведениях.
В распоряжении съемочной группы оказались все ресурсы ленинградского объединения Совкино и городского хозяйственного комитета. Если для воплощения замысла не хватало предметов из дворцового собрания, их брали из других коллекций. Например, «божества» (за исключением бирманской статуэтки Будды) – из Музея антропологии и этнографии. По воспоминаниям Эйзенштейна, «Можно было совершить дневное ограбление банка на углу проспектов 25 Октября и 3 июля и сослаться на съемку». Ради отдельных сцен во время съемок «Октября» в Ленинграде днем останавливали трамвайное движение и разводили Дворцовый мост. Была сооружена дополнительная электростанция, кроме нее работали еще четыре – без света оставались жители всех ближайших окрестностей.
Самым большим мифом, который сотворил Эйзенштейн в «Октябре», оказался «штурм» Зимнего. В фильме эта сцена показана как захват дворца с участием многотысячной толпы, бегущей через площадь к главным воротам, сметающей решетку с имперскими гербами и врывающейся внутрь. На самом деле в ночь с 25 на 26 октября события развивались не столь масштабно и стремительно, и Эйзенштейн об этом знал. Консультанты ему настоятельно рекомендовали снимать движение матросов со стороны Миллионной улицы, а не из-под арки Главного Штаба. Но в «Октябре» требовалось экранизировать эпохальное событие – стихию, сметающую ненавистный режим. В грандиозной подготовке съемок «штурма» Зимнего были задействованы армейские части, рабочие ленинградских заводов, милиция. Эйзенштейн писал в дневнике: «Наш администратор маленький Сомов стал похож на главнокомандующего. Его заботы сейчас: довольствие войск, эшелоны из Луги, разработка оцепления конной и пешей милицией».
После премьеры «Октябрь» критиковали за отсутствие документальной хроники, мещанский характер, жестокость, затянутость сцен. Сергею Эйзенштейну было всего 30 лет, когда фильм вышел на экраны, но от него ждали только понятного и безусловного шедевра. Эйзенштейн был обижен и раздосадован: «Ошибка всех оценщиков, что «Октябрь» хотят судить по Потемкинскому канону». Фильм шел в кинотеатрах вплоть до 1933 года, и послужил иконографической основой для всех последующих экранизаций не только событий октябрьского переворота, но и революционных событий в принципе (например, в картине Жана Ренуара «Марсельеза»).
Выставка подготовлена Отделом современного искусства Государственного Эрмитажа. В проекте использованы материалы из собрания Российского государственного архива литературы и искусства, а также коллекции Александра Андреевича Добровинского (некоторые документы публикуются впервые).
Куратор выставки – Ксения Малич, научный сотрудник Отдела современного искусства Государственного Эрмитажа, кандидат искусствоведения. К выставке подготовлен каталог-путеводитель по залам Эрмитажа, запечатленным в фильме (Издательство Государственного Эрмитажа, 2017).
