В то время как Наполеон еще оставался в Москве, но уже готовился ее покинуть, произошло Тарутинское событие, доставившее русскому оружию победные лавры. Наша армия занимала под Тарутиным позицию на левом берегу речки Чернишни, впадающей в реку Нару. На другой стороне Чернишни против нас, у Винково, стоял кавалерйский авангард французской армии с четырьмя пехотными дивизиями, всего в количестве 25000 человек под общим начальством самого Мюрата. Стоянка эта дорого обошлась французам: добывание фуража требовало таких усилий и его так было мало, что они прозвали свое расположение у Винково «голодным лагерем». А тут еще над ними стряслась неожиданная беда. В один прекрасный день генерал Толь, лично убедившись в том, что на французов весьма легко напасть врасплох, составил план атаки и доложил о нем Кутузову. Последний сильно колебался, но на стороне Толя оказались Беннигсен, Багговут, Коновницын, все горели желанием сразиться с неприятелем, так что главнокомандующий наконец уступил, отдав сам все последние распopяжeния. Первоначально атака была назначена на 5-е октября, но вследствие неполучения в нашем лагере своевременно повеления о ней, посланного из главной квартиры Кутузова, находившейся в Леташевке, пришлось перенести атаку на 6-е октября. Диспозиция была составлена Беннигсеном. На основании ее русские войска должны были предпринять свое движение, разделившись на три колонны: правая под начальством графа Орлова-Денисова, средняя под начальством Багговута и левая — графа Остермана; в помощь им был назначенъ еще резерв, состоявший из одного пехотного корпуса и одного кавалерийского. Все было предусмотрено и сулило безусловный успех. К вечеру, 6-го октября, войска наши выступили из Тарутинского лагеря с величайшими предосторожностями, стараясь, чтобы ни один звук не обнаружил французам совершавшегося у нас движения, и когда подошли близко к расположению войск Мюрата, остановились на ночлег в лесу. Рано утром, 6-го октября, казаки под начальством графа Орлова-Денисова, выйдя из лесу, с такой стремительностью налетели на неприятеля, что французы, совершенно не ожидавшие нападения, были рассеяны в количестве трех полков, оставив нам трофеями 38 орудий. «Нападение, - говорит военный историк, Богданович, было так быстро, так неожиданно, что на бивачных огнях найдены кофейники с горячим кофе и рядом с ними котлы с лошадиною падалью. Ужас и негодование объяли казаков при виде больших икон, служивших нечестивцам вместо столов и стульев». В то же время появился с Тобольским полкок принц Евгений Виртембергский и Багговут с егерями, но последним не повезло, так как они попали прямо под выстрелы французской батареи, причинившей в их рядах большой урон, и здесь был убит сам храбрый Багговут: ему оторвало голову. Вообще нас здесь преследовали неудачи. Корпус Багговута напрасно задержался в лесу, сбиваемый с толку противоречащими приказаниями, которыя ему посылались, вслъдствие чего он не поспел во время к месту атаки, как было назначено по диспозиции. Та же участь постигла и следовавший за ним корпус графа Строганова, некоторые полки которого вдобавок потеряли в потьмах дорогу. Запоздал также и 4-й корпус. Таким образом передовые части наши, вступившие в дело, и весьма энергично нападавшие на неприятеля не могли добиться существенного успеха, не будучи поддержаны во время новыми войсками, а Мюрат оказывалъ по всей своей линии энергичный отпор. Последствием этого замедленного движeния явилось то, что план боя, который в случае удачи мог привести к полнейшему поражению французов, осуществился иначе, и когда все наши войска в количестве 46 батальонов сосредоточились согласно первоначальным указаниям, неприятель уже отступал. Тем не менее, принц Евгений, имея в своем распоряжении всего лишь шесть батальонов полков, Тобольского, 4-го и 20-го егерских, весьма успешно продолжал дело, а затем граф Орлов-Денисов и Меллер-Закомельский с большим рвением преследовали французскую кавалерию Латур-Мобура и Баланса. К вечеру дело окончилось, причем мы захватили 1500 человек пленных, один штандарт, 38 орудий, 40 зарядных ящиков и кроме того много повозок. Если французы отделались сравнительно легко, то этим они обязаны всецело Мюрату, который выказал в этот день необычайную храбрость и распорядительность и даже был в первый раз в жизни ранен.

Результатом этого дела наши главные начальствующие лица остались не особенно довольны, ибо рассчитывали на полное поражение неприятеля, к чему видели безусловную возможность. Все же моральное значение Тарутинского дела, даже при том успехе, который выпал на нашу долю, было для всей армии весьма велико, так как ободрило ее дух, несколько угнетенный отступлешем после Бородина, оставлением Москвы в жертву французам и продолжительной стоянкой в лагере.

Император Александр был извещен о нашей победе через флигель-адъютанта, полковника Мишо, который представил ему отбитый штандарт и передал желание войск, что бы Государь лично принял над ними начальство. Но Александр отклонил просьбу, сказав Мишо: «пусть пожинает лавры тот, кто более меня достоин их. Возвратитесь к фельдмаршалу, поздравьте его с победою и скажите ему, что бы изгнал неприятелей из России». Затем Император наградил Беннигсена алмазными знаками ордена Св. Андрея и ста тысячами рублей, а Кутузова золотой шпагой с алмазами и лавровым венком и кроме того удостоил его следующим рескриптом: «Победа, одержанная вами над Мюратом, обрадовала несказанно меня. Я льщу себя надеждою, что cиe есть начало, долженствующее иметь за собою еще важнейшие пocледcтвия. Слава России нераздельна с вашей собственной и с спасением Европы».

Последующий ход событий доказал, насколько надежда не обманула Императора Александра.