Васильев Алексей Анатольевич
историк, научный редактор издательства «Изограф»,
г. Москва, до 2001 года - сотрудник РГВИА.
ИМПЕРАТОРСКОЕ «УРА».
Бой казаков с конвоем и свитой Наполеона под Городней 13 (25) октября 1812 года глазами очевидцев.
Нападение казаков донского атамана М.И. Платова на биваки наполеоновских войск у Боровской дороги 13 (25) октября 1812 г., при котором сам французский император подвергся опасности пленения или даже гибели, отмечалось историками и мемуаристами как интересный и яркий эпизод войны 1812 г. Разумеется, внимание к нему вызвало, прежде всего, личное участие в нем Наполеона I и те возможные глобальные последствия, которые мог бы вызвать рейд казаков (на деле не оказавший заметного влияния на ход военных действий), в том случае, если бы главнокомандующий «Великой Армией» нашел бы под Городней свою смерть или попал в плен.
Этот эпизод отмечают в своих мемуарах многие участники наполеоновского похода в Россию. Наибольший интерес представляют те воспоминания, авторы которых были непосредственными свидетелями стычки императорского эскорта с казаками или находились вблизи от места события.
Среди лиц, сопровождавших Наполеона утром 13 (25) октября при выезде из Городни к Малоярославцу, были, в частности, обер-шталмейстер императорского двора Арман де Коленкур (герцог Виченцский), генерал-адъютант императора граф Жан Рапп и офицер для поручений капитан Гаспар Гурго. Все трое оставили воспоминания об эпизоде с казаками, получившем у французов известность, как «императорское «ура» (или «ура» императора)[1]. Последнее название связано с тем, что донцы своим криком «ура» позволили свите Наполеона, первоначально принявшей их за собственную кавалерию, опознать в них противника. Кроме того, сам термин «ура» (un hourra) нередко употребляется французскими авторами той эпохи как синоним внезапного нападения казаков.
Описывают эпизод под Городней такие французские и польские участники войны 1812 г., как граф Роман Солтык (во время русского похода — капитан 6-го уланского полка, прикомандированный к генералу М. Сокольницкому, находившемуся в свите Наполеона), граф Филипп-Поль де Сегюр (квартирьер императорского двора), барон Агатон Фэн (секретарь императора), барон Пьер Дотанкур (майор 1-го гвардейского легкоконного полка), граф Юзоф Залуский (капитан того же полка), барон Луи Бро де Комер (капитан гвардейского конно-егерского полка), Жан-Мишель Шевалье (курьер того же полка), князь Евстахий Сангушко (бригадный генерал французской службы, состоявший в свите императора)[2] и другие. Сопоставление всех этих источников затруднено тем, что при отображении дела под Городней они в отдельных деталях не согласуются между собой.
Известно, что ночь с 12 (24) на 13 (25) октября 1812 г. император Наполеон провел в крестьянской избе у дороги, ведущей от Боровска на Малоярославец. Здесь же, в деревне Городня, примерно в двух километрах от биваков 4-го корпуса «Великой Армии», расположенных возле захваченного накануне французами выгоревшего почти дотла Малоярославца, ночевали чины его свиты, начальник Главного штаба маршал Л.-А. Бертье (князь Невшательский) со своими офицерами, а также эскадроны эскорта, выделенные от четырех полков гвардейской кавалерии (конно-егерского, 1-го легкоконного, конно-гренадерского и драгунского). Фактически конвойных эскадронов было не четыре, как полагалось, а пять, т. к. кроме 1-го эскадрона 1-го гвардейского легкоконного (польского) полка, назначенного для несения эскортной службы на 13 (25) октября, недалеко от штаб-квартиры Наполеона бивакировал 3-й эскадрон того же полка, выполнявший те же функции накануне. Эскадронам императорской охраны полагалось сменяться ежесуточно, однако 3-й эскадрон польских гвардейских шволежеров (под командой капитана Янковского) не успел отбыть к полку, стоявшему биваком у села Уваровского (т. е. ближе к Боровску). В районе Городни (к северу от деревни) ночевали, расположившись в окрестных рощах, также три гвардейских кавалерийских полка: конно-егерский (вместе с эскадроном мамлюков), драгунский и конно-гренадерский. Здесь же находились и некоторые пехотные части Старой гвардии. Примерно в километре к югу от Городни, возле самой дороги на Малоярославец (с западной ее стороны), находился парк гвардейской артиллерии — 40 орудий с положенным числом зарядных ящиков.
Казачий корпус Платова, который во время Малоярославецкого сражения держался довольно пассивно, посылая на левый берег Лужи лишь сравнительно небольшие партии казаков, перешел вечером 12 (24) октября к активным действиям. В тыл к французам, в сторону Боровска был послан отряд генерал-майора Д.Е. Кутейникова 2-го (4 донских казачьих полка), который 13-го (25-го) числа напал на французский обоз у деревни Колодезь, захватил часть повозок и взял в плен 5 офицеров, 2 лекаря и около 100 солдат противника. В тот же день атаман Платов послал на усиление Кутейникова 2-го еще 2 полка казаков. К вечеру 13 (25) октября этот казачий отряд возвратился на правый берег реки Лужи.
Основной рейд был предпринят Платовым в ночь с 12-го (24-го) на 13-е (25-е) октября. По приказанию атамана генерал-майор А.В. Иловайский 3-й с 6-ю казачьими полками переправился через Лужу по плотине и мосту у мельницы в районе села Игнатьевского, примерно в 5-ти километрах от Малоярославца выше по течению реки. Вслед за этим отрядом на левый берег перешел 20-й егерский полк, прикомандированный к иррегулярной коннице Платова. Егеря заняли лес на той стороне Лужи, чтобы прикрывать обратную переправу казаков.
Точных данных о составе отряда Иловайского 3-го в русских документах мною не обнаружено, однако по косвенным данным можно предположить, что в него вошли две казачьих бригады: генерал-майора А.В. Иловайского 3-го (донские полки генерал-майора Иловайского 3-го, полковника Кошкина 1-го и войскового старшины Грекова 12-го) и генерал-майора Д.Е. Грекова 1-го (донские полки генерал-майора Грекова 1-го, полковника Попова 3-го и войскового старшины Ребрикова З-го)[3]. Все полки — пятисотенные, причем их численность была близка к штатной, во всяком случае не меньше, чем по 500 коней на полк, поскольку они совсем недавно прибыли в Тарутинский лагерь с Дона (бригада Иловайского 3-го, состоявшая из казаков — ополченцев Черкасского начальства Донского войска, присоединилась к армии Кутузова 6 (18) октября 1812 г., а бригада Грекова 1-го, состоявшая из ополченских полков Усть-Медведицкого начальства Донского войска, — 7 (19) октября). Примерная численность всего отряда генерал-майора А.В. Иловайского 3-го — от 3-х до 4-х тысяч всадников.
После переправы через Лужу конница Иловайского 3-го еще до рассвета устремилась на Боровскую дорогу, по обеим сторонам которой находились биваки французов. Казаки, разделившись на три группы, двигались через лес по трем проселочным дорогам. Их нападение на биваки и обозы французских войск, расположенные на левом берегу Лужи, застало неприятеля врасплох, вызвав панику среди обозников и маркитантов.
Основная масса казаков Иловайского 3-го вышла к Боровской дороге в километре к югу от Городни. Именно здесь, недалеко от места расположения гвардейского артиллерийского парка, и произошла встреча донцов с Наполеоном и его конвоем.
Французский император выехал из Городни на рассвете 13-го (25-го) октября. В 27-м бюллетене «Великой Армии», составленном два дня спустя в Верее, сообщается, что это произошло в 7 часов утра, т.е. еще до восхода солнца, который в тот день был около 7 часов 20 минут. Однако генерал-адъютант Рапп в своих мемуарах писал, что свита Наполеона села на лошадей в половине восьмого. То же время называет и офицер итальянской гвардии Де Ложье[4]. Коленкур не указывает точное время, но отмечает, что когда император и сопровождавшие его лица (в том числе и сам герцог Виченцский) столкнулись с казаками «еще только еле начинало рассветать», и «было еще так темно, что мы поняли в чем дело лишь по выкрикам казаков и очутились вперемежку с некоторыми из них прежде, чем сообразили, кто это». Во время схватки конвоя и свиты Наполеона с донцами, по свидетельству того же Коленкура, «тьма была еще такая, что в 25 шагах ничего нельзя было различить»[5].
Намереваясь осмотреть позиции русской армии под Малоярославцем прежде, чем принимать стратегическое решение о дальнейших действиях, Наполеон покинул свою штаб-квартиру очень быстро, не дожидаясь пока эскадроны эскорта оседлают своих коней и последуют за ним. По обыкновению пустив свою лошадь вскачь, император имел рядом с собой лишь небольшую группу генералов и офицеров, среди которых, в частности, находились: генерал-адъютанты граф Рапп и граф Лористон, бригадный генерал граф Людвик Пац (польский адъютант Наполеона), обер-шталмейстер Коленкур, офицеры для поручений (капитаны) Гурго, граф де Моретон де Шабрийян, граф де Монтэгю, Атален, де Тейнтенье и барон Лористон, начальник Главного штаба «Великой Армии» маршал Бертье, его помощники (и одновременно генерал-адъютанты императора) дивизионные генералы Мутон (граф Лобо) и граф Дюронель (все — в сопровождении своих адъютантов).
Впереди императора и его свиты, в качестве авангарда или головной заставы скакало несколько десятков всадников личного конвоя Наполеона — взводы гвардейской кавалерии, выделенные из эскортных эскадронов. По показанию Гурго таких взводов было три — конно-егерский, легкоконный (польский) и драгунский, однако граф Ю. Залуский подвергает сомнению присутствие драгунского взвода, в то время, как Дотанкур в своей «Исторической записке о полку польских гвардейских шволежеров» упоминает только о польском взводе под командой лейтенанта Иоахима Хемпеля (этот взвод был выделен из 1-й роты 1-го эскадрона 1-го гвардейского легкоконного полка)[6]. Залуский лично не присутствовавший при этом эпизоде, упоминает еще о взводе гвардейских конных егерей (вероятно из 3-го эскадрона полка), который находился в авангарде вместе со взводом Хемпеля. Эта передовая группа кавалеристов (каждый взвод насчитывал по 29 человек, в числе которых 1 офицер, 1 унтер-офицер, 2 бригадира, 1 трубач и 24 рядовых) первой обнаружила справа массу казаков, устремившихся с опушки на дорогу и угрожавшую как парку гвардейской артиллерии, так и свите императора. Гвардейские кавалеристы, не колеблясь, бросились навстречу казакам, несмотря на подавляющее численное превосходство противника. Слабые взводы вначале были приняты донцами за более крупную кавалерийскую часть. Казаки на какое-то время задержались, что дало возможность Наполеону и его штабу отъехать назад. Приказав выдвинуть вперед эскортные эскадроны, французский император поскакал обратно к Городне, под защиту гвардейской пехоты, стоявшей там биваком.
Коленкур и Рапп, описывая этот момент, приводят яркие подробности, но при этом противоречат друг другу. Так, генерал-адъютант Рапп утверждает, что именно Коленкур первым узнал казаков во всадниках, выехавших из леса направо, впереди Наполеона и его свиты. «Ехали они довольно стройными рядами, — писал Рапп, — так что мы приняли их за французскую кавалерию». «Ваше Величество, Это казаки», — (воскликнул герцог Виченцский — А.В.). — «Этого не может быть», — ответил Наполеон. А они с отчаянных криком ринулись на нас. Я схватил за поводья лошадь Наполеона и сам повернул ее. — «Но ведь это же наши!» — «Нет, это казаки; торопитесь». — «А ведь и в самом деле, это они», — заметил Бертье. — «Вне всякого сомнения», — добавил Мутон. Наполеон отдал несколько приказаний и уехал, ...»[7]. Несколько иначе рассказывает об этом Коленкур. Он пишет, что темнота не позволила сразу распознать казаков и лишь выкрики (знаменитое «ура») последних выдали их. «Надо признаться, — вспоминал обер-шталмейстер, — мы были слишком далеки от мысли о возможности встретить казаков среди биваков нашей гвардии и обратили мало внимания на первые услышанные нами крики. Лишь когда крики усилились и начали раздаваться рядом с императором, генерал Рапп, ехавший впереди с графом Лористоном, графом Лобо (Ж. Мутоном — А.В.), графом Дюронелем, офицерами для поручений и передовым отрядом конвоя, подскакал к императору и сказал ему: «Остановитесь, государь, это казаки». — «Возьми егерей из конвоя, — ответил ему император, — и пробейся вперед». Возле нас оставалось не больше 10—12 егерей, и они сами уже пробивались вперед, чтобы соединиться с авангардом... Возле императора были только князь Невшательский и я. Мы все трое держали в руках обнаженные шпаги. Схватка происходила очень близко, все ближе и ближе к императору: он решил проехать несколько шагов и подняться на вершину холма, чтобы лучше рассмотреть, что происходит. В этот момент к нам присоединились остальные егеря из конвоя...»[8].
Гурго в своей работе, посвященной критическому разбору мемуаров графа де Сегюра, опровергает, как очевидец, некоторые факты, приводимые Сегюром и Раппом, в частности то, что лошадь императора была за поводья сведена генералом Раппом с дороги в сторону[9]. По свидетельству Гурго, Наполеон уехал сам, свернув с Боровской дороги влево, со словами: «Едем, мои служебные эскадроны вперед»[10]. Однако эскортные эскадроны, как уже было сказано, не успели поседлать коней одновременно с Наполеоном и потому запаздывали. Для того, чтобы задержать казаков, имелись лишь три (или два) взвода личного конвоя императора.
Когда казаки обнаружили, что перед ними столь незначительный отряд гвардейских кавалеристов, они с криками обрушились на него и мгновенно окружили со всех сторон. Взвод польских шволежеров лейтенанта И. Хемпеля, конно-егерский взвод и (предположительно) взвод гвардейских драгун вступили в горячую рукопашную схватку с казаками. Следует сказать, что пока происходили эти события на дороге, главные силы Иловайского 3-го атаковали французский артиллерийский парк и бивак, причем казаки, вместо того, чтобы попытаться взорвать заполненные снарядами зарядные ящики, занялись грабежом повозок и увозом пушек, в которые они впрягали своих маленьких донских лошадок.
Неравный бой между сотнями казаков и слабыми взводами императорского конвоя продолжался недолго. На помощь последним подоспели эскадроны эскорта, примчавшиеся во весь опор от Городни. Первым прибыл 1-й эскадрой 1-го гвардейского легкоконного полка во главе с начальником эскадрона Козетульским, а вслед за ним — 3-й эскадрон гвардейского конно-егерского полка под командой начальника эскадрона Кирманна. Барон Ян-Ипполит Козетульский, чье имя было известно всей наполеоновской армии после блестящего подвига этого офицера в бою под Сомосьеррой (в Испании, 30 ноября 1808 г.), где он руководил знаменитой конной атакой, одним из первых врезался в гущу казаков. Ударом пики он был тяжело ранен и сброшен с коня, но капитан Станислав Хемпель, заменив его во главе 1-го эскадрона, продолжил лихую атаку польских шволежеров. Последние, как известно, были вооружены пиками, отобранными ими у австрийских улан в битве под Ваграмом (6 июля 1809 г.). Эти пики имели длину 287 см, в то время как и остальных легкоконных полках французской армии они были на 15 см короче. Это оружие, которым поляки владели отлично, лишило казаков, также использовавших в рукопашном бою пики «дончихи», их основного преимущества.
Барон Франсуа-Антуан Кирманн поддержал атаку поляков своим эскадроном гвардейских конных егерей, и оба эти эскадрона, пробив себе путь холодным оружием и огнем из пистолетов, соединились с передовыми взводами конвоя, сражавшимися в окружении казаков. Донцы, однако, по-прежнему имели значительный численный перевес над гвардейским эскортом (вместе с тремя взводами конвоя два; эскадрона гвардейской кавалерии насчитывали не более 300 всадников). Бой продолжался еще какое-то время, пока прибытие маршала Ж.-Б. Бессьера (герцога Истрийского), прискакавшего с двумя другими эскортными эскадронами (драгунским и конно-гренадерским), не внесло окончательный перелом. Казаки, атакованные французскими кавалеристами не только на дороге, но и среди повозок и орудий гвардейского артиллерийского парка, не выдержали стремительного удара и обратились в бегство. Большая часть орудий, захваченных ими ранее, была отбита. Казаки, тем не мене успели увезти 11 пушек и даже переправить их по плотине на правый берег Лужи.
Донцы были мастерами быстрого отхода, — отступая, они, по своему обычаю, рассыпались во все стороны, так что преследовать их регулярной кавалерии, не желавшей расстраивать свой боевой порядок, было довольно сложно. Благодаря этой тактике, потери бегущих от врага казаков бывали обычно невелики. В этой связи цифра урона, понесенного донцами в бою с французской гвардейской кавалерией, которую указывал, в частности, 27-й бюллетень «Великой Армии» (600 убитых, раненых и взятых в плен), является завышенной. По-видимому, потери отряда Иловайского 3-го были в 3—4 раза меньше. Что касается убыли среди французов, то она в точности не известна. Хотя 27-й бюллетень указывает, что гвардейская кавалерия потеряла 3 человека убитыми и 30 ранеными, это далеко не полные сведения. По свидетельству Дотанкура только в эскортном 1-м эскадроне 1-го гвардейского легкоконного полка (и входившем в его состав взводе лейтенанта И. Хемпеля) были убиты 1 вахмистр и 5 рядовых шволежеров[11]. Очевидно также, что в этом эскадроне, кроме одного офицера (начальника эскадрона Козетульского), были и другие раненые. Конные егеря императорской гвардии (весь полк, а не только эскортный эскадрон) потеряли, по показанию Ж.-М. Шевалье, 6 человек убитыми и 25—30 ранеными[12]. По другим данным, было убито 9 конных егерей, а ранено 7. В числе раненых находились 4 офицера: начальник эскадрона барон Кинрманн, 2-й лейтенант полкового штаба (су-аджюдан-мажор) Вазилье, капитан Шмидт (командир 8-й роты 3-го эскадрона) и 2-й лейтенант Форчиоли (младший офицер 3-й роты 3-го эскадрона)[13]. Об уроне гвардейских драгун известно только число раненых офицеров - 3 (вторые лейтенанты Гандольфи, Лепомье и Леблан), причем они принадлежали к разным эскадронам (3-му, 2-му и 4-му)[14]. В отражении нападения казаком на французские биваки под Городней участвовал весь гвардейский драгунский полк под командой майора Летора, поэтому определить потери эскортного эскадрона, даже приблизительные, не представляется возможным. Неизвестна также убыль конных гренадеров гвардии.
В схватке между казаками и конвоем Наполеона приняли участие некоторые чины императорской свиты — офицеры для поручений и адъютанты. Под генерал-адъютантом Раппом была ранена лошадь, которой казачья пика пронзила грудь (глубина укола, по свидетельству самого Раппа, составила 6 дюймов). Тяжелую рану получил адъютант маршала Бертье капитан Шарль-Эмманюэль Лекуте де Кантлё. Этот офицер сразил в рукопашной 1 казака и вооружился пикой последнего. С «дончихой» в руке, одетый поверх мундира в зеленый редингот и потерявший в схватке свой головной убор, он был по ошибке принят гвардейским конным гренадером за казака и пронзен саблей насквозь[15].
Весь эпизод под Городней продолжался около получаса. Наполеон, отъехав назад к своей штаб-квартире, снова отправился к Малоярославцу после того, как дорога была очищена от казаков. Преследование иррегулярной конницы до ее переправы через Лужу было проведено силами подоспевших частей гвардейской кавалерии (драгунским и конно-егерским полками, эскадроном мамлюков и 3-м эскадроном 1-го легкоконного полка), в то время, как четыре эскортных эскадрона вернулись к своим прямым обязанностям и сопровождали императора в его дальнейших рекогносцировках под Малоярославцем. Поздно вечером Наполеон возвратился в Городню. Эпизод с нападением казаков сам по себе не отразился на его стратегических замыслах и решениях, однако, опасность плена, которой он подвергся утром 13 (25) октября 1812 г., заставила императора позаботиться о том, чтобы не попасть в руки противника живым. По просьбе Наполеона его личный хирург барон Александр-Урбэн Иван изготовил яд, который император хранил при себе для подобного случая. Известно, что он использовал его после своего первого отречения в апреле 1814 г., однако к тому времени яд выдохся и не подействовал.
Любопытно, что по мнению некоторых французских мемуаристов нападение казаков на Боровскую дорогу 13 (25) октября 1812 г. было предпринято Платовым с целью захвата в плен Наполеона. Разумеется, это утверждение нельзя принимать всерьез. Сам донской атаман в своих донесениях Кутузову и Александру I даже не упоминает о схватке со свитой французского императора и вообще не дает сколько-нибудь подробного описания казачьего рейда, ограничившись лишь перечислением захваченных в тот день трофеев[16].
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] А. де Коленкур. Поход Наполеона в Россию (мемуары). Смоленск, 1991; I. Rарр. Memoires du general Rарр (1772-1821), аide de camp de Napoleon, ecrits par Lui-meme. Paris, 1895; G. Gourgaud. Napoleon et la Grande Armee en Russie ou Examen critique de L'ouvrage de M. Le comte Ph. De Segur. Paris, 1825.
[2] R. Soltyk. Napoleon en 1812, memoires historiques et militaires sur la campagne de Russie. Paris, 1836; Ph.-P. de Segur. Histoire de Napoleon et de la Grande Armee pendant L'annee 1812. T. l-2. Paris, Bruxelles, 1825; A.-J.-F. Fain. Manuscrit de mit huit cent douze. T. l-2. Paris, 1827; P. Dautancourt. Notice historique sur le Regiment des chevau-legers lanciers polonais de la Garde Imperiale, sa formation, son e la Grande Armee pendant L'annee 1812. T. l-2. Paris, Bruxelles, 1825; A.-J.-F. Fain. Manuscrit de mit huit cent douze. T. l-2. Paris, 1827; P. Dautancourt. Notice historique sur le Regiment des chevau-legers lanciers polonais de la Garde Imperiale, sa formation, son organisation et l'itineraire de ses marches, ainsi que sur ses campagnes.- Sources documentaires concernant l'histoire du regiment des chevau-legers de la Garde de Napoleon I. T. l-2. Varsovie, 1899; J. Zaluski. Wspomnienia о pulku lekkokonnym polskim gwardyi Napoleona l. Krakow, 1865; L. Bro. Memoires du general Bro (1796-1844). Paris, 1914; J.-M. Chevalier. Souvenirs des guerres napoleoniennes. Paris, 1970; E. Sanguszko. Ksiecia Eustachego Sanguszki pamietnik 1786-1815. Krakow, 1876.
[3] Донские казаки в 1812 году. Сборник документов об участии донского казачества в Отечественной войне 1812 года. Ростов-на-Дону, 1954. С. 190-191.
[4] I.Rapp. Op. cit. P. 240; Ц. Ложье. Дневник офицера Великой армии в 1812 году. М., 1912. С. 225.
[5] А. де Коленкур. Указ. соч. С. 196-197.
[6] G. Gourgaud. Op. cit. P. 330; J. Zaluski. Op. cit. Str. 268-269; P. Dautancourt. Op. cit. - Sources documentaires... T. l. P. 165.
[7] J. Rapp. Op. cit. P. 240-241.
[8] А. де Коленкур. Указ. соч. С. 196-197.
[9] Ph.-P. de Segur. Op. cit. T. 2; J. Rapp. Op. cit. P. 241.
[10] G. Gourgaud. Op. cit. P. 330-331.
[11] P. Dautancourt. Op. cit. - Sources documentaires... Т. l. P. 166.
[12] J.-M. Chevalier. Op. cit. P. 219.
[13] M. Dupont. Guides de Bonaparte et chasseurs a cheval de la gard. Paris, 1946. Р. 107.
[14] А.Martinien. Tableaux par corps et par Batailles des officiers tues et blesses pendant les guerres de l'Empire (1805-1815). Paris, 1898. P. 95.
[15] G. Gourgaud. Op. cit. P. 331. По свидетельству префекта императорского дворца Де Боссе капитан Лекурте был ранен не конным гренадером, а конным егерем гвардии. -L.-F.-I. De Bausset Memoires anecdotiques sur l'interieur du palais et sur guelgues evenemens de l`Empire depuis 1805 jusqu'au l mai 1814 pour servir a l'histoire de Napoleon T. 2. Paris, 1827. P. 115.
[16] Донские казаки в 1812 году. Указ. сборник. С. 192-194.
(Калужская губерния в Отечественной войне 1812 года. Материалы научной конференции, посвященной 181-й годовщине Малоярославецкого сражения. – Малоярославец: ГП «Малоярославецкая типография», 1994.)
Предыдущая статья
