ул. Арбат, 55/32, вход с Денежного переулка

Выставка «Кафка». Живопись и графика художников XX века, документы

Из собрания Галереи «Ковчег», музея Общества «Мемориал», XL Галереи

С 5 февраля по 22 марта 2015 года

В экспозиции выставки, подготовленной Галереей «Ковчег» при участии Музея Международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» и XL Галереи (Москва) – около 70 экспонатов: живописных полотен, графики и документов, связанных с жизнью и творчеством немецкоязычного писателя Франца Кафки, одного из самых одиозных и непонятых писателей XX века. Организаторы приурочили выставку к Году Литературы и «98 годовщине второй официальной помолвки Франца Кафки и Фелиции Бауэр».

На выставке представлены работы художников XX-XXI века: М. Айзенштадта, Н. Арендт, Г. Басырова, А. Бисти, Б. Булгакова, Е. Гавриловой, Б. Голополосова, О. Дергачева, Г. Зозули, Л. Зусмана, М. Карасика, И. Макаревича, А. Максимова, К. Мамонова, Ю. Перевезенцева, В. Пивоварова, И. Полякова, Ю. Рыжика, Б. Свешникова, Ф. Семенова-Амурского, И. Скалецкого, М. Соколова, Г. Черкасова, П. Шевелева, А. Шульца, Г. Щетинина.

Выставка не посвящена книжным иллюстрациям, хотя некоторые из них, наиболее выразительные и отвлеченные, здесь представлены. В основном речь о блуждающем контексте, об изобразительных темах и мотивах, которые с творчеством Кафки связаны ассоциативно, лишь в глазах заинтересованных зрителей. В определенной мере это кураторский произвол, признаться честно, – но произвол все-таки вдумчивый и где-то даже выстраданный.

При жизни Франц Кафка был понят очень немногими, да и нельзя поручиться, что понят правильно и до конца. Спустя век после написания «Процесса» и «Превращения», спустя десятки лет после публикации его дневников и писем, никаких загадок и темных мест в его творчестве, казалось бы, оставаться не должно. Но их по-прежнему много. Очевидно лишь, что этот писатель не стремился никого развлечь или эпатировать, напугать или обнадежить. Все бездны, которые разверзаются в его текстах, были персональными безднами в сознании и подсознании автора, и помочь потенциальному читателю хоть как-то приблизиться к сути повествования он мог только с помощью бесконечных уточнений, которые сами норовили образовать дополнительную бездну… Такой вот вроде бы «предельно субъективный модернизм», литература для тонко чувствующих, особо ранимых, склонных к рефлексиям и притчевым обобщениям. Однако странным образом вышло так, что Кафка оказался писателем для всех и про всех. Правда, далеко не все из этих «всех» стали его преданными поклонниками; кое-кто и не читал его вовсе, потому что причудливо и непонятно, но, тем не менее, – для всех и про всех.