|
| РУССКИЕ БИОГРАФИИ |
Василий Григорьевич Костенецкий
(1769 – 1831)
Генерал-лейтенант
Художник Д.Доу. 1820-е гг.Происходивший из мелкопоместных дворян Черниговской губернии Василий Григорьевич Костенецкий учился в Артиллерийском и инженерном кадетском корпусе в Петербурге. Семнадцати лет он был произведен в первый офицерский чин, через два года получил боевое крещение при осаде и штурме Очакова и следующие семь лет провел в непрерывной боевой деятельности в Крыму и на Черноморском побережье Кавказа. Благодаря установившейся здесь репутации предприимчивого и отважного офицера, знающего артиллерийское дело, Костенецкий в 1795 году был переведен в Петербург, во вновь создаваемую конную артиллерию, и назначен командиром роты.
Конная артиллерия, неотделимая от конницы, должна была не отставать от нее ни на шаг и поддерживать ее атаки огнем с самой близкой дистанции. Такая служба как нельзя лучше подходила лихому наезднику Костенецкому. Уставов для подготовки нового рода войск еще не существовало, и он обучал своих подчиненных, сам вырабатывая правила их поведения в походе и в бою. Все ученья проводились на самых быстрых аллюрах, огонь открывали только в двухстах пятидесяти метрах от цели, вся орудийная прислуга обучалась заменять в бою друг друга. За успехи в формировании и обучении своей части Костенецкий получил чин капитана, а затем полковника и в 1800 году был назначен командиром гвардейской конно-артиллерийской роты.
В отличие от многих офицеров того времени, делавших все красиво и точно на маневрах и куда менее распорядительных в бою, Костенецкий оказался на высоте и во время войны. Под Аустерлицем гвардейская конная артиллерия не раз вылетала карьером навстречу противнику, била картечью почти в упор и успешно маневрировала вместе с конницей. А когда пришлось отступать без всякого прикрытия и французские кавалеристы бросились отбивать пушки, то, как пишет современник, «картечь, палаши и банники[*] стали грозными орудиями обороны». Четверть конского состава была перебита, орудия вязли в размокшей от дождя земле, и не раз Костенецкому приходилось во главе своих подчиненных устремляться в контратаку. И все же четыре орудия удалость вывезти, а два пришлось заклепать и бросить.
Геройски проявили себя артиллеристы Костенецкого и в войне 1807 года. В сражении под Фридландом они громили противника с дистанции в двести метров и за день выпустили тысячу пятьсот снарядов, а после боя, при отходе армии через реку Алле, все орудия были переправлены вброд, причем сам командир, работая по пояс в воде, подавал пример подчиненным. Следует отметить, что Костенецкий славился редкой физической силой – он один приподнимал пушку, шутя ломал подковы, рывком за хвост валил наземь любого коня. Будучи огромного роста, он рубился в атаках не обыкновенным клинком, а старинным палашом полуторной длины и тяжести, полученным специально для него из арсенала Оружейной палаты.
Произведенный за отличие в войне 1807 года в генерал-майоры, Костенецкий развернул свою роту в двухбатарейный дивизион, справедливо считавшийся образцовой гвардейской частью. При этом офицерский ее состав отличался не только боевыми достоинствами, но и серьезным военным образованием и творческой инициативой: А.Н.Сеславин, Д.А.Столыпин и другие печатали в журналах статьи, составляли проекты, основанные на боевой практике.
Незадолго до Отечественной войны Костенецкий расстался с гвардейским дивизионом. Нашествие французов он встретил начальником артиллерии 6-го пехотного корпуса генерала Дохтурова. В первом большом сражении под Смоленском он был, по словам очевидца, правой рукой своего корпусного командира. Под Бородином произошел эпизод, характерный для Костенецкого. В разгар боя на одну из батарей ворвались французские кавалеристы и стали рубить канониров. Бывший поблизости Костенецкий бросился им на выручку и, не удовлетворившись саблей, начал валить врагов банником. В пылу схватки банник сломался в богатырских руках генерала, но ободренные его примером артиллеристы уже отбили атаку, и через несколько минут батарея вновь открыла огонь по врагу. Передают, что после войны Костенецкий подал Александру I просьбу ввести в артиллерии железные банники.
Прославленный в рукопашных схватках Костенецкий был не только лихим рубакой. Мы знаем, что в Тарутинском лагере он, предвосхищая события, подал Кутузову докладную записку, в которой изложил свое мнение о необходимости заставить войска Наполеона отступать из России по Старой Смоленской дороге. Отметим, что Кутузов хорошо знал и высоко ценил Костенецкого и не случайно именно его назначил на место убитого в Бородинском бою генерала Кутайсова, а затем, при отходе к Москве, – начальником артиллерии арьергарда.
При отступлении французов из России, когда преследовавшая их русская армия теряла артиллерийских и обозных лошадей от бескормицы и бездорожья, Костенецкий сумел сохранить подчиненные ему батареи в полном порядке и с отличием командовал ими в боях у Малоярославца и Красного. Во время кампаний 1813 и 1814 годов он принимал участие во всех значительных боях главной армии. Особенно отличился он под Дрезденом, где его распорядительностью было спасено около ста пятидесяти орудий, завязнувших на непроходимой, казалось, дороге. При Бар-Сюр-Об, встав во главе трех пехотных полков и нескольких эскадронов кавалерии, генерал отразил нежданное нападение французов.
В кампаниях 1812-1814 годов Костенецкий был пять раз ранен, «не считая полученных в прочих сражениях некоторых ушибов», как сказано в его формуляре. Характерно, что при такой боевой активности он не был награжден по заслугам, – очевидно, не старался напоминать о себе высшему начальству, не искал в его среде «милостивцев». По небрежности в делопроизводстве его три раза награждали саблей «За храбрость» и два раза орденом Анны первой степени, то есть три раза он практически был обойден наградами.
В наступившее после 1815 года мирное время Костенецкий не пришелся ко двору насаждавшим «строевое совершенство» любимцам Александра I. В 1820 году он был «зачислен по артиллерии», то есть остался без определенной должности. Только в 1826 году в связи с коронацией Николая I о нем вспомнили и произвели в генерал-лейтенанты, впрочем, и теперь не назначив на какое-либо место в армии. В 1831 году шестидесятидвухлетний Костенецкий умер от холеры.
Помимо замечательной физической силы и храбрости, Костенецкий был известен еще чисто спартанской строгостью житейского уклада. Он не признавал иной обстановки своей комнаты, кроме простого стола и лавок, на одной из которых спал. Обливание холодной водой в летнее время и обтирание снегом зимой составляли его утренний туалет. Простота и добродушие в обращении с подчиненными и редкостная щепетильная честность по отношению к казенным средствам дополняли цельный характер этого оригинального человека.
* Банник – дубовая толстая палка с волосяной щеткой-ершом на конце – предназначен для чистки ствола пушки и досылания в него заряда.
** Текст биографии взят из 3-го издания альбома «Военная галерея Зимнего дворца» (Ленинград, «Искусство», 1981 г.)
1999, Проект «1812 год». Подготовлено к публикации Поляковым О.
