ДОНСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО В 1812-1814 гг.

Автор выражает глубокую благодарность доктору исторических наук, профессору А.И. Агафонову (Ростов-на-Дону), кандидату исторических наук, доценту А.В. Захаревичу (Ростов-на-Дону), А.В. Овсянникову (Самара) за предоставленные документы и материалы.

Данная работа, не претендуя на полноту освещения рассматриваемого вопроса, имеет своей целью дать представление об организации, условиях боевой службы, количестве, изменение наименований и участии в боевых действиях донских казачьих частей. Хронологически работа охватывает период с 1812 г. по 1814 г., когда от Войска потребовалась максимальная мобилизация людских ресурсов.

В нашей военной истории, несмотря на многочисленную литературу, посвящённую донскому казачеству, и по сей день остаются неясными многие важные моменты. В частности:

• сколько донских полков находилось на службе;
• как точно они назывались и как изменялись их наименования в связи со сменой командиров;
• участие в боевых действиях.

В документах Российского военно-исторического архива, в трудах М.И. Богдановича, Г.С. Габаева и других историков содержатся значительные разночтения по указанным выше вопросам. В настоящей работе предпринята попытка найти ответы на поставленные вопросы и, главное, вызвать интерес почитателей истории Российской армии к этой проблеме.

I. Управление.

Войско Донское образовалось в XV в., как община вольных казаков, живших на Дону и его притоках. В 1671 г. Войско приведено к присяге на верность службы русским царям.

В порядке высшего управления Войско Донское в делах военных находилось в ведении Военной Коллегии (с 1812 г. Военного министерства), а по части гражданской – Правительствующего Сената.

Главное местное управление осуществляла Войсковая канцелярия, учреждённая указом от 25 февраля 1802 г.^[1] под председательством войскового атамана. С 26 августа 1801 г. по 3 января 1818 г. войсковым атаманом Войска Донского был генерал-майор (впоследствии генерал от кавалерии, граф М.И. Платов.

Войсковая канцелярия и местопребывания войскового атамана находились в столице Войска Донского. С XVII в. и до 1805 г. это был г. Черкасск, а с 1805 г. столицей Войска стал г. Новочеркасск, основанный М.И. Платовым.

Указом от 17 февраля 1804 г. было утверждено новое положение о Войсковой канцелярии, согласно которому она состояла из одного общего присутствия, но для успешнейшего хода дел, подразделяется на три экспедиции: воинскую, гражданскую и экономическую.

Воинская экспедиция была подчинена непосредственно войсковому атаману, а в его отсутствие наказному атаману. Гражданская и экономическая экспедиции возглавлялись одним из непременных членов и одним асессором. Все дела после доклада в Войсковой канцелярии решались большинством голосов. Дела военной экспедиции рассматривались и решались в особом присутствии, состоящем из лиц заведующих двумя другими экспедициями.

Воинская экспедиция наблюдала за очерёдностью отбывания полевой службы; вела списки всех чинов по Войску; ведала нарядами их на службу, переводом из полевой службы на внутреннюю и отставками; вела переписку с полками и сыскными начальствами; составляла отчёты по Войску и прочее.

Гражданская экспедиция ведала делами тяжебными, следственными и уголовными, крепостными, межевыми и земской полиции. Все они поступали в экспедицию лишь после предварительного рассмотрения в сыскных начальствах.

Экономическая экспедиция заведовала приходом и расходом войсковых сумм, откупами, рыбными промыслами и прочими приходными статьями.

В Войсковой канцелярии присутствовали два непременных члена (войсковых есаула) и четырёх асессоров, избираемых дворянством на три года. Непременные члены утверждались императором, а асессоры Сенатом. Асессорами могли избираться отставные чиновники, которые хотя и неспособны нести военную службу, но благодаря приобретённому опыту могут выполнять свои обязанности с большой пользой. В штат канцелярии входили также: казначей, землемер, архитектор, комиссары, наблюдавшие за нарядами почтовых лошадей. Обязанность письмоводителя в канцелярии исполнял дьяк, имевший офицерский чин. При канцелярии была учреждена должность прокурора, а в городе Новочеркасске учреждена полиция.^[2]

Территория Войска Донского была разделена на семь округов, каждый из которых имел свой административный центр. Округа и их центры были следующие: Черкасский – окружной центр г. Черкасск; Первый Донской – окружной центр ст. Ведерниковская; Второй Донской – окружной центр ст. Верхне-Чирская; Усть-Медведицкий – окружной центр ст. Усть-Медведицкая; Хопёрский – окружной центр ст. Алексеевская; Донецкий – окружной центр ст. Каменская и Миусский – окружной центр слобода Голодаевка. Необходимо отметить, что на территории Миусского округа не было казачьих станиц, а находились только слободы и селения, в которых проживали крестьяне принадлежавшие донским чиновникам, в Донецком округе имелось всего шесть казачьих станиц, а в прочих округах преобладало казачье население.

Каждый округ имел своё сыскное начальство – орган военно-административного управления, в ведении которого находились дела военные, гражданские, судебные, полицейского сыска, административные и финансовые. В эти начальства поступали распоряжения Войсковой канцелярии, на основании которых окружное сыскное начальство осуществляло свою деятельность.^[3]

В судебном отношении они выполняли функции уездных и земских судов, а также земской полиции. Жалобы на их приговоры подавались в Войсковую канцелярию, как высшую судебную инстанцию области. Сыскным начальством руководили окружной начальник и несколько членов, избираемых дворянством округа через каждые 3 года. Окружной начальник и члены утверждались Войсковой канцелярией. Выборы должностных лиц в Войсковую канцелярию и сыскные начальства производились съездами донских чиновников, на съездах же избирались дворянские депутаты и предводитель.

Станичные правления были низшей ступенью в системе военно-административного управления Войском Донским. Они подчинялись сыскным начальствам. Правление состояло из атамана и его помощников. Все они избирались ежегодно станичными сходами. Приговоры станиц вносились по старому обычаю в городовую станичную книгу. Как правило, атаманы и их помощники выбирались из числа зажиточных казаков.

Местным руководящим документом в деятельности станичных и окружных властей служило «Наставление станичное», т.е. инструкция, утверждённая в 1797 г. войсковым атаманом В.П. Орловым.^[4]

Таково было военно-администратиное управление Войска Донского на начало 1812 г.

II. Воинская повинность.

В 1802 г. Александр I предписал Военной Коллегии пересмотреть порядок отбывания войском Донским воинской повинности. Приняв за основу прежние установления, права и привилегии, дарованные войску Донскому. 21 сентября 1802 г. Военная коллегия представила императору доклад под названием «О производстве в чины офицеров Донского войска и о произвождении жалованья казакам в походах и командировках», который был утверждён 29 сентября 1802 г. Высочайшим указом Правительствующему Сенату. Этот указ фактически стал первым Положением, регламентирующим порядок несения воинской повинности войском Донским, в котором было установлено количество полков, выставляемых Войском на полевую службу, штатный комплект офицеров, сроки службы, порядок производства в чины, размеры довольствия, предоставляемого казакам от казны и т.д. До этого времени порядок этот почти всецело определялся войсковыми обычаями, распоряжениями войсковых атаманов и Войсковой Канцелярии. Число строевых частей, которые Донское войско должно было выставлять на службу, определялось всякий раз отдельными Высочайшими повелениями по мере надобности.

Согласно докладу Военной Коллегии, в Донском войске числилось в 1802 г. способных к службе: генералов – 15, штаб-офицеров – 177, обер-офицеров – 902, урядников и казаков, учитывая, в том числе и калмыков живущих на землях Войска – 1157 чел., всего 40797 чел.^[5] В соответствии с этой численностью Войско Донское должно было в случае военной необходимости выставлять на службу 80 пятисотенных конных полков, не считая лейб-гвардии Казачьего полка и 2 рот казачьей конной артиллерии, о которых в тексте указа не говорится.

Чтобы при наряде полков на службу не было затруднений из-за недостатка офицеров, комплект штаб и обер-офицеров, войсковые чины которых согласно указу от 22 сентября 1798 г., при сохранении прежних названий сравнены с армейскими чинами (войсковой старшина или войсковой полковник соответствовал майору, есаул – ротмистру, сотник – поручику, хорунжий – корнету, квартермистр – квартермистру регулярных войск) иметь полковников 80, есаулов 400, сотников 400, хорунжих 400, квартермистров 80. Те из них, кто не был в походе могли привлекаться к несению внутренней службы по Войску в присутственных местах и других должностях.

Каждый полк должен был состоять из 1 полковника, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, 1 квартермистра, 1 писаря и 483 урядников и казаков.^[6]

31 августа 1803 г. штат донского полка был увеличен на 77 чел.: 10 урядников (5 старших и 5 младших) и 67 казаков. После чего полк насчитывал 578 человек, в том числе 1 полковника, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, 1 квартермистра, 1 полкового писаря, 5 старших урядников, 5 младших урядников, 550 казаков, 561 строевая (верховая) лошадь и 561 вьючная лошадь.

Производство офицеров по войску Донскому, как и по всей армии, зависело от Императора, представления к которому могли подаваться войсковым атаманом, а в военное время командующим армией или корпусом войск, в которых состоят донские полки, по ходатайству походного атамана или полковых командиров, но только на вакансии, чтобы не превышать указанного выше комплекта. В случае если потребовалось командировать с Дона значительное число полков, а офицеров из-за различных употреблений по службе или болезни было недостаточно, то войсковому атаману совместно с Войсковой Канцелярией предоставлялось право наряжать на службу отставных офицеров, которые в силах нести походную службу, а некоторое число определять в полки зауряд-офицерами из способных и заслуженных урядников и казаков. Тех зауряд-офицеров, которые проявят в этой должности исправность и усердие, а также мужество в деле против неприятеля, представлять к производству на вакансии в хорунжие.

Этим же указом предписывалось: «Когда войсковой атаман в походе сам находиться будет, тогда ради преимущества его чину, иметь ему тысячный полк, под названием Атаманского его имени, в коем число всех чинов полагается вдвое против обыкновенного пятисотенного полка».

Высочайшим указом от 25 июня 1803 г. повелевалось иметь Атаманский казачий полк на службе постоянно.^[7]

По общему правилу казачьи полки получали казённое довольствие лишь при отдалении из своих станиц далее ста вёрст. Согласно указу от 29 сентября 1802 г. довольствие это составляли: офицерам – жалованье с деньщичьим довольствием и рационами по окладам армейских гусарских полков, полковому писарю – жалованье 30 руб. в год и дача провианта, положенная писарю гусарского полка, казакам – жалованье 12 руб. в год и солдатская дача провианта; сверх того, писарю и казакам фураж на зимние месяцы (от 6 до 8 месяцев) на две лошади: на одну натурой, на другую деньгами, по местным казённым заготовительным ценам. Указом от 31 августа 1803 г. в связи с тем, что урядники, нередко занимая офицерские должности, выполняли более ответственные обязанности, чем простые казаки, для них было установлено повышенное жалованье, а именно старшим 38 руб., а младшим 17 руб. в год.^[8]

Составляя в целом военное сословие, всё мужское казачье население годное к несению военной службы, за исключением лиц духовного звания^[9], составляло, так называемый «строевой разряд», в котором нижние чины числились 30 лет, из которых 25 лет, они должны были прослужить в полках, командированных за пределы Войска далее 100 вёрст. Чиновники могли подавать прошение об отставке, прослужив не менее 15 лет на офицерских должностях в полках, командированных за пределы Войска далее 100 вёрст, однако, если здоровье позволяло продолжать службу, то подавать прошение об отставке они не имели права. Получив отставку, казаки и чиновники переводились в разряд отставных, но при этом в случае необходимости их могли вновь призвать на службу. Из этого правила исключались чиновники и казаки, которые от полученных в сражениях ран, старости, или же от тяжёлых болезней сделались увечными и к службе совершенно неспособными.^[10]

От наряда на службу освобождались, т.е. пользовались льготой, следующие лица:

1. Торговцы и ремесленники. До запрещения найма и замены при выходе на службу, торговцы освобождались от наряда путём найма за себя других лиц. Впоследствии, наём был запрещён. Признавая освобождение крупных торговцев мерой полезной для войска, войсковой атаман М.И. Платов в 1804 году испросил на это Высочайшее соизволение с тем, чтобы за освобождение от службы вносилось по 100 руб. за каждый год очередной действительной службы; деньги эти назначались на снаряжение неимущих казаков. Платёж денег считался за службу, а потому такие торговые казаки, хотя и не командировались на службу, тем не менее, вносились в очередные списки.
   По распоряжению войсковых властей освобождались от наряда на службу несколько ремесленников, изготовлявших снаряжение для офицеров и казаков. Занятие это засчитывалось им за службу.
2. Один из четырёх совместно живущих служилых братьев, когда трое находятся на службе. Такие лица становились в очередь по возвращении кого-либо из братьев.
3. Льготные, а именно: а) раненые на войне; б) потерпевшие разорение от пожара и вообще имевшие расстроенное хозяйство, а также имевшие больную жену при малолетних детях. Раненые пользовались льготой до выздоровления, а прочие от одного года до трёх лет. Сверх того, льготой пользовались целые станицы в случае: а) переселения станицы; б) общего разорения от пожара; в) строительства новой церкви.
   Больные (кроме раненых на войне и увечных) льготой не пользовались, а отправлялись в госпитали и, по выздоровлении, обращались в свои полки.

Обычно на действительной службе находилось не более ³/₄ списочного состава Войска. Остальные находились в долгосрочных отпусках дома, на так называемой «льготе», которые продолжались до момента возврата полков отслуживших положенное время на внешней службе. Одной из особенностей службы казаков было то, что они за свой счёт снаряжали себя на службу, поэтому значительная часть служащих казаков, находившихся дома на льготе работали в своих хозяйствах и на промыслах.^[11]

Порядок поступления на службу определялся в зависимости от происхождения казака. Дети мужского пола чиновников, урядников, казаков и священнослужителей, не состоявшие в духовном звании, за исключением дворян, по достижении 17-летнего возраста записывались на два года в «малолетки» и привлекались к отбыванию станичных повинностей, называвшихся «станичными сиденками» и «станичными тягостями», а при достижении 19-летнего возраста их записывали в казаки и приводили к присяге на верность службе. С этого времени начинался отсчёт срока службы, но сама очередная служба начиналась лишь через год, который предоставлялся им на подготовку снаряжения и вообще всего необходимого для полевой службы. Таким образом, участие казака в очереди начиналось лишь по достижении им 20-летнего возраста. Перепись «малолеток» производилась офицерами, специально командированными для этой цели Войсковой Канцелярией, при помощи станичных сборов. Составленные ведомости с отметками о подлежащих освобождению по болезни и другим причинам, представлялись, затем атаману, передававшему их в Войсковую Канцелярию, которая и определяла, в какую службу, полевую или внутреннюю, они должны быть обращены. Признанные годными к строевой службе записывались в очередные списки, а негодные к строевой службе определялись на внутреннюю службу. Полностью неспособные к службе казаки и чиновники увольнялись в отставку.

Так как казаки вносились в очередные списки по дате рождения, то в целях точного определения возраста, станичные правления обязывались вести особые метрические книги, в которые и записывались все дети казаков, православные по церковным метрическим книгам, а старообрядческие или раскольничьи – по заявлениям отцов.

Для детей дворян установлен был иной порядок поступления на службу. Им представлялось поступать на службу по достижении 15 лет от роду, прямо в полки или в присутственные места, смотря по их желанию и в зависимости от вакансий. Такое же право предоставлялось и детям чиновников, не пользовавшимся правами дворянства, но срок службы исчислялся для них, как и для простых казаков, лишь со времени минования 19 лет от роду.

Все вообще вступали на службу казаками, но дети дворян производились при первом же выходе на действительную службу в урядники, прочие же по выслуге особых сроков.

Кроме службы в строевых частях, называвшейся полевой или внешней, за службу же считалось исправление должностей по станичному и войсковому управлению и исполнение разного рода повинностей. Эта служба называлась внутренней. Внутреннюю службу составляли: 1) содержание почты; 2) караульная служба при войсковых присутственных местах и войсковых учреждениях; 3) служба по надзору за войсковыми лесами; 4) служба на кордонах по границе с Астраханской губернией; 5) служба по войсковому управлению; 6) конвоирование, а также и преследование беглых арестантов.

Почтовая, караульная, а также полицейская и конвойная службы возлагалась на отставных казаков и чиновников, а при их недостатке и на «малолеток» и осуществлялась по очереди, со сменой через год. На Дону имелось две почты: первая казённая, была учреждена независимо от властей Войска Донского при императоре Павле I для связи с Кавказом и другими губерниями России; вторая почта являлась местной, установленной для связи Новочеркасска со станицами, слободами и посёлками. За содержание почтовых станций определялся специальный наряд сроком на два года, причём каждый казак, назначенный для несения почтовой службы, должен был обслуживать почту своими лошадьми.

Для охраны лесов комплектовались особые команды.^[12]

Сбор казаков на службу производился со всего Войска по очередным спискам. Очередной порядок службы водворился в Донском казачьем войске ещё в допетровское время. Первоначально он был установлен самим войском, а затем утверждён и правительством, заботившимся о том, чтобы очередь не нарушалась, не только в видах справедливости, но, так сказать, и в интересах мобилизационных. При всём притом едва ли существовала в войске полная и правильно организованная система очередной службы. Так, например, из имевшихся в распоряжении источников не видно, были ли какие-нибудь правила для развёрстки наряда по станицам. Очередь вообще считалась ко времени возвращения со службы, при одновременном же возвращении нескольких полков принималась в расчёт и продолжительность времени, проведённого в походе.

Комплектование полков казаками, урядниками и офицерами производились следующим образом. Войсковой атаман, получив приказание высшего начальства, давал предписание военной экспедиции Войсковой канцелярии сформировать нужное число полков на определённый срок. Военная экспедиция исполняла это предписание через сыскные начальства, посылая к ним расписания, сколько из каждой станицы надлежит командировать казаков и каких именно офицеров и урядников; вместе с тем, назначала число, когда все эти чины должны явиться на сборное место.

При комплектовании полков наблюдалось, чтобы поступившие из «малолеток» составляли не более трети или четверти личного состава полка, главную же составную часть составляли старослужащие казаки самых разнообразных возрастов.

На сборном месте, назначавшемся обычно вблизи границ Войска, собирались все казаки, снаряжённые на службу, где специальный чиновник Войсковой Канцелярии («переборщик») и назначенные войсковым атаманом командиры полков, составляли из них сотни и полки. Офицеры и урядники назначались заранее. Постоянного личного состава полки не имели, и их комплектование производилось каждый раз заново. После назначения на должность полкового командира он получал именной список офицеров и казаков и инструкции о маршруте и порядке похода полка. Сформированный на сборном месте полк немедленно выступал в поход к месту несения службы.

Полк именовался по фамилии своего командира; каждая сотня полка также именовалась по фамилии своего командира. Нумерация полков Военной Коллегией найдено было неудобным, так как полк, приняв на себя номер, должен был с этим номером, существовать постоянно, иначе будет, потерян счёт. Между тем по существовавшим в войске Донском обрядам, сменившиеся полки, прибыв на Дон, подлежали роспуску по домам и в этом случае номера их уничтожались, а вновь формируемому полку должен был присваиваться свой номер. Кроме того, не называли полков по номерам во избежание неприятных последствий, так как эта перемена могла вызвать у казаков мнение, что будто бы вместе с ней может перемениться и самый образ службы, и что счёт полков по номерам может повлечь за собой введение в Войске регулярной службы, которой они не желают. В связи с этим до 1835 г. донские полки назывались по имени своих командиров. Так как командиры полков часто менялись, и это обстоятельство сильно затрудняет описание боевой деятельности донских полков, которые из-за смены командиров в результате их гибели или болезни, меняли свои названия по фамилии нового командира, который назначался по распоряжению войскового атамана. Об этих изменениях не всегда сообщалось в Военное министерство и командующим армиями, чем вызвана путаница в названии и числе донских полков находившихся на внешней службе. Кроме того, определение наименования полков затрудняется и тем обстоятельством, что во многих документах того времени, а также в исторической литературе, часто неправильно указываются фамилии командиров полков.

В военное время полк находился на службе столько, сколько требовали обстоятельства. В мирное время полки служили два-три года, а затем в целом составе возвращались на Дон. В 1802 г., по представлению Платова, полки, находившиеся в Финляндии, и на границах с Пруссией, Австрией, Турцией и внутри России, а именно в Киеве, Москве, в Екатеринославской, Казанской и Вятской губерниях, сменялись новым полком, командированным из Войска через каждые три года, а на Кавказской линии, в Грузии и в Крыму, учитывая трудности службы, недостаток фуража и незначительное удаление от Войска, сменялись через два года. Отслуживший свой срок полк возвращался на Дон, где ему устраивался инспекторский смотр, после чего все чины полка распускались по домам до новой очереди.

Управление полком и порядок полкового хозяйства определялись инструкцией, дававшейся полковому командиру из войсковой канцелярии. Во всём том, что не было особо оговорено в этой инструкции, предписывалось руководствоваться общими воинскими уставами. Должностные чины пользовались тою же дисциплинарной властью, что и в регулярных войсках.^[13]

В полках отсутствовали полковая канцелярия и должность полкового адъютанта, несмотря на то, что каждый казачий полк обязан был представлять точно такие же строевые рапорты, как и любой полк регулярной кавалерии. Эти обязанности возлагались на полкового писаря, а хозяйственной частью полка ведал полковой квартермистр. Кроме того, в донском казачьем полку не полагалось иметь священника, аудитора, лекаря, фельдшера и трубачей.

Особенностью организации казачьего полка являлось полное отсутствие колёсного обоза. У казаков, он заменялся вьючным обозом, для чего в полку полагалось содержать столько же вьючных лошадей, сколько и строевых. Из числа вьючных лошадей только 30 в каждой сотне получали казённый фураж натурой, а для продовольствия всех остальных вьючных лошадей полка казна отпускала только деньги по заготовительной стоимости фуража.^[14] Благодаря этому обстоятельству, только казачьи полки могли называться и быть в действительности «лёгкой кавалерией», несвязанной в своих действиях, подобно прочим кавалерийским полкам, колёсным обозом. Строго говоря, и вьючный казачий обоз не был собственно обозом, ибо вещей в военное время у казака было мало, и груз был не велик. Правильнее будет сказать, что казаки были «о дву конь» и их вьючные лошади часто шли под седлом, вследствие чего их верховые лошади имели возможность отдохнуть.

Кроме указанных 80 полков Войско выставляло на службу лейб-гвардии Казачий полк и 2 конноартиллерийские роты, по12 орудий каждая. Прохождение службы в этих частях отличалось от прочих строевых частей Войска. Они, как и Атаманский полк, находились на службе постоянно и в отличие от прочих полков сменялись не полным составом, а лишь частями. Личный состав этих частей назначался по выбору войскового атамана из наиболее рослых, ловких и, при этом, материально обеспеченных людей.

Лейб-гвардии Казачий полк состоял из трёх эскадронов. По штату в полку состояли: 1 генерал, 3 штаб-офицера, 19 обер-офицеров, 60 унтер-офицеров, 384 рядовых, 7 трубачей, 11 нестроевых и 66 денщиков; всего 551 чел.^[15] Производство офицеров полка осуществлялось по гвардии и в общей очереди на службу они не участвовали. Казаки лейб-гвардии Казачьего полка получали казённую амуницию.

Донская конная артиллерия получала орудия и снаряды от артиллерийского департамента, прочее снаряжение приобреталось на войсковые средства. Личному составу конноартиллерийских рот производилось то же довольствие, что и в конных полках Войска, сверх того они получали фуражную сумму на вьючных лошадей. По Высочайшему указу от 4 марта 1808 г. установлено жалованье по окладам армейской конной артиллерии.^[16]

Штатный состав конной артиллерийской роты на 1805 г. был следующий: штаб-офицер 1, обер-офицеров 6, старших урядников 14; младших урядников 12, казаков 224, а всего 257 чел. Кроме того, в первой роте сверх указанного числа состоял 1 штаб-офицер – командир Донской казачьей артиллерии.^[17] В каждой роте было по 12 орудий: шесть 6-фунтовых пушек и шесть 12-фунтовых единорогов.

Таким образом, вооружённые и снаряжённые за свой счёт, получая жалованье лишь при условии отдаления от своих станиц далее 100 вёрст и состоя из людей, хотя и необученных всем приёмам регулярного строя, но с малых лет привыкших к боевой и походной службе, донские казаки во многих случаях оказывались очень полезными для государства, особенно во время наполеоновских войн. Когда неприятельские войска вторглись на территорию России и возникла необходимость усилить действующие армии лёгкими войсками, то лучшим способом для этого было признано формирование новых казачьих полков, на которое требовалось меньше времени, а главное финансовых затрат, чем на формирование новых полков регулярной кавалерии.

III. Тактика ведения боевых действий казачьих полков.

Донские казачьи полки в 1812 – 1814 гг. сохраняли ещё тактику действий лёгкой конницы кочевых народов. Их обучение строилось на тактике и приёмах, заимствованных в далёком прошлом. Сильно отличаясь своей организацией и условиями своего служебного быта от полков регулярной кавалерии, казачьи полки не менее сильно отличались от них и тактикой боевых действий, которую они широко использовали в ходе войны. Наиболее часто употреблялись такие тактические приёмы как «лава» (атака рассыпным строем) и «вентерь» (засада). Лава – подвижный бесформенный, не поддающийся никакой регламентации или уставным правилам, строй. Это был излюбленный боевой порядок казачьей кавалерии, изобретённый самими казаками, который наиболее соответствовал их природным качествам – сметливости, ловкости, наблюдательности, способности действовать в одиночку. Все эти качества казаков позволяли эффективно применять в бою лаву, которая в зависимости от боевой обстановки могла быть то рассыпной, то сомкнутой, то производилась одновременно со спешиванием казаков.

Искусство боевого применения лавы заключалось в полном взаимопонимании между казаками и их командирами, когда по условным знакам они должны были выполнить распоряжение командовавшего лавой, в личной инициативе каждого воина, который встречался с неприятелем один на один и должен был действовать сообразно с создавшейся на поле боя обстановкой.

При построении лавы сотней, из её состава назначался «маяк», состоявший из урядника и 6 – 8 казаков, которые, построившись в одну шеренгу, держались за серединой лавы. После атаки сотня собиралась к своему «маяку». Все остальные казаки выстраивались в одну шеренгу на расстоянии 4 – 6 шагов друг от друга, имея своих офицеров на их местах, как при сомкнутом двух шереножном развёрнутом строю, то есть в нескольких шагах впереди. Лучшие казаки сотни становились на её флангах, с целью действовать на фланги неприятеля, когда он находился в сомкнутом строю, или с целью прорыва его строя, когда он тоже рассыпался (фланкировал).

Очень часто, из-за малочисленности казачьего полка, лава строилась по описанному выше способу одновременно всем полком или несколькими его сотнями. Лавой казаки пользовались для атаки, для маневрирования с целью утомления противника, для охватывания его флангов и для действий в его тылу.

«Вентерь», как и лава, не поддаётся точному описанию, так как ни для вентеря, ни для лавы не существовали, писанные определённые правила. Практическое применение лавы и вентеря было самое разнообразное, так как оно зависело от весьма разнообразных условий боевой обстановки, от удобного случая, от личной находчивости казаков. Обычно при устройстве вентеря одна часть казаков располагалась заблаговременно и скрытно в засаде, а другая их часть, симулируя отступление, завлекала неприятеля в засаду. Улучив удобный момент, отступавшие казаки, и те, кто находился в засаде, бросались в атаку на преследовавшегося противника, который неожиданно попадал в окружение.

Классическим примером использование вентеря может служить дело при местечке Мире Минской губернии 27 июня 1812 г. Второй эпизод с применением вентеря произошёл 1 июля по дороге из города Несвижа в местечко Романово.

Своеобразным и весьма практичным в боевой практике был выработанный самими казаками способ содержания ими аванпостов или передовых сторожевых постов, отличавшийся от способа содержания аванпостов регулярной кавалерией.

Аванпостная цепь у казаков состояла из тройных постов (т.е. из 6 казаков каждый), называвшихся «бекетами». На каждом бекете два казака стояли часовыми, а 4 отдыхали. Отдыхавшие сменяли часовых по очереди сами. В версте сзади бекетов располагались две или три заставы, каждая от 8 до 15 чел. Вся остальная часть сотни становилась в версте или несколько более за линией застав, преимущественно на главной дороге, и составляла резерв бекетов и застав. Из резерва, а частью и из застав, высылались по всем направлениям партии (разъезды). Казачий способ несения аванпостной службы имел то преимущество по сравнению с регулярной кавалерией, что требовал меньшее число людей для охраны одного и того же пространства: одна сотня легко могла занять своими бекетами линию в 5 вёрст по фронту, полагая около 800 – 1000 шагов между бекетами, для чего регулярной кавалерии требовалось 2,5 эскадрона. При этом казаки и их лошади пользовались большим отдыхом в самой аванпостной цепи и несравненно менее утомлялись – не нужны были высылка смены бекетов из застав и следование сменённых бекетов на заставу, таким образом, избегалась напрасная езда на протяжении версты через каждые два часа.

Даже в аллюре, т.е. в ходе или в движении казачьих лошадей имелась своя особенность: казаки никогда не употребляли галопа, служившего в кавалерии для плавного перехода из рыси в карьер, употреблявшийся при необходимости развития наибольшей скорости движения, например при проведении атаки. Вместо галопа казаки всегда шли «намётом», представляющим собою нечто среднее между рысью и галопом.

IV. Обмундирование и вооружение.

Конные полки.

В 1812 – 1814 гг. конные полки Войска носили обмундирование, утверждённое Высочайшим Указом от 18 августа 1801 г., в соответствии с которым казакам и чиновникам Войска Донского полагалось носить следующее обмундирование.

Казаки – кафтан (чекмень) из тёмно-синего сукна, застёгивавшийся на груди на крючки. Носился с 1 сентября по 1 мая. Воротник низкий и прямой (часть казаков могли донашивать обмундирование старого покроя с высоким воротником, скошенным спереди) с красной выпушкой по внешнему краю, погоны и прямые обшлага, тёмно-синие с красной выпушкой. Полукафтан (короткая куртка, заправлявшаяся в шаровары носилась с 1 мая по 1 сентября) такого же покроя как кафтан. Шаровары из тёмно-синего сукна с красной выкладкой (лампасом) вдоль боковых швов. Кушаки не имели установленного цвета, но соблюдалось требование, чтобы в полку они были одноцветными. Сапоги короткие без шпор. Строевые шапки высотой 5 вершков (22,25 см), из чёрной смушки с красным суконным шлыком, свисавшим с правой стороны, с чёрным кожаным подбородным ремнем, застёгивавшимся справа на лужёную пуговицу. Султан волосяной (крепился с левой стороны) и этишкет (армейского образца) белые. При повседневной форме казаки носили фуражные шапки, которые нигде не описаны, но судя по иконографии той эпохи, это были шапки с высокой мягкой тульей из тёмно-синего сукна с красным околышем. Козырёк из чёрной кожи. Подбородный ремень чёрный, застёгивавшийся с правой стороны на обтяжную или металлическую пуговицу. Сапоги короткие, чёрные без шпор. Портупея, лядунка и перевязи из чёрной кожи. Вооружение – пика без флюгера с темляком в виде ремня из красной юфти с кистью на конце; сабля произвольной формы с темляком из красной юфти с красной кожаной кисточкой на конце; ружьё или пистолет, носившийся в кобуре на поясной портупее. Конское снаряжение казачьего образца, чепрак и подушка тёмно-синие с красной выкладкой по краю.

Урядники – обмундирование, как у казаков, но на воротнике и обшлагах серебряные галуны, султан с чёрным верхом, сапоги со шпорами, прибитыми к каблукам. Вооружение – сабля и пара пистолетов.

Офицеры – обмундирование, как у казаков, но на воротнике и обшлагах кафтанов и полукафтанов полагалось иметь по одной с каждой стороны вышитой серебряной петлице с украшением в виде листьев и цветов, на плечах серебряные шнуры, свитые вдвое, на подобии жгута. В строю и нарядах поверх кушака повязывался офицерский шарф армейского образца. Султан волосяной белый с примесью чёрного и оранжевого цвета у основания. Этишкет серебряный. Сапоги со шпорами, привинчивающимися к каблукам. Лядуночная перевязь украшалась серебряными бляхами и цепочками произвольного образца. Темляк образца армейской лёгкой кавалерии: тесьма чёрная с серебряной прострочкой по краям; кисть плоская серебряная, с канителью и примесью чёрных и оранжевых шёлковых нитей. В 1814 г., в период пребывания российских войск в Париже, жгутообразные шнуры на чекменях и куртках заменены серебряными эполетами с красным подбоем (такого же образца как в армейской кавалерии). Вооружение – сабля и пара пистолетов.

Генералы – обмундирование и вооружение как у офицеров, но на воротнике, обшлагах и карманных клапанах кафтана полагалось иметь серебряное шитьё того же рисунка как у армейского генералитета в виде дубовых листьев. При парадной форме должны были носить особого вида султан из пучка прямых белых страусовых перьев, с примесью у основания чёрных и оранжевых петушиных перьев, вставленный в металлическую трубку (челенгу), украшенную накладным чёрным двуглавым орлом и серебряным орлиным крылом. В 1814 г. плечевые шнуры заменены серебряными эполетами с кранным подбоем с толстой витой канительной бахромой.

Атаманский полк.

Обмундирование и вооружение, как и в прочих конных полках Войска, но приборное сукно голубого или светло-синего цвета; кушак белый. В 1814 г. во время пребывания полка в Париже, нижним чинам повелено иметь, с каждой стороны воротника и на обшлагах по две гарусные петлицы, а вместо погон гарусные эполеты (уланского образца) голубого или светло-синего цвета. Офицерам плечевые шнуры, как и в прочих полках, заменены эполетами, но с голубым или светло-синим подбоем. Одновременно у всех чинов полка отменены выпушки на воротнике и обшлагах.

По штату донским казачьим полкам иметь трубачей не полагалось, исключение составлял лейб-гвардии Казачий полк. Однако в иконографии и литературе встречаются сведения, что в 1807 г. в Атаманском полку, а к 1812 г. и в ряде других донских казачьих полков, в частности в полку генерал-майора И.К. Краснова 1-го, имелись трубачи.^[18]

Донская конная артиллерия.

До 1816 г. конные артиллерийские роты носили обмундирование такое же, как в конных полках. Вооружение – сабля и пара пистолетов.^[19]

Лейб-гвардии Казачий полк.

Рядовые – кафтан (чекмень) из синего сукна застёгивался на груди на крючки. Воротник прямой синий, застёгивавшийся спереди на крючки и петли; обшлага разрезные синие. По обеим сторонам воротника и на каждом обшлаге нашивались по две гвардейские петлицы из жёлтого басона с красными полосками по краям и красным просветом в центре. На плечах жёлтые гарусные эполеты, по образцу лейб-гвардии Уланского полка, с медными лужёными пуговицами. Полукафтан (куртка) из алого сукна такого же покроя как кафтан. Воротник и обшлага алые. Петлицы и эполеты как на кафтане Кушак во всех эскадронах шерстяной белый. Шаровары синие без выкладки (лампаса). Шапка из чёрной смушки с красным суконным шлыком, свисавшим с правой стороны, с чёрным кожаным подбородным ремнём, застёгивавшимся справа на медную лужёную пуговицу. Султан волосяной белый (крепился с левой стороны). Этишкет (армейского образца) жёлтый. Фуражная шапка с синими выпушкой и околышем. Шинель серая, воротник серый с красным клапаном по обеим сторонам, погоны красные. Перчатки белые с крагами. Сапоги короткие чёрные. Вооружение – пика с красным древком без флюгера; сабля со стальным эфесом, в чёрных ножнах с железной оправой, носившаяся на поясной портупее из чёрных сыромятных ремней; пистолет с медной оправой, прикреплённый к железному крюку лосинного панталера, у которого пряжки, запряжник и наконечник были медные. Лядунка из красной юфти, с шомполом, по образцу гусарских, только меньшего размера. Лядуночная перевязь из красной юфти Седло с красной суконной подушкой; вальтрап красный суконный, обшитый по краям и поперёк углов белой тесьмой; чемодан из белого сукна. Все ремни конского убора чёрные; пряжки и кольца железные.

Унтер-офицеры – такое же обмундирование как у рядовых, но с прибавлением серебряного галуна на воротнике и обшлагах; петлица на обеих сторонах воротника одиночная; этишкет жёлтый с пёстрыми кистями и гайками. Султан белый с чёрным верхом. Вооружение – сабля и два пистолета, помещавшиеся в ольстредях, имевших по шесть патронных гнёзд.

Штаб-трубач и трубачи (все в унтер-офицерском чине) – имели обмундирование и вооружение как у унтер-офицеров, но с прибавлением крылец на кафтане синих, на полукафтане алых и жёлтых нашивок из гвардейского басона на груди, крыльцах, рукавах и всех швах. Султаны красные с чёрным верхом. Трубы медные, со шнурами и кистями из жёлтого и алого гаруса.

Офицеры – обмундирование, как у нижних чинов, но на обеих сторонах воротника полагалось иметь по одной с каждой стороны вышитой серебряной петлице с украшением в виде листьев и цветов, а на обшлагах по две петлицы. Эполеты в соответствии с чином серебряные с кранным подбоем. Этишкет серебряный. имели сабельную портупею из красного сафьяна. Вооружение – сабля и два пистолета. Вальтрап такой же, как у нижних чинов, но с обкладкой из серебряного галуна. Кафтан синий длиной до половины икр. На воротнике кафтана и полукафтана полагалось иметь с каждой стороны по одной вышитой серебряной петлице с украшением в виде листьев и цветов, а на обшлагах по две петлицы. В строю и нарядах носили офицерский шарф, повязанный поверх кушака. Сапоги с привинчивающимися шпорами. Вооружение – сабля и два пистолета, помещавшиеся в ольстредях. Лядунка из чёрной кожи, крышка покрыта синим бархатом, по периметру выложена серебряной оправой, в углах серебряное сияние, а в центре серебряная восьмиконечная звезда с двуглавым орлом. Лядуночная перевязь из чёрной кожи, покрыта серебряным галуном, бляха, цепочки, протравники, пряжка, запряжник, наконечник и кольца серебряные. Вальтрап обшивался по краям и поперёк углов серебряным галуном.

Генералы – обмундирование и вооружение такое же, как у офицеров, но на воротнике, обшлагах и карманных клапанах кафтана полагалось иметь серебряное генеральское шитьё в виде дубовых листьев; эполеты серебряные с толстой витой канительной бахромой; этишкет серебряный; султан из пучка прямых белых страусовых перьев, с примесью у основания чёрных и оранжевых петушиных перьев, вставленный в металлическую трубку (челенгу), украшенную накладным чёрным двуглавым орлом и серебряным орлиным крылом.^[20]

IV. Участие в Отечественной войне 1812 года и заграничном походе 1813 – 1814 гг.

К началу Отечественной войны Донские казачьи полки, находившиеся на службе, были распределены следующим образом.

Донские полки были распределены следующим образом.

Таким образом, в июне 1812 г. на службе находились: 3-эскадронный лейб-гвардии Казачий полк, тысячный Атаманский полк, 61 пятисотенный полк, две роты Донской казачьей конной артиллерии (24 орудия); 2 рабочих полка и 2-сотенная команда. Кроме того состояли на службе две команды в крепости святого Дмитрия и в Таганроге из 40 казаков при 1 офицере каждая, десять команд для сопровождения рекрутских партий в рекрутские депо Воронежской губ. – 12 офицеров и 242 урядника и казака; при войсковых почтовых станциях и при почтовых станциях от Кавказской до Астраханской губерний, для карантинов по войсковым границам: 9 офицеров, 33 урядника и писаря, 1616 казаков; в разных по войску должностях при Войсковой канцелярии, в сыскных начальствах, при лазаретах, при полиции и тюрьмах: штаб-офицеров 16, обер-офицеров 62, урядников и писарей 298, казаков 943. Всего в расходе числились: штаб-офицеров 112, обер-офицеров 1173, урядников и писарей 1092, казаков 39639.^[35]

20 июля 1812 г. Войсковая канцелярия получила Высочайший манифест от 6 июля, препровождаемый указом Правительствующего Сената, о сборе внутри государства земского ополчения. Вечером того же дня Войсковая канцелярия приняла решение «О составлении с земель Войска Донского всеобщего воинского ополчения».

В соответствии с этим решением был сделан наряд по всему Войску Донскому офицерам, урядникам, казакам, калмыкам и татарам, причисленным к Войску; во-первых, служилым, какие только есть налицо при Войске; во-вторых, окончившим срочную льготу; в-третьих, прибывшим из полков, состоящих на службе и находившихся в домах более года, офицеров и казаков рабочих полков, а также 19-летних «малолеток», записанных в этом году в казаки и приведённых к присяге.

Согласно предписанию Войсковой канцелярии чиновники и казаки, состоявшие в двух рабочих полках, находившихся на строительстве г. Новочеркасска, были сняты с работ и распущены по домам, где им позволялось пробыть самое короткое время необходимое для подготовки к походу, а затем прибыть на назначенные им сборные места.

Специальными решениями Войсковая канцелярия предписала сыскным начальствам записывать в полки штаб- и обер-офицеров, урядников и писарей, занимавших различные должности в начальствах и станичных правлениях, заменяя их людьми старыми и слабыми. Войсковой канцелярией были посланы специальные чиновники «в низовые места и на рыбные ловли, до морских гирл и по над морем до города Мариуполя» с приказом всем «в промысле находящимся чиновникам и казакам возвращаться в станицы и готовиться к походу».

Хопёрское сыскное начальство разослало по станичным правлениям предписание о возвращении в станицы казачьих команд, находившихся на службе по охране лесов, для снаряжения их в ополчение. Вместо них предполагалось отправить неспособных к службе объездчиков. Ввиду недостатка офицеров для формируемых полков, по распоряжению А.К. Денисова 6-го две комиссии войскового суда (одна в Новочеркасске, другая в станице Старочеркасской) были слиты в одну – освободившиеся штаб-офицер и урядник поступили в полк.

Казакам, служившим на почтах, было предписано, также готовится к походу, хотя временно они оставались на своих местах.^[36]

Кроме того, через сыскные начальства было сделано воззвание о созыве в ополчение отставных офицеров, урядников, казаков и калмыков не старше 55 лет, которые могли носить оружие, а также «малолеток» не моложе 17 лет.^[37] Однако были и исключения. Например, в полку войскового старшины И.И. Андриянова 3-го числился есаул Т.С. Широков 60 лет, а в полку полковника И.А. Андриянова 1-го – хорунжий Н.Т. Малахов 16 лет.

Руководство формированием, снаряжением и отправкой в армию казачьих полков было сосредоточено в воинской экспедиции Войсковой канцелярии, являвшейся одновременно канцелярией наказного атамана. В округах этим занимались сыскные начальства, в которых были назначены специальные чиновники из донского генералитета, именовавшиеся окружными начальниками и их помощники из числа штаб-офицеров, которые ведали учётом казаков, их снаряжением и распределением по полкам. Каждому округу было предложено выставить определённое количество полков. Станичные правления отвечали за сбор казаков своих станиц. За подготовкой к походу калмык и татар следил пристав над калмыками, отчитывавшийся перед наказным атаманом. Записанные в ополчение казаки собирались по станицам и должны были быть готовы в 24 часа выступить на сборные места.

5 августа был получен Высочайший манифест от 18 июля, ограничивавший формирование ополчения в трёх округах. Несмотря на то, что Область Войска Донского не включалась в число губерний, формирующих ополчения, Войсковая канцелярия приняла решение продолжить сбор ополченческих казачьих полков.

В первых числах августа наказной атаман А.К. Денисов 6-й получил предписание войскового атамана М.И. Платова от 26 июля, в котором он повторил все распоряжения, сделанные Войсковой канцелярией 20 июля, что явилось дополнительным руководством по формированию казачьего ополчения на Дону.^[38] Этим же предписанием М.И. Платов распорядился сформировать из служилых чиновников и казаков команды численностью от 300 до 500 чел. и отправить их в 1-ю Западную армию.

30 августа 1812 г. наказной атаман генерал-майор А.К. Денисов 6-й получил из Москвы предписание М.И. Платова о выступлении полков казачьего ополчения к Москве. Атаман предписывал полкам идти «форсировано, без роздыхов, делая переходы не менее 60 вёрст в сутки». В этом же распоряжении он писал, чтобы 17 и 18-летних «выростков» в поход не отправлять, «ибо они, по молодости лет своих, будут составлять один только счёт, а при том надобно, чтобы они оставались в домах, сколько для отбытия по внутренности войска повинности, столько и для надзора за имуществом».^[39] Таким образом, «малолетки», не принимавшие ещё присяги, были исключены из списков ополчения.

В тот же день А.К. Денисов 6-й приказал полкам войсковых старшин В.А. И.Г. Попова 13-го и Кутейникова 6-го, сформированным из служилых казаков, немедленно выступить со сборного места при р.Тихой и следовать в 1-ю Западную армию. Первый полк выступил 31 августа, а второй 1 сентября. Кроме того в армию были отправлены две команды служилых казаков, предназначенные для пополнения убыли в полках, находившихся в действующей армии, общей численностью 830 человек.

Одновременно были направлены предписания окружным начальникам, чтобы бывшие рабочие полки и казаки записанные в ополчение в течении 24 часов выступили из своих домов на сборные места.

Бывшие рабочие полки полковника А.А. Ягодина 2-го и войскового старшины А.М. Гревцова 2-го, укомплектованным служилыми казаками, собирались в станице Каменская.^[40] Ополчение 1-го Донского округа собиралось на речке Быстрой у посёлка полковника Чернозубова, где из него сформировали четыре полка: полковника А.Ф. Слюсарева 1-го, полковника Г.Д. Иловайского 9-го, войскового старшины К.И. Шамшева 2-го и войскового старшины Я.А. Траилина. Ополчение 2-го Донского округа – в станице Казанской, где из него сформировали пять полков: полковника И.Ф. Чернозубова 5-го, полковника Грекова 5-го, подполковника Сулина 9-го, войскового старшины Голицына, войскового старшины Данилова 2-го. Ополчение Донецкого округа – в Ольховом Роге, находившемся у Казанского тракта, где из него сформировано два полка: генерал-майора Б.А. Грекова 3-го, полковника С.А. Белогородцева 1-го. Ополчение Усть-Медведицкого округа – в станице Котовской, где из него сформировали пять полков: генерал-майора Грекова 1-го, полковника И.А. Андриянова 1-го, полковника П.П. Попова 3-го, войскового старшины И.И. Андриянова 3-го, войскового старшины Т.В. Ребрикова 3-го. Ополчение Хопёрского округа – в станице Михайловской, где из них были сформированы три полка: полковника С.Г. Чернозубова 4-го, майора С.М. Ежова 2-го, войскового старшины И.М. Сучилина 2-го. Местом сбора полуроты Донской конной артиллерии был назначен хутор сотника Низельского, на р. Грушевке.

В период с 8 по 20 сентября 24 полка и полурота конной артиллерии выступили в поход.^[41]

Каждый полк имел в своём составе 1 полкового командира, 16 офицеров, 10 урядников, 1 писаря и 550 казаков, всего 578 человек. Исключение составлял полк генерал-майора А.В. Иловайского 3-го, который имел в своём составе 1 полкового командира, 17 офицеров и 562 урядника и казака.

По прибытии в действующую армию полки были распределены следующим образом:

• войскового старшины И.Г. Попова 13-го поступил в партизанский отряд подполковника Д.В. Давыдова;
• войскового старшины А.М. Гревцова 2-го – в партизанский отряд гвардии капитана А.Н. Сеславина;
• полковника И.А. Андриянова 1-го и войскового старшины И.И. Андриянова 3-го – в Калужское ополчение.

Прочие 22 полка поступили в состав авангарда генерала от инфантерии М.А. Милорадовича и во вновь сформированный казачий корпус генерала от кавалерии М.И. Платова.

В конце сентября по решению наказного атамана А.К. Денисова 6-го и Войсковой канцелярии из оставшихся в Войске 19-ти, 18-ти и 17-ти летних «малолетков», которые были способны к строевой службе, исключая бедных, не имевших средств для приобретения необходимого снаряжения, были сформированы запасные полки (команды). Эти полки должны были нести службу внутри Войска, а в случае необходимости по первому требованию выступить в поход в действующую армию. В мае – июне 1813 г. четыре запасных полка (команды), укомплектованные 19-летними «малолетками», общей численностью 2000 чел. выступили в поход в Германию для пополнения полков, находившихся в действующей армии^[42]

По Высочайшему указу от 15 сентября 1813 г. в г. Варшаве, в составе артиллерии Резервной армии генерала от инфантерии князя Д.И. Лобанова-Ростовского для содержания в комплектном и исправном состоянии двух рот Донской артиллерии, находившихся в действующих армиях, была сформирована 3-я Донская конноартиллерийская рота. Для формирования роты из 1-й и 2-й рот Донской артиллерии командированы в Варшаву 1 штаб-офицер, 2 обер-офицера, 6 урядников и 36 казаков, которые поступили в распоряжение инспектора артиллерии генерал-лейтенанта барона П.И. Меллер-Закомельского 1-го. С Дона прибыло пополнение для формируемой роты. Командиром роты был назначен подполковник И. И. Кирпичёв 1-й, один из лучших офицеров 2-й Донской конноартиллерийской роты.^[43]

V. Краткие справки о донских полках и артиллерийских ротах, находившихся на службе в 1812 – 1814 гг.

1. Полки и артиллерийские роты, участвовавшие в Отечественной войне 1812 г. и заграничном походе 1813 – 1814 гг.

Строевые части.

Части казачьего ополчения.

2. Полки, находившиеся на службе в 1812 – 1814 гг. в различных регионах России.

Финляндия.

Молдавия.

Херсонская и Таврическая губ.

Кавказская линия.

Грузия и Закавказье.

Казанская губерния.