Последнее время в связи с открытием новых источников все чаще стали появляться ранее неизвестные исторические свидетельства, документы, автографы, относящиеся к Наполеону и его эпохе. На многочисленных аукционах предлагаются редкие, а иногда и сенсационные документы! Взять хотя бы неизвестный ранее приказ маршалу Нею, написанный Наполеоном на клочке бумаги накануне сражения при Ватерлоо, датированный 1 часом пополудни 16 июня 1815 г. и проданный на аукционе Сотби в 1970 г. Или любовное письмо Бонапарта Жозефине, отправленное из Италии во время первой итальянской кампании 1796 г. Оно было вывезено советским военным врачом из Германии в 1945 г. и продано на Московском аукционе 2007 г. частному коллекционеру за 50 000 долларов. А как быть с воспоминаниями камердинера Императора Луи-Жозефа Маршана, впервые опубликованными в 1955 г. или с 2 500 автографами Наполеона, его семьи, маршалов и генералов, обнаруженными в 1990-х годах в архивах Государственного исторического музея в Москве? Это же настоящая сенсация!

Как видно, редкие документы время от времени всплывают на свет Божий и уверен, будут еще появляться с открытием новых источников.

Сегодня наш рассказ о короткой (всего в 2 строчки) записке, относящейся к середине 1800 г., на которую, возможно, никто бы не обратил внимания, если бы она не принадлежала… Наполеону!

Жан-Виктор Моро (1763-1813). Художник Франсуа Жерар. Музей Армии, Париж.

При Директории военное министерство работало настолько плохо, что Консулат не имел возможности оперативно и быстро исправить все недостатки и просчеты. Армия Моро не была в достаточной степени снабжена всем необходимым, и ее полководец согласился перейти в наступление лишь месяцем позже, чем это было первоначально установлено.

Только уступая настоятельным требованиям Бонапарта, Моро рискнул 25 апреля 1800 г. двинуться вперед, несмотря на недостаточное снабжение своей армии, и принялся за выполнение своего, как утверждали, осторожного плана переправы через Рейн четырьмя колоннами, а не всей армией вместе в одном пункте, как советовал первый консул. Историки считают, что план Моро являлся менее рискованным, чем план Бонапарта, но зато не обещал привести к таким ожидаемым блестящим результатам. Тем не менее, несмотря на свою сложность, он был выполнен великолепно.

Сражение при Штокахе 3 мая 1800 г. Художник Феликс Филиппото. Версаль.

Делая вид, будто намеревается занять Шварцвальд, Моро сумел обмануть барона фон Края относительно действительных намерений Рейнской армии и побудил его покинуть сильную позицию под Донауэшингеном. После целого ряда маршей и контрмаршей, при которых отдельные части французской армии переходили с одного берега Рейна на другой (дивизия Сен-Сюзанна, например, трижды форсировала эту мощную водную преграду, причем в разных местах, чтобы ввести в заблуждение австрийцев), вся армия Моро оказалась сосредоточенной к востоку от Шварцвальда, удачно обойдя не только этот удобный для обороны горный хребет, но также и неприятельскую армию, которая все еще занимала позиции перед ущельями гор, сквозь которые, по мнению Края, надлежало пробиваться французам. Прекрасно продуманные контрмарши Моро напоминали искусные ходы превосходного шахматиста.

Лорен Гувьон Сен-Сир в униформе капитана 1-го батальона парижских егерей в 1792 г. (1764-1830). Художник Жорж Руже. Версаль.

«Так ловко завязанная партия, – писал Дэвид Чандлер, – счастливо закончилась быстрым наступательным движением французов, спешившим первыми нанести удар австрийцам, прежде чем они успеют отступить на новую безопасную позицию». Моро при этом разбросал свои войска так, что в последних числах апреля оказался лишь с 25 000 человек лицом к лицу с главной австрийской армией, сосредоточившейся под начальством самого Края близ Энгена. В тылу у Моро, южнее, находилась на расстоянии нескольких переходов дивизия Сен-Сира. Рассчитывая на ее скорое прибытие, главнокомандующий атаковал 2-го мая неприятеля, значительно превосходившего его в численности. Однако ожидаемое подкрепление не прибыло. Тем не менее, французы после ожесточенного боя одолели австрийцев, хотя сами понесли большой урон в живой силе и артиллерии. Сен-Сир прибыл лишь только на следующий день. Австрийцы, узнав, что Штоках, с заготовленными там складами провианта, захвачен другой французской дивизией под начальством Лекурба, отступили к северо-востоку, по направлению к Дунаю. Моро одержал блестящую победу (3 мая 1800 г.). Путь отступления к Тиролю через Швейцарию и Форарльберг австрийцам был отрезан. Они потеряли 3 000 убитыми и 7 000 пленными, а также большое количество пушек, зарядных ящиков и продовольственных запасов.

Антуан Ришпанс (1770-1802). Художник Луи Риуль. Париж, Музей армии.

Несмотря на постигшую неудачу, барон фон Край не падал духом и спустя двое суток решился дать французам бой под Моэрскирхом (французы называют этот город Мескирх). Сражение было очень упорным и кровопролитным, длилось 13 часов, но оказалось одинаково неудачным для австрийцев. Победа, одержанная французами, несомненно, была бы еще более решительной, если бы Сен-Сир вновь не уклонился со своей дивизией от участия в бое. Говорили, что Сен-Сир был не доволен тем, что Моро не назначил его командующим резервным корпусом и в отместку провел, как сейчас бы сказали «итальянскую забастовку», т.е. находился на поле боя, но ничего не делал. На справедливые упреки в свой адрес он отвечал: «Ах, я не двигался с места, лишь потому, что был уверен в том, что генерал Моро с имеющимися у него резервами сумеет сам легко выйти из дела». Однако проведенное следствие пришло к выводу, что этот генерал строго придерживался букве приказа, но не обнаружил должного усердия и доброй воли при его истолковании. Вот почему вялость действий Сен-Сира не была поставлена ему в вину. Вскоре после этого выяснилось, что австрийцы вновь собрались в значительных силах с намерением защищать Биберах, где у них имелись большие провиантские склады. На этот раз Сен-Сир повел себя по-иному. В бою он проявил мужество и отвагу, нанеся удар прямо в центр линии австрийцев, значительно превосходивших его численностью, и сбил их с позиций. Воодушевленный победой, он вызвал на помощь другую дивизию, под начальством Антуана Ришпанса, атаковал главные силы австрийцев, расположившиеся на склонах Метенберга, и принудил их к отступлению. Блестящая победа армии Моро при Биберахе 9 мая 1800 г. вписала новую строку в летопись побед республики.

Клод-Жак Лекурб в униформе подполковника 7-го батальона Юры в 1792 г. (1759-1815). Художник Эспри Либур. Версаль.

Два дня спустя Лекурб овладел Мемингеном и взял 1 800 пленных, вследствие чего 10 мая австрийцы отступили в укрепленный лагерь под Ульмом, где решились ожидать нападения французов.

Историки Моро полагают, что дня через два-три он овладел бы и Ульмом, если бы у него не отобрали две дивизии из корпуса Лекурба. Дело обстояло следующим образом. Как известно перед началом кампании Бонапарт одобрил план операций Рейнской армии, представленный Моро, и 16 мая написал последнему: «Я бы с удовольствием променял пурпурную мантию первого консула на эполеты командира бригады под вашим командованием». Но мы знаем, что пока Бонапарт писал эти строки, прошло уже двадцать дней, как Моро начал масштабное наступление. 25–26 апреля он форсировал Рейн четырьмя армейскими корпусами под командованием Лекурба, Гувьона Сен-Сира, Сен-Сюзанна и своим собственным. Одержав победы при Энгене, Штокахе, Моэрскирхе, Зигмарингене, Биберахе и Хохштадте, Моро обогнул Шварцвальд и достиг верхнего течения Дуная.

Лазар Карно (1753-1823). Художник Оскар Гюе. Версаль.

Именно в Биберахе к Моро внезапно прибыл Карно, в то время военный министр, и попросил отрядить 18 000 корпус (в исследованных нами источниках цифры разнятся от 15 000 до 35 000) для Итальянской армии Бонапарта. Карно рассказал, что австрийцы обложили Массену в Генуе, и 23 апреля, поставив запруды на акведуке, питавшем водой городские мельницы, стали ожидать его капитуляции. Массена заявил, что с имевшимися запасами хлеба он сможет продержаться от силы две недели.

Бонапарт, узнав об этом, немедленно приказывает Резервной армии выступить в поход. Одновременно консулы издают два декрета (оба от 5 мая 1800 г.) предписывающие генералу Моро не дожидаясь взятия Ульма (как предусматривалось Бальским соглашением), отрядить 25 000 чел. трех родов войск и немедленно направить их через перевалы Сен-Готард и Симплон. Второй декрет переводил область Вале под контроль Резервной армии, а вместе с ней и дивизию Монсея, которую Моро планировал использовать в дальнейших операциях на Рейне. Таким образом, Моро был обязан выделить 35 000 чел. из своей армии. С тяжелым сердцем думал Моро расставаться или нет с ветеранами своего лучшего корпуса. В конце концов, он вынужден был согласиться, и принял соломоново решение, отправив две дивизии: одну под командованием генерала Лоржа, а другую – под начальством будущего маршала Монсея на помощь Бонапарту в Италию через перевал Сен-Готард.

Андре Массена в униформе подполковника 2-го батальона Вара в 1792 г. (1758-1817). Художник Фердинанд Вашмут. Версаль.

Победоносное шествие Рейнской армии, хотя численно урезанной до 85 000 чел., продолжалось. Барон фон Край, планировавший в июне вступить в Париж, оказался отброшенным далеко на восток от Мюнхена. Моро искусными маневрами вокруг Ульма сумел убедить австрийского командующего в том, что стоит у города со всей своей армией (хотя ее численность была далека от заявленной Бонапартом 151 000 чел.). По поводу Ульмской операции генерала Моро Массена писал: «его метод ведения войны достоин изучения, как шедевр стратегии».

Моро удалось сохранить при себе Лекурба. И не зря. Это был не просто прекрасный боевой генерал. Он обладал исключительным чутьем и тонким умом, зачастую позволявшим ему справляться с противником даже в одиночку. Вот случай из жизни этого прославленного, но, как и Моро одинаково забытого прекрасного французского генерала. Говорят один в поле не воин. Клод-Жак Лекурб доказал обратное. Дело было при Меммингене. Этот французский командир в свои 40 лет страдал мужской болезнью – задержкой мочеиспускания, или как сейчас бы сказали простатитом, поэтому перемещался в двуколке. Внезапно он наткнулся на многочисленный австрийский отряд. «Ну вот я и в плену?» – подумал он. Однако, приободрившись и собрав всю волю в кулак, он встал, превозмогая боль, и уверенным громким голосом воскликнул: «Сдавайтесь! Вы окружены»… И они сдались. Вот так один Лекурб разоружил целую австрийскую дивизию.

Схема движения корпуса Монсея на помощь Резервной армии (май-июнь 1800 г.).

Тем временем Резервная армия под номинальным начальством Бертье с увеличенной численностью до 50 000 человек, а в действительности под командой самого первого консула, должна была соединиться с дивизией Лекурба, маневрировавшей в промежутке между Швейцарией и правым флангом армии Моро. Образовавшуюся таким образом массу в 75 000 человек имелось в виду двинуть из Цюриха через удобный Сплюгенский перевал в Италию. Присоединив к себе войска Массены, Бонапарт полагал обладать там 100 000 армией, вполне достаточной, чтобы одолеть Меласа. В действительности, однако, громадное преимущество сил, оказавшееся в продолжение всего апреля месяца на стороне австрийского главнокомандующего, позволило ему тем временем отрезать все сообщения Массены, и храброму французскому полководцу надо было опасаться самого печального исхода. При таких обстоятельствах, прежде чем Моро начал кампанию, было решено ради выигрыша времени перейти с Резервной армией через Альпы как можно западнее. Бертье было поручено тщательно осмотреть перевалы – сначала Сен-Готард и Симплон, а затем Большой и малый Сен-Бернар. Следует признать, и на этом сходятся многие военные историки, что способность так гибко изменять планы, применительно к создавшейся обстановке служит еще одним доказательством гениальности первого консула. План наступления на Милан был вскоре оставлен, так как наступление через Тортону могло скорее принудить австрийцев снять осаду с Генуи. Через четыре дня, накануне операции, военный министр Карно прибыл в ставку первого консула с докладом о своей миссии к Моро. Новости, сообщенные им на следующее утро, не были неожиданностью для Бонапарта, хотя значение их могло быть убийственным. «Я намереваюсь собрать в Швейцарии, – беззаботно писал Моро, – двадцать батальонов и столько же эскадронов как можно скорее вместе с пушками, о которых просил министр. Эти силы будут под командой генерала Монсея» (Correspondance de Napoleon I-ier (Paris:1858),Vol. XXX, p. 354).

Из подробного приложения выяснилось, что вместо того, чтобы передать прекрасно обученный ветеранский корпус Лекурба, Моро, по выражению уже цитированного английского историка Д.Чандлера, «собрал все отбросы своей армии, желая отделаться от них, в количестве 18 714 пехотинцев и 2 803 кавалеристов. Эти цифры были обозначены на бумаге, в действительности оказалось лишь 11 000 солдат. Мудрое решение Бонапарта довести численность войска Бертье до 50 000 полностью оправдалось, Моро показал себя в истинном свете, но, по крайней мере, хоть какое-то подкрепление отправилось в путь».

14 мая 1800 года началась операция, которую военные специалисты признают одной из самых смелых и блестящих комбинаций Бонапарта. Оставим подробности перехода через Альпы, которые читатель наверняка знает…например, о Наполеоне, пробиравшемся сквозь снег и буран, сидя на муле, о проводнике Антонио, о времени, проведенном в монастыре, о спуске с гор a la Souvorow и чуть-чуть задержимся в форте Бард. Вот, что пишет по этому поводу Дэвид Чандлер: «Переход в верхнюю долину Аосты не представлял серьезных затруднений, и к 16 мая головные части колонны Шабрана благополучно прибыли туда, в свою очередь, перевалив через Малый Сен-Бернар. Однако любое рискованное предприятие имеет свой критический момент, от которого зависит успешный исход. На пути у Бонапарта оказался неприступный форт Бард.

Первый консул Бонапарт, преодолевающий Альпы 20 мая 1800 г. Художник Жак-Луи Давид. Версаль.

19 мая 1800 года, когда Ланн достиг этой небольшой крепости, у него начались первые осложнения. Форт оказался грозным препятствием. Деревня стояла на единственной дороге, но главная неприступность этой позиции обусловливалась маленькой крепостью, которая была построена на крутой скале в самом узком месте долины. К 21 мая австрийцы были вытеснены почти из всей деревни, но командир форта капитан Бернкопф, со своим гарнизоном в 400 хорватских гренадер полка Кинского и 26 разнокалиберными пушками легко отбивал все отчаянные атаки Ланна». Эта кучка хорватов, чем-то напоминала даков, защищавших свои горы от римских легионов.

Бонапарт был обоснованно встревожен продолжавшимся сопротивлением форта Бард. У Ланна хватило предприимчивости обойти крепость с частью своих войск и пробиваться дальше на Ивреа. В следующие дни еще несколько дивизий прошли этим же путем по тропинке для мулов (почти как в битве при Фермопилах), прижимающейся к самой горе Альбаредо. Однако такое путешествие было совершенно невозможно для пушек и кавалерии, несмотря на все усилия саперов генерала Мареско улучшить дорогу. Пехота, которая должна была сосредоточиться вокруг Ивреа, не смогла бы обойтись без артиллерии, но единственным способом переправить пушки была дорога через форт Бард под носом у австрийцев, которую намеревались использовать в самые глухие часы ночи. Первые две попытки были замечены и окончились неудачей. Однако ночью 24 мая удалось успешно совершить опасную перевозку двух четырехфунтовых пушек и одного зарядного ящика. «Артиллеристам удалось провезти свои орудия через город в полной темноте, чуть ли не под прицелом пушек форта; они устлали улицы соломой с навозом и обмотали колеса, чтобы не выдать себя ни малейшим звуком» (Jomini, General Baron A.H., Histoire des Guerres de la Revolution, Paris:1838, vol. I, p.247). На следующую ночь таким же способом провезли еще две восьмифунтовые пушки и две гаубицы. Непосредственный кризис был преодолен. Эти шесть орудий явились тем, что превращало возможную неудачу в успех.

Ночной проход французской артиллерии у форта Бард, удерживаемого австрийцами 21 мая 1800 г. Версаль.

Оставив дивизию Шабрана с остальными пушками, чтобы вынудить крепость к сдаче, остальная часть армии поспешила к Ивреа, которую Ланн занял 22-го, вытеснив из города 3 000 австрийцев. Храбрый гарнизон форта Бард продержался до начала июня, и «мы опираемся на авторитет Наполеона, утверждая, что, если проход артиллерии через Бард был бы задержан до падения крепости, все надежды на успех кампании рухнули бы» (Jomini, General Baron A.H., Histoire des Guerres de la Revolution, Paris:1838, vol. I, p.247). С похожей ситуацией Бонапарт встречался в предыдущем году у Эль-Ариша на границах Сирии, но форт Бард не задержал его так долго и столь решающе, потому что его сопротивление предвиделось.

К 24 мая 1800 года большая часть сорокатысячной армии уже находилась в долине р. По; другие части были также неподалеку, и получено известие, что отряд Монсея приближается к Сен-Готардскому перевалу. Рискованная игра была выиграна; вся Резервная армия переправилась через Альпы и разумно сосредоточилась на итальянской стороне, не встретив особого сопротивления противника. Моро отбросил австрийцев к Ульму, Массена в Генуе выполнил, по крайней мере, часть предназначенной ему роли, австрийский фельдмаршал Мелас уже совершил колоссальную ошибку, и первый консул мог свободно обдумывать свой следующий ход.

Второго июня Бонапарт прибыл в Милан. В этот же день Ланн вошел в Павию после форсированного марша вдоль р. По, захватив ценнейшие трофеи в городе. «Каждую минуту мы находим нечто новое, – сообщал он Бонапарту, – вы удивитесь, узнав, что мы обнаружили около 300–400 орудий, осадных и полевых, вместе с лафетами». Некоторые из них были включены в армейский артиллерийский парк, который до сего времени состоял только из шести первоначально имевшихся пушек и еще четырех, захваченных у Ивреа; но вскоре добавились и долгожданные пушки, задержанные осадой форта Бард.

Гюго Маре, герцог Бассано (1763-1839). Художник Ахилл Девериа. Музей-замок Компьень.

Первый консул оставался в Милане почти неделю, отнюдь не отдыхая, как намекали некоторые критики. Главной его задачей было образование зоны безопасности в междуречье Ольо и Треббия на востоке и юге города с целью оградить Милан от австрийского нападения со стороны Мантуи. Третьего июня генерал Дюэм был отправлен с двумя дивизиями с задачей захватить освященный славой мост Лоди, а на следующий день генералы Мюрат и Буде выступили в Пьяченцу для организации плацдарма на реке По. В тот же день Ланн направился к Бельджози для подготовки второй переправы для дальнейшего движения армии на Страделлу. Пятого июня произошли важные события: получено сообщение о нападении австрийцев на Верчелли. Своевременно перенеслись коммуникации. И в этот же день головные части корпуса Монсея из Рейнской армии Моро, преодолевшие 29 мая перевал Сен-Готард, вошли в Милан и были включены в состав новой дивизии под командой генерала Гарданна. За ними вскоре последовали дивизии Лапуапа и Лоржа. За несколько дней до этого, 1 июня форт Бард прекратил сопротивление за недостатком продовольствия, при этом высвободилась большая часть артиллерии Резервной армии, которая к 5 июня стала прибывать в Милан. Дивизия Шабрана двинулась к югу в качестве охранения на левом берегу По.

Приближалась середина 1800 г. и знаменитое Маренго – переломный рубеж в судьбе Наполеона. Не за горами был и не менее знаменитый Гогенлинден Моро, затмивший на время славу Маренго, но увы, обозначивший закат карьеры этого блестящего генерала.

Вот теперь мы подошли к самому главному, т.к. примерно к этому времени относится малоизвестный автограф Наполеона, хранящийся в Государственном Историческом Музее Российской Федерации и датируемый маем 1800 г. (ОПИ ГИМ., ф.166 (Г.В.Орлов). Оп. 1. Ед. хр. 2. N 93., Л. 131 – 132). Две строки, написанные рукой Наполеона и заверенные государственным секретарем Гюго Маре, герцогом Бассано, скорее всего, представляют собой часть письма, адресованного военному министру, в котором речь идет о боевых операциях, проведенных Моро 21 и 22 мая 1800 г.

Автограф Наполеона из двух строк. Май 1800 г.

Вверху – приписка госсекретаря Гюго Маре: «в то время он (Бонапарт – А.З.) был первым консулом и отмечал даты и боевые действия, предпринятые генералом Моро и взятые из его депеши в период кампании Гогенлинден». Рукой Гюго Маре написано, что даты 21 и 22 относятся к маю месяцу 1800 г.

Две строки внизу – собственноручно написаны Наполеоном. Вот текст в том виде, в каком нам удалось его расшифровать:

5) Он ударил по тылу правого крыла 21-го.

6) Он атаковал 12 000 дивизию, которую отбросил с уроном 22-го.

Упоминание кампании Гогенлинден герцогом Бассано, навело нас на мысль проверить те же самые даты (21 и 22 число), но относящиеся к концу ноября и декабря 1800 г. Наши исследования не увенчались полным успехом: кампания Гогенлинден началась 26 ноября и закончилась 25 декабря 1800 г., т.е. продолжалась один месяц. 21 и 22 декабря 1800 г. боевые действия не велись или носили локальный характер. Однако возобновление военных действий австрийцами после перемирия, подписанного Моро в Парсдорфе, относится к 22 ноября 1800 года. Запись рукой госсекретаря датируется периодом 1830-1839 гг., то есть, сделана минимум через 30 лет после события, о котором идет речь, что также может свидетельствовать о неточности или забывчивости семидесятилетнего герцога Бассано. Возможно, что в 1830 г. он всю кампанию 1800 г. называл кампанией Гогенлинден. Последнее обстоятельство на наш взгляд представляется маловероятным, учитывая, что госсекретарь в правительстве первого консула был директором его кабинета, то есть своего рода начальником штаба по гражданским делам, как Бертье – в военной области, а раз так, то все должен был помнить и знать очень хорошо. Вполне вероятно также, что в этой записке, в частности, в п.6 речь идет о военных действиях Рейнской армии под командованием Моро, проведенных 21–22 ноября или декабря 1800 г. Если же предположить, что эти две строки, несомненно, написанные самим Наполеоном, относятся к действиям Резервной армии при переходе ее через перевал Сен-Готард и относятся к 21 и 22 мая 1800 года, как утверждает герцог Бассано, то они, скорее всего, связаны с осадой форта Бард, на что указывает очень похожее слово Bard во второй строке записки. В таком случае данный документ не имеет никакого отношения к генералу Моро.

Что и говорить, разобраться с этой запиской стоило большого труда, знания французского языка и опыта расшифровки почерка Наполеона и, если вы посмотрите на нижеприведенное письмо, то поймете каким прекрасным шифровальщиком был Наполеон и никакая «Энигма» времен Второй мировой войны не смогла бы расшифровать его замысловатые каракули. Но давайте не будем строго судить непонятные закорючки, ведь это почерк великого человека!

Письмо Бонапарта начальнику штаба Бертье (лист 2), май 1800 г.