Поиски соответствия места, в нашем случае, - облика сельца Михайловского и его окрестностей, - пушкинскому образу ведутся с конца XIX века. Уже на долю сына поэта Григория Александровича Пушкина выпало немало упреков в "уничтожении вида и духа места", в непонимании величия собственного отца, в небрежении к святыням. Тридцатые, пятидесятые, семидесятые и девяностые годы XX века вновь поднимали на уровень общественного обсуждения вопросы соответствия "идеала" пушкинского места его современному состоянию.
Каков он этот "идеал"? Чему же следовать, как образу, несущему в себе свет "истинности"? Сколько авторов - столько же предположений "подлинно пушкинского образа Михайловского". Документов немного. Среди них - записки И.И.Пущина, поэтические тексты самого поэта, Н.М.Языкова, некоторые другие. Отсутствие единого документально закрепленного эталона, естественное изменение во времени пространства, хранящего на себе печать гения Пушкина, последовательная смена образов места, действительно являющегося одним из основополагающих культурных ландшафтов России, - все это закономерно и неизбежно.
Как текст книги предполагает множественность художественных решений его иллюстративного оформления. И место творчества великого человека, пространство, преобразованное его жизнью и творчеством, его Михайловское, закрепленное в русской и мировой культуре литературным пушкинским словом - изменчиво. Время, обстоятельства, возможности, глубина прочтения и выражения хранимого пушкинского ландшафта вкупе с неуклонно меняющейся природной средой - основой пейзажа - позволяют нам говорить о неизбежности перемен и о постоянном стремлении к сохранению преемственности, следованию традиции хранения, освященного памятью Пушкина. Исторический ландшафт в этом случае выступает в качестве одного из пушкинских произведений.
Мастерам слова, создателям, преобразователям и носителям сущности языка, в особенности величайшим поэтам и писателям, дано особое "право" - создания посредством языка национального культурного пространства. Пространства "названного образа". Оно, подверженное переменам, тем не менее, является наиболее устойчивым в своих основах. Причиной тому - свойства текста, возможности художественного слова. Именно оно, слово, задает систему координат культуры, причем, систему подвижную, развивающуюся. Саморазвивающуюся и хранящую внутри себя всю необходимую энергию для своего развития.
Об этом еще и еще раз приходится вспоминать в пору, когда перемены неизбежны. А именно таковой является жизнь Михайловского в границах Пушкинского Заповедника начала XXI века. Изменения внешней среды, крутые перемены самих основ жизни, мировоззрения, общественной идеологии заставляют предпринимать усилия по сохранению жизнеспособности пушкинского места, сохранения его через ряд допустимых перемен. Эти перемены - в архитектуре, облике ландшафта, образе действий в пространстве музея, - следы времени. Это же - форма прочтения пушкинского места современными его хранителями и посетителями. Форма настоящего бытования, присутствия пушкинского пространства в нашей современной культуре.
Как и предыдущие формы, - а наиболее яркая из них получила название по имени своего гениального хранителя Семена Степановича Гейченко (50-80-е годы XX века), - нынешняя форма есть явление преходящее. Но от этого она не становится менее значимой, менее трудоемкой для всех, кто живет музеем и в музее на переломе веков и тысячелетий. На наше время пришлись кризис идеологии, в том числе музейной, старение и упадок исторической парковой среды, резкое обветшание построек. В этот же период начался процесс возвращения в национальную культуру наследия русской усадебной культуры, были выявлены естественные, определенные ушедшим временем и средой, недостатки, а вернее, неполнота историко-архитектурного облика пушкинского места. В конце минувшего века вновь был поставлен вопрос о системности и системной полноте жизни места, историко-культурного пространства, которое прежде рассматривалось лишь в качестве художественной иллюстрации к биографии Поэта.
Пушкинский Заповедник вновь стал местом соединения исторических, художественно-эстетических и литературных начал с началами хозяйственными в том старом русском понятии "домостроя", ведения дома, поддержания и сохранения родового гнезда. На музей литературный легли прежде не присущие ему задачи и призвания. Он стал, по необходимости, "районообразующим предприятием", местом, которое обеспечивает заработок и достойную жизнь едва ли не половине жителей Пушкиногорского района. Этого не было прежде. Когда-нибудь большая часть современных "прикладных" работ вновь будет снята с музея. Но сегодня это бремя, лежащее на заповеднике, не может не обременять, не оставлять свой видимый след на "прочтении" образа Пушкинского Места.
Это непривычно. И все же символично, что Поэт опосредованно, через место, воспетое и прославленное им, протягивает нам руку помощи. Из споров о лучшем, мы неизбежно возвращаемся к области возможных и допустимых решений. Цель их, тем не менее, не изменилась. По-прежнему, задача музея - сохранение и воспроизведение, в соответствие с доступными нам знаниями и умениями, пушкинского историко-культурного ландшафта. Той особой среды, в которой ведется рассказ о Пушкине, его творчестве, его времени, о влиянии золотого века русской литературы на нас, ныне живущих. Сегодня, как и прежде, продолжается в границах музея работа по передаче пушкинского наследия. И эта работа формирует нацию.
Наследование - личный акт, развертывающийся в полноте современной жизни. Знание творчества Пушкина, знание среды, связанной с хранением и передачей памяти о великом человеке - все это существует постольку, поскольку человек лично, в силу имеющегося у него интереса, в силу внутренней потребности обращается к имени, личности и творчеству Пушкина. Одна из важнейших задач музея - пробуждать и поддерживать этот глубоко личный интерес к хранимому наследию. И это происходит.
Реставрация и реконструкция, ландшафтные работы и исследования, обновление и расширение музейных экспозиций, непрекращающийся поиск языка экскурсионной работы, стремление "полонить" душу посетителя красотой места и высотой национального опыта жизни, пробуждение интереса и гордости за достигнутые высоты человечности, творчества, веры - это наша музейная работа. Наши отрада и крест.
И наш долг. Перед людьми и Богом, перед прошлым, настоящим и будущим Родины. Сомнения, нестроения и смуты побеждаются добровольным принятием на себя труда в память о прошлом, с верой в будущее, ради обетования и послушания Богу. Как же неизмеримо поле памяти, которое по нашему нерадению не пахано и не сеяно, лежит в небрежении, ожидая нашего пробуждения от тяжкого сна забвения.
Г.Н.Василевич, директор Пушкинского Заповедника
