«Главнокомандующий приказал… завтра возобновить сражение».
Новый документ о Бородинском сражении.

Дж Доу. Фрагмент портрета генерал-фельдмаршала князя М.Б. Барклая де Толли из Военной галереи Зимнего Дворца. Дж. Доу. Портрет генерал-лейтенанта К.Ф. Багговута из Военной галереи Зимнего Дворца.

Этот документ весьма значителен как источник по истории Бородинского сражения. О нем уже давно упоминалось в одном из путеводителей^[1], но, тем не менее, до сих пор на него никто не обратил внимания, и документ можно трактовать как вновь выявленный. Он отложился в составе хранящейся в РГАЛИ коллекции манускриптов исторических деятелей, собранной коллекционером середины XIX в. князем Василием Петровичем Голицыным, его супругой Софьей Алексеевной и их сыном Алексеем Васильевичем.

Поздний вечер 26-го августа 1812 г. Только что отгремели последние залпы одного из самых кровопролитных сражений в мировой истории. Русская армия ночевала на той же позиции, на том месте битвы, что с утра оспаривал у нее неприятель. «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать…». Но «равен был неравный спор», или победа была за Великой армией Наполеона, солдаты которой прошли почти все земли континентальной Европы? Ныне популярно мнение историков, пересматривающих все в «духе времени»: русская армия после Бородинского сражения отступила к Москве, а голодная армия «императора французов» пошла за нею к Москве, которая вскоре была «французам отдана». Следовательно, Бородинское сражение русскими было проиграно. Суждение формально логичное, но верное ли?

Публикуемый документ свидетельствует о том, что происходило в русской армии сразу по окончании сражения поздним вечером 26-го августа. Он написан главнокомандующим Первой Западной армией генералом от инфантерии М.Б. Барклаем де Толли. По содержанию документа его написание можно ограничить всего двумя часами: от десяти часов вечера, когда окончательно завершилась Бородинское сражение, до двенадцати часов, т.е. до окончания дня 26 августа – дата поставлена на документе рукой самого Барклая. Эта записка – собственноручное распоряжение Барклая его подчиненному, корпусному командиру генерал-лейтенанту Карлу Федоровичу Багговуту^[2], командовавшему кор де баталь, т.е. группой войск, на противоположном от местонахождения Барклая крайнем левом фланге боевой линии. Кор де баталь Багговута контролировал Старую Смоленскую дорогу, и его задачей было удержать занимаемую позицию, чтобы неприятель не продвинулся по дороге в направлении Можайска, в тыл основной боевой линии русской армии.

Номинально К.Ф. Багговуту к концу Бородинского сражения были подчинены 2-й и 3-й пехотные корпуса Первой Западной армии. Но во время сражения отдельные дивизии и бригады были востребованы в качестве резерва, перемещались и находились в иных местах общей позиции армии. В реальности Багговут располагал только частью этих корпусов^[3]. Ему противостоял 5-й (польский) армейский корпус князя Юзефа Понятовского^[4], в котором на начало сражения было свыше 8000 чел. пехоты, ок. 1500 кавалерии, до 2000 артиллеристов, солдат инженерных и транспортных войск с 80 орудиями. Слева, в Утицком лесу поляков Понятовского поддерживали отдельные части 8-го (вестфальского) армейского корпуса генерала Андоша Жюно^[5] и французские резервные батальоны^[6]. Общая численность этих войск даже приблизительной оценке не подается, но будет справедливым признать не менее чем полуторный перевес атакующей стороны, в пропорции с общим соотношением сил в Бородинском сражении^[7].

Позиция К.Ф. Багговута в конце сражения 26-го августа может быть определена достаточно точно. Он прикрывал и Старую Смоленскую дорогу и дорогу, связывавшую его кор де баталь с войсками генерала Д.С. Дохтурова^[8] у деревни Семеновское, заняв высоту вблизи восточной околицы деревни Утицы в «400 саженях» (ок. 800 м.) восточнее изначального расположения на утро 26-го августа 3-го пехотного корпуса г.-л. Н.А. Тучкова 1-го^[9], которого он, Багговут, сменил в середине дня.

Фрагмент схемы Бородинского сражения из «Военного энциклопедического лексикона», издаваемого Обществом военных и литераторов. Часть вторая. СПб. 1838. Показана позиция артиллерии генерал-лейтенанта К.Ф.Багговута на конец сражения сразу за прудом у восточной околицы деревни Утица на Старой Смоленской дороге.

«…Багговуд (так, – П.Г.) отступил до возвышения… и остановился здесь почти на одной высоте с фронтом левого крыла остальной армии», – так писал участник боя на крайнем левом фланге, подчиненный Багговуту генерал-майор принц Евгений Вюртембергский^[10]. План из «Военно-энциклопедического лексикона»^[11] показывает положение сторон при деревне Утице на конец сражения достаточно верно. Этот план в целом ориентирован на известный план К.Ф. Толя (1814 г.), но отдельные детали не повторяются на других ранних образцах картографии Бородинского сражения. Они явно происходят от непосредственных участников событий. Таковым является и изображение позиции Багговута у деревни Утица на Старой Смоленской дороге. На плане показаны: дорога Утица – Семеновское, которая начинается от пруда за восточной околицей деревни Утица; и русская батарея сразу за этой околицей. Высоту за восточной околицей деревни Утица, на которую опирался кор-де-баталь Багговута, ныне занимают воинские части. Высота находится в западной трети их территории. Занимая эту высоту, Багговут по-прежнему контролировал вход на дорогу Утица – Семеновское, идущую через Утицкий лес. Эта дорога связывала его и войска генерала Дохтурова. Положение восточнее, на принимаемой за «Утицкий курган» горе Сады, положение, которое традиционно отводят Багговуту, противоречит логике военных действий, противоречит и показанием свидетелей о дистанции, на которую сдвинулись на восток русские войска по сравнению с их расположением утром 26 августа – 400 саженей, т.е. около 750 метров. Эта дистанция в точности совпадает с показанным на плане положением войск Багговута^[12].

В публикуемой записке Барклай дает опытному генералу общие указания о подготовке к возобновлению боя на следующее утро, указания, свидетельствующие о серьезном намерении «заутро бой затеять новый». Из начальных слов записки Багговуту следует, что Барклай действует на основании указания «Главнокомандующего всеми армиями», т.е. М.И. Голенищева-Кутузова. Барклай повторяет слова М.И. Кутузова о предварительных итогах сражения: «Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем.<…>»^[13]. Аналогичное послание получил от М.И. Кутузова, кроме Барклая, генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров, командовавший у д. Семеновское на бывшем левом фланге, а, по сути, в центре русской боевой линии^[14]. На крайний левый фланг Багговуту писал, как мы видим, уже сам Барклай. Об этом свидетельствует и он сам: «Я предложил генералу Дохтурову подкрепить войски 2-й армии, собранные на левом фланге 4-го корпуса, и занять место между оным и корпусом Багговута. Я предписал сему генералу снова занять позицию, защищаемую им накануне»^[15].

Распоряжение Барклая о возвращении к артиллерии запасных зарядных ящиков многоговоряще. Это намерение «до конца стоять» на следующий день на удержанной 26-го августа позиции.

Имеются ли иные свидетельства о положении русской армии и действиях ее командования в последние часы 26-го августа? Самое известное свидетельство происходит от самого Барклая де Толли. Это его позднейший пространный рапорт М.И. Кутузову о Бородинском сражении, датированный месяцем позже – 26 сентября 1812 г. Позднее его содержание будет почти буквально повторено Барклаем в его «Изображении военных действий 1-й армии в 1812 году»^[16]. Вот, что писал в своем пространном рапорте М.И. Кутузову от 26 сентября Барклай:

«<…>Генералу Дохтурову, который последовал князю Багратиону в командовании, поручено было собрать пехоту 2-й армии, устроить ее на левом фланге 4-го корпуса и занять интервал между сим корпусом и войсками генерал-лейтенанта Багговута, который со 2-м и 3-м корпусами находился на крайнем левом фланге и к вечеру занял опять все те места, которые им поутру заняты были. <…> генералу от инфантерии Милорадовичу^[17] поручил я пред рассветом снова занять Курган, противу центра лежащий^[18], несколькими баталионами и артиллериею.

В полночь же^[19] получил я повеление вашей светлости к отступлению.<…>»^[20].

Иных документов, свидетельствующих о подготовке к бою на утро 27 августа, не существует. Записка Барклая Багговуту согласуется с цитированным рапортом от 26 сентября. Ранее игнорируемые, как позднейшие и будто бы преувеличенные, сообщения Барклая ныне получили неопровержимое подтверждение. В конце дня 26-го августа русское командование всерьез готовилось к продолжению сражения утром 27 августа, к чему проигравшая армия, безусловно, не была бы способна.

Через несколько часов Кутузов изменил свое первоначальное решение. На решение главнокомандующего, вероятно, не повлияли ни завышенные в перекличке после боя потери нижних чинов, ни немалые потери в командном составе. Повлиять могли сообщения о прибытии к Великой армии резервов, о чем должны были сообщить ходившие в рейд на 12 верст на запад казаки М.И. Платова^[21]. Прибыла итальянская пехотная дивизия генерала Пино^[22] и, вероятно, какие-то догонявшие Великую армию маршевые соединения, Русская армия не получила никаких подкреплений. Произошло значительное изменение в соотношении сил. Время, когда Кутузов изменил свое решение (вскоре после полуночи) говорит в пользу подобного предположения о причинах отдачи приказа об отступлении. С учетом общей ситуации на всем театре военных действий для русской армии результат сражения 26-го августа был достаточен. Выстоять на оборонительной позиции против превосходящего противника^[23] – это то же, что удержать от штурмующих войск крепость. Публикуемое распоряжение Барклая Багговуту свидетельствует, что Бородинское сражение русская армия не проиграла. После проигранного сражения так, как Барклай, командующие не распоряжаются, и войска к возобновлению боя не готовятся. Русская армия ночевала на поле сражения, и ее уход с поля Бородина определен свободным выбором главнокомандующего в меняющейся ситуации, а не результатом боевых действий противника.

И еще одно наблюдение. В день сражения под Барклаем де Толли было убито пять лошадей, он сам едва не был убит прорвавшимися польскими уланами. Его адьютанты частью были убиты, частью переранены. Можно предположить, что он перенес сильнейший стресс. Но записка написана недрогнувшей рукой человека, чей несокрушимый характер был хорошо известен современникам. Видна только торопливость, обусловленная ситуацией, в которой дорога каждая минута. Таково было командование «стяжавшей славу быть непобедимой» русской армии при Бородине.

П.Н.Грюнберг

Собственноручная записка Главнокомандующего Первой Западной армией генерала от инфантерии М.Б. Барклая де Толли командиру кор де баталь левого фланга, начальнику Второго пехотного корпуса генерал-лейтенанту К.Ф. Багговуту, написанная вечером 26 августа 1812 г. на поле Бородина.

«Господину генерал-лейтенанту и кавалеру Багговуту. Главнокомандующий всеми армиями усмотрел, что неприятель в сегодняшнем сражении не менее нас ослабел и приказал армиям стать в боевой порядок и завтра возобновить с неприятелем сражение, почему рекомендовал Вашему превосходительству со 2 и 3 Корпусами занять позицию, которая Вами ныне занимается, примкнув правым флангом к войскам генерала Дохтурова, и стараться всеми силами удерживать старую Смоленскую дорогу и ни под каким видом оную неприятелю не отдавать. Кавалерию свою поставьте в резерве с частью пехоты. Артиллерию приведите в порядок и пополните артиллерийскими снарядами, которые ротами с зарядными ящиками отправлены назад, оные велите тотчас привести к ротам. Ночью поставьте впереди линии егерскую цепь, а впереди оной, буде можно, то и кавалерийскую. Генерал Барклай де Толли 26е августа [1812 года]»