Вспоминая свои выигрыши и проигрыши в Монте-Карло и последующую поездку в Геную в 1881 году, А.П.Боголюбов рассказывал, как под впечатлением старинных стен крепости он написал картину, которую ему сразу удалось продать генуэзцу за 500 франков. На вырученные деньги он "сейчас же купил здесь свадебный старинный ларь XVI века и гобелен того же века, содержание которого, я думаю, и сам чёрт не отгадает".
Это только один из эпизодов приобретения художником разных предметов, которым суждено было стать экспонатами Саратовского государственного художественного музея имени А.Н.Радищева. Сейчас очень сложно определить, какой именно экспонат был первым. Может быть, это были первые работы самого художника, которых он, заканчивая зимовку в годы его морской службы в Ревеле, "заготовил порядочный склад". В это время художнику было 30 лет и он всерьез связывал свою жизнь с живописью.
В мемуарах "Записки моряка-художника" многие страницы посвящены знакомству Боголюбова с музеями Европы. Первое знакомство состоялось в 1846 году с подачи герцога Максимилиана Лейхтенбергского, супруга Великой княгини Марии Николаевны: "Он посоветовал мне посмотреть музеи Амстердама, Харлема и Роттердама, что я и исполнил. Но по неразвитию, конечно, тупо смотрел на великих мастеров, как Рембрандт, Ван дер Хельст, Якоб Изакс Рейсдаль и прочих. Но меня всё-таки и тогда поразил Франс Гальс, когда увидел в Харлеме его полные жизни произведения. И с тех пор он у меня почему-то стоит выше всех мастеров фламандской школы". В дальнейшем в годы проживания в самых разных городах Европы Боголюбов неизменно дает оценку собранию каждого музея. После Брюссельского музея, по его собственному выражению, "Айвазовский, наш Эрмитаж, Амстердам, Харлем, Брюссель - всё спуталось, начало бродить, кипеть и вышел сумбур, от которого я долго не мог установиться хоть в каком-либо направлении". И далее: "Бродя по церквам, стал я приглядываться к скульптурной древесной резьбе и вскоре сделался её великим поклонником. Много видел я тут хороших картин…".
А вот упоминание о возможном первом экспонате Радищевского музея. Во всяком случае, это был первый ценный подарок, полученный и сохраненный художником. "Паша Синопа, вспоминает Боголюбов, - просил меня написать портрет его сына, маленького восьмилетнего турчонка. Не будучи вовсе портретистом, но сознавая, что патрон не густо смыслит в живописи, я намалевал какого-то дьяволёнка в красной феске и расшитой куртке, чем остался весьма доволен его отец. Он предложил мне плату, от неё я отказался, но должен был принять в подарок прекрасный ятаган, в рукоятку которого была врезана ценная бирюза".
Во время путешествия по Волге в начале 1860-х годов интерес Боголюбова к сохранению и экспонированию старинных вещей стал реализовываться. "Пошёл я также в Богоявленский монастырь для предварительного осмотра и был поражён безобразием и поруганием над стариной. Храм этот сгорел, а потому всё рушилось и гибло, а что уцелело после пожара, то было свалено в угол и возвышалось горой. Тут я провёл часа 3 времени, раскапывая все эти богатства. Громадные люстры XVII века, паникадила, образа, обгорелые фонари, древние деревянные скульптуры и пр. и пр. - всё это было покрыто слоем густой пыли. Я отобрал образчики всего, велел отвернуть от дверей полупудовый железный замок от храма и всё это перетащил в дом Цесаревича и сделал выставку". О создании музея, следует отметить, он в это время даже не помышлял.
В мемуарах много сюжетов, связанных с фактом дарения. Приведем некоторые из них. Вот великолепные бытовые зарисовки эпизодов с дарами, сделанные Императору во время путешествия семьи Александра II по Волге. В Иванове городская женщина из мещан подарила Императору коробочку в полотенце ручной работы. "Но что было в этой коробочке? Четыре жирных чёрных таракана с провизией сахара и извести на целый год. Таково поверье русское - тварь эта есть признак домового счастья. Но полотенце расшитое было, точно, верх совершенства работы в этом роде как подражание древнему шитью по полотну.
Ну что хотите, чтобы Цесаревич сделал, например, с двумя чижиками в клетке? А нельзя не принять, жертвуют от чистого сердца".
"Записки моряка-художника" позволяют отследить, каким образом складывалась коллекция, составившая основу собрания Саратовского государственного художественного музея имени А.Н. Радищева. Это купленные Боголюбовым и подаренные ему работы русских и западноевропейских художников. Рассказывая о рынке картин в Париже и о знатоке и собирателе западноевропейской живописи Николае Кушелеве, Боголюбов отмечает, что цены на картины французских художников в то время были "баснословно дёшевы. Коро платили по 500 франков, 1000 и 2000. "Утро" Тройона стоила 8000 франков, Добиньи - 1000, "Кромвель" Поля Делароша - 12 тысяч франков, а нынче можно приставлять к ним по два нуля".
Знакомство с Коро позволило Боголюбову успешно сбывать свои работы. Он относился к этому факту легко: "Ну что бы я сделал со всем своим багажом этюдов, если бы дорожил ими, не стараясь заменять новыми? 200 таковых у меня купила Академия наша, 250 я отдал в свой Музей, а тысячи, слава Богу, гуляют по всему свету".
Музейщики любят повторять мысль И. Грабаря о том, что сильная художественная школа неизменно возникает в том городе, где есть художественный музей. Эта мысль применима не только к мастерам Саратовской школы, но и к Боголюбову. Путешествия по Европе, знакомство с европейскими школами живописи в музеях разных стран, возможность выбирать образец для подражания, - все это формирует как творческий почерк самого Боголюбова, так и совершенно точное представление о том, что должно представлять музейное собрание.
И наконец последний толчок. В Дюссельдорфе Боголюбов знакомится с художником Михелисом, превратившим, свою мастерскую "в настоящий музей". Михелис собирался отдать приобретенное в родной город. Также поступил и Боголюбов: "Когда я стал уже со средствами, то начал собирать тоже картины и редкости и, наконец, когда у меня не стало ни жены, ни ребёнка, то постоянно думал и додумался до Саратовского Радищевского музея, где в память моего деда, Александра Радищева, теперь стоит храм со всем моим добром и где будет под той же крышей когда-нибудь Боголюбовская школа".
