Вернуться

Александр Подмазо

 

Континентальная блокада
как экономическая причина войны 1812 г.

«Отыщи всему начало и ты многое поймешь».
К.Прутков

 В отечественной историографии в последнее время стало модным переосмысление устоявшихся стереотипов. Полки книжных магазинов ломятся от ярких изданий с «новыми прочтениями» давно известных биографий и новыми версиями известных событий. Это конечно хорошо и должно только приветствоваться. Историческая наука, как и любая другая наука должна развиваться, тем более, что в последнее время в научный оборот постоянно вводится большое количество новых источников, доступ к которым, по разным причинам, предыдущим поколениям историков был затруднен. Однако все ли стереотипы неверны и стоит ли от них отказываться только по той причине, что так считали при царе, при Сталине, при коммунистах и т.д.

 Одним из таких вопросов из эпохи войны 1812 г., представление о котором в последнее время усиленно пытаются поменять, является вопрос о континентальной блокаде и ее влиянии на экономику России в свете причин войны 1812 г. Проповедником новой теории, считающей неверным «тезис о том, что присоединение России к торговой блокаде Англии повлекло за собой финансовый кризис, сделавший войну неизбежной»,[1] стал Е.Н.Понасенков. По его мнению причины экономического кризиса «традиционные для России: инфляция, расходы на оборону, долги, дезорганизация в государственных структурах». Более детально новая версия проблемы континентальной блокады была изложена в его докладе на V научной конференции «Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи», проходившей 25 апреля 2002 г. в музее-панораме «Бородинская битва», а также опубликована отдельной статьей в сборнике МГУ «Экономическая история».[2] Основной идеей этих статей Понасенкова стал тезис о том, что присоединение России к континентальной блокаде Англии принесло России больше пользы, чем вреда. Отсюда и главный вывод, который предлагается читателю, что «экономические факторы (и, в первую очередь, – присоединение России к континентальной блокаде) не стали главной причиной войны [1812 г.]. Они не были основанием ни финансового кризиса, ни фактического отказа российского правительства от выполнения условий [Тильзитского] союза, касающихся континентальной блокады».[3]

 Конечно, тема «влияния континентальной блокады на предвоенную экономику России» – это огромная тема и в одной статье её полностью не разобрать. Поэтому, попробуем разобраться, являются ли доводы, приведенные Понасенковым в подтверждение своего тезиса, достоверными и можно ли по ним сделать такой же вывод, какой сделал Понасенков. Так как в отдельной статье невозможно провести глобальное изучение такого явления, как континентальная блокада, то и построена данная статья в виде отдельных тезисов с акцентированием внимания только на те аспекты, которые были затронуты в статьях Понасенкова. При этом сначала дается цитата из статьи Понасенкова, а затем с использованием фактов только из общедоступных источников производится анализ обозначенной проблемы.

 1) «Потери от прекращения отношений с этим государством [Швецией] вполне сопоставимы с английскими, учитывая, что, к примеру, в 1803 г. в русские порты прибыло 319 британских судов и 204 шведских».[4] Ссылки, откуда взяты такие цифры, в статье Понасенкова нет. Сами же цифры выглядят несколько странно, т.к. реальное соотношение английских и шведских торговых кораблей было совсем другим. Данные о прибытии кораблей в Кронштадтский порт регулярно публиковались в газете «Санкт-Петербургские Ведомости». Вот как выглядят реальные цифры по количеству пришедших кораблей в Кронштадтский порт с 1802 по 1815 гг.

 1802180318041805180618071808
английских471642374507451376 
прусских10266761182820 
датских947859657068 
американских728070657372 
любских767860545527 
шведских6855509562115 
российских381715273920 
мекленбургских 71418304 
ростокских331515  1 
португальских7413121216 
бременских7818125 
гданьских1191152  
голландских15    14 
ольденбургских421747 
гамбургских581 72 
испанских499    
папенбургских32 4 5 
французских61     
книпгаузских    310 
померанских       
стральзундских       
ганноверских       
висмарских       
норвежских       
???      65
ВСЕГО1016108176998584876265
в т.ч. с балластом460582276528333374???
%45,2853,8435,8953,639,27??????

 1809181018111812181318141815
английских   62344553651
прусских55735150367098
датских4231413 3765
американских4512513463  40
любских9205 153943
шведских87960149535285
российских16263414114993100
мекленбургских44182771134447
ростокских   531126
португальских1214161421
бременских52382 410
гданьских17799 31
голландских 1252 2731
ольденбургских2824 66
гамбургских153991 32
испанских 1 25115
папенбургских362799123
французских     42
книпгаузских11 1   
померанских176     
стральзундских71     
ганноверских45   1 
висмарских   1   
норвежских      13
???90      
ВСЕГО3764963685896359741249
в т.ч. с балластом???347229262311568722
%???69,9662,2344,4848,9858,3257,81

 Данная таблица говорит только о национальной принадлежности прибывших в Кронштадт кораблей, т.к. например, на английском корабле российским купцом мог перевозиться товар из Германии. Количество кораблей с балластом, говорит о том, сколько из прибывших кораблей пришло только покупать российский товар, не привезя ничего на продажу.

 Значительное увеличение числа шведских кораблей в 1805 и 1807 гг. ещё не говорит о росте торговли с этой страной, т.к. российское Военное министерство наняло их для перевозки казенного провианта, необходимого для войск, находящихся в Европе. Резкое увеличение числа российских, шведских и мекленбургских кораблей в 1812 г. связано с эвакуацией во время войны Рижского порта. На основе данной таблицы можно сделать и другие выводы о влиянии политики на экономику. Например, в 1813 г. Дания объявила о поддержке Наполеона и о присоединении своей армии к французским войскам, на что Англия вместе с Россией ответили полной блокадой датских портов. Резкое же увеличение во время континентальной блокады числа кораблей под «экзотическими» флагами, например папенбургских, является косвенным доказательством нарушения России условий блокады. Причем, конфискованные по требованию Наполеона ввезенные в Россию английские товары, не уничтожались (как в Западной Европе), а продавались с публичного торга, о чем регулярно объявлялось в газетах в 1810-1811 гг. Красноречив и тот факт, что Пруссия в 1812 г. «одной рукой» воевала с Россией в составе Великой армии, а «другой рукой» продолжала торговать с Россией, поставляя необходимые для русской армии серу и свинец.

 В 1808 г. и в начале 1809 г. регулярные отчеты о прибытии торговых кораблей в Кронштадский порт в газетах отсутствуют, зато приведены суммарные данные о приходе кораблей за эти годы во все российские порты.

 За навигацию 1808 г.[5] всего прибыло 1144 корабля, в т.ч.: в Кронштадт – 65, в Выборг – 2, в Ревель – 9, в Ригу – 232, в Либаву – 51, в Виндаву – 2, в Архангельск – 88, в Астрахань – 14, в Одессу – 325, в Евпаторию – 157, в Феодосию – 92, в Таганрог – 101, в Балаклаву – 6. Из них в балтийские порты пришло кораблей: 47 американских, 18 любских, 92 прусских, 24 гданьских, 35 мекленбургских, 28 папенбургских, 29 гамбургских, 32 книпгаузенских, 26 бременских, 12 ольденбургских, 2 висмарских, 1 стральзундский, 4 померанских, 3 волгастерских, 1 грейфсвальдский и 15 российских. В североморские порты пришло кораблей: 16 американских, 32 датских, 1 прусский, 2 любских, 10 гамбургских, 3 бременских, 6 папенбургских, 1 книпгаузенский, 1 мекленбургский и 16 российских. В черноморские порты пришло кораблей: 87 французских, 96 итальянских, 391 турецкий, 10 австрийских, 39 греческих, 4 рагузских, 1 ионический и 53 российских.

 За навигацию 1809 г.[6] всего прибыло 1606 кораблей, в т.ч.: в Кронштадт – 376, в Выборг – 1, в Нарву – 9, в Гапсаль – 1, в Ревель – 22, в Ригу – 704, в Пернов – 14, в Аренсбург – 2, в Либаву – 94, в Виндаву – 6, в Архангельск – 148, в Онегу – 13, в Баку – 15, в Одессу – 116, в Евпаторию – 18, в Феодосию – 20, в Таганрог – 20. Из них в балтийские порты пришло кораблей: 74 американских, 285 прусских, 53 любских, 1 португальское, 8 датских, 123 мекленбургских, 80 гамбургских, 64 гданьских, 59 бременских, 2 висмарских, 19 ростокских, 30 ганноверских, 36 ольденбургских, 179 папенбургских, 15 книпгаузенских, 31 шведский, 118 померанских, 2 французских, 3 голландских, 1 эмденское, 1 эверское и 45 российских. В североморские порты пришло кораблей: 2 прусских, 12 датских, 5 любских, 21 американский, 38 гамбургский, 2 гданьских, 15 бременских, 2 ростокских, 3 ольденбургских, 1 мекленбургский, 37 папенгаузенских, 3 книпгаузенских, 1 португальский и 19 российских. В черноморские порты пришло кораблей: 22 французских, 3 итальянских, 8 греческих, 115 турецких и 26 российских.

 Большее количество пришедших в Ригу кораблей (по сравнению с Кронштадтом) объясняется тем, что Рижская гавань более мелководная и туда приходили корабли меньшей грузоподъемности. Кстати, присоединение России к континентальной блокаде сказалось на товарообороте во всех портах. Так, за навигацию 1807 г., например, в Ригу пришло 1154 корабля,[7] что почти в 5 раз больше, чем в 1808 г.

 До блокады общее число пришедших в Россию кораблей было следующим: в 1802 г. – 2769, в 1803 г. – 2863, в 1804 г. – 2371, в 1805 г. – 3818, в 1806 г. – 3574.[8]

 Приведенные цифры наглядно показывают, что в отличие от мнения Понасенкова, объемы английской торговли с Россией в начале XIX в. несопоставимы с торговлей любой другой страны, поэтому прекращение торговли с Англией сильно сказалось на экономике России.

 2) «Шли затяжные конфликты на юге России (с Турцией и Ираном). Все это отрицательно сказывалось на интересующих нас показателях».[9] Имеется в виду снижение объемов внешней торговли России в 1808 г. Однако за навигацию 1808 г. (т.е. в самый разгар русско-турецкой войны) в черноморские порты России прибыл с товаром 391 турецкий корабль. Это самый высокий показатель из всех иностранных кораблей (всего 1060 кораблей), прибывших во все русские порты за 1808 г.: на втором месте Италия (96 кораблей), затем Пруссия (92), Франция (87) и Америка (63).[10] Кстати, Иран до 1935 г. назывался Персией. Торговля же с Персией во время войны с ней также не прекращалась: например, в 1809 г. в Баку с персидскими товарами прибыло 6 персидских и 9 российских кораблей.[11]

 Конечно, военные конфликты не способствуют улучшению экономики, но в данном конкретном случае, вопреки мнению Понасенкова, это мало сказалось на стабильности рубля, т.к. торговые отношения с этими странами (с которыми воевала Россия) не прекращались.

 3) «Некоторые авторы сравнивают показатели 1806 и 1807 гг., забывая о том, что Александр, руководствуясь правилом «поспешай медленно», закрыл порты только зимой 1807 г., когда навигация уже завершилась, следовательно, и результаты сравнения показателей за эти годы не имеют отношения к делу».[12] Насколько верно такое заявление можно судить по некоторым цифрам: в июне 1807 г. (т.е. до заключения Тильзитского мира) в Санкт-Петербург было привезено иностранных товаров на сумму 4,956 млн. руб.[13] Из них российскими купцами – на 2,656 млн. руб., английскими – на 2,119 млн. руб., прочими – на 0,179 млн. руб. Кстати, якобы «сопоставимые по объёму торговли» с английскими (см. п. 1) шведские купцы привезли товаров всего на 11820 руб. В июле 1807 г. (т.е. уже после заключения мира) привезено товаров на общую сумму 2,69 млн. руб.,[14] из которых российскими купцами – на 1,829 млн. руб., английскими – на 0,548 млн. руб., прочими – на 0,302 млн. руб. В сентябре же 1807 г. (когда известие о мире уже достигло всех стран) товаров было привезено всего на сумму 1,533 млн. руб.,[15] из которых на долю российских купцов приходится 1,518 млн. руб. Английских же купцов, среди привезших товар в сентябре, нет совсем. Учитывая, что навигация в Кронштадтском порту длится, как правило, с мая по ноябрь, и опираясь на приведенные примеры можно сделать вывод, что сравнение показателей 1806 и 1807 гг. имеет самое непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу о влиянии континентальной блокады на экономику России. Кстати, с 23 июля по 1 августа 1807 г. Кронштадтский порт покинуло 210 (!!!) кораблей (из них 125 английских),[16] хотя обычно за неделю уходило 30-50 кораблей. Так что сравнение показателей 1807 и 1808 гг., вопреки мнению Понасенкова, не только можно, но и нужно производить для выяснения влияния присоединения России к континентальной блокаде.

 4) «Фактический отход от новой политики [континентальной блокады] начался уже через год (в 1809 г.), когда общий торговый оборот по русской внешней торговле по сравнению с 1808 г. вырос на 9,8 млн. руб.».[17] Вообще-то, не фактический отход от континентальной блокады начался, когда вырос торговый оборот, а наоборот, общий внешнеторговый оборот России начал расти только после фактического отказа от континентальной блокады. Более того, рост общего торгового оборота начался именно вследствие фактического отхода России от континентальной блокады. И чем больше было «нарушений» условий блокады, тем больше рос внешнеторговый оборот.

 В приведенной же фразе Понасенкова причинно-следственные связи автором нарушены и фраза приняла совсем другой смысл.

 5) «На протяжении всего периода официального действия континентальной блокады в России торговое сальдо оставалось положительным. Напрашивается вопрос: откуда кризис?».[18] Положительный баланс торгового сальдо сам по себе ничего не доказывает, т.к. если чуть-чуть продать и при этом вообще ничего не покупать, то сальдо будет положительным на бесконечно большую величину. Важен не баланс между импортом и экспортом товаров сам по себе, а объём и интенсивность товарооборота. После присоединения России к континентальной блокаде значительно сократился общий объем торговли. При этом цены на импортные товары, ввозимые в Россию, с началом континентальной блокады сильно возросли, а цены на российские товары, вывозимые из страны – значительно упали. Для примера рассмотрим соотношение цен 1804 г. с ценами 1809 г. на отдельные товары,[19] вывозимые из России: сало (-45,8 %), пенька (-30,5 %), воск (-28,1 %), поташ (-56 %), железо (-46,7 %), лен (-36 %); а также на товары, ввозимые в Россию: сахар (+71,4 %), вино (+150 %), сукно (+92,6 %), красители (+147 %). Такой дисбаланс цен между отечественными и зарубежными товарами не мог не привести к финансовому кризису.

 6) «С 1786 г. по 1810 г. была выпущена в обращение колоссальная сумма – 579 млн. руб. Есть сведения, что в 1804-1810 гг. было напечатано 272,5 млн. руб. […] Отсюда – резкое повышение цен».[20] Ассигнации начали выпускать в России с 1769 г.[21] и указанная цифра в 579 млн. руб. – это суммарный выпуск с 1769 по 1810 гг. На начало царствования императора Александра I в обращении находилось ассигнаций на 214275 тыс. руб.[22] В дальнейшем было выпущено ассигнаций: в 1802 г. – 16189 тыс. руб., в 1803 г. – 19536 тыс. руб., в 1804 г. – 10658 тыс. руб., в 1805 г. – 31541 тыс. руб., в 1806 г. – 27040 тыс. руб., в 1807 г. – 63090 тыс. руб., в 1808 г. – 95039 тыс. руб., в 1809 г. – 55833 тыс. руб., в 1810 г. – 46172 тыс. руб.[23] Хорошо видно, что основная масса выпущенных ассигнаций (62,6 %) приходится на период континентальной блокады, причем почти половина от этой суммы приходится на 1808 г., на самый пик блокады. Не логичней ли предположить, что и увеличение выпуска ассигнаций напрямую связано с континентальной блокадой. Т.е. «лишние» ассигнации выпускали чтобы компенсировать потери казны от блокады. Кстати, в июле 1811 г. было публично сожжено ассигнаций на 5 млн. руб.[24]

 7) «Были введены новые непосильные налоги».[25] Рассмотрим подробнее динамику изменения сбора налогов в период с 1804 по 1815 гг. по данным Министерства финансов.[26] Цифры в таблице указаны в тысячах рублей ассигнациями.

   Год   Подушная податьПитейный сборСоляной сборТаможенный сборВсего налогов (асс.)Всего налогов (сер.)
1804????????????10347982783
1805448462615169451192710718082529
1806440802634765531018110559379195
180744454346346882913411476578040
180848408342037664552312263364995
180952597356318100842813387760245
18108234836747146991118517804362315
18118064575374164521582823279558199
18128794973292143361931523561358903
181310282375028177813159926962267406
181411822783835196952584829677274193
1815132798100031162282616132291680729

 Как видно из таблицы, сумма реально собираемых налогов в пересчете на серебряный рубль с 1808 по 1813 гг. значительно сократилась, а увеличение налоговых ставок в 1810 г. не смогло даже компенсировать потери казны от инфляции. Единственным же налогом, который современники считали «непосильным», был введенный в 1810 г. налог с помещичьих имений.[27] Дворян возмущала даже не сумма налога (по 50 коп. с души), а сам факт того, что с них стали брать налог, приравняв тем самым к податным сословиям. Введение этого налога стало одной из главных причин отставки М.М.Сперанского. Кстати, из таблицы видно, что прямые потери казны от недобора таможенных пошлин в результате континентальной блокады, значительно больше, чем считает Понасенков.

 8) «Все авторы наперебой повторяют цифры 67,6 и 44,5 млн. руб. серебром (объемы внешней торговли в 1808 г. и 1807 гг., соответственно) […]. Попробуем разобраться: что же все-таки значили для казны эти 23,1 млн. руб. разницы […]. Сравним увеличение расходов на армию с 1807 по 1808 гг. – более 55 млн. руб. – и недобор от таможни в 3,6 млн. руб. […]. Совершенно очевидно […] отчего казна страдала больше. Кстати, эти потерянные для казны 3,6 млн. связаны как раз с теми 23,1 млн. уменьшения годового торгового оборота».[28] Рассмотрим объемы внешней торговли в динамике за период с 1802 по 1816 гг. (цифры указаны в млн. руб. серебром). Кстати, данные взяты из книги Злотникова,[29] на которую ссылается Понасенков.

Год18021803180418051806180718081809
Вывоз49.45951.760.749.640.428.334.5
Ввоз40.344.439.242.737.627.216.219.8
Оборот89.7103.490.9103.487.267.644.554.3

Год1810181118121813181418151816
Вывоз34.234.738.833.450.454.651.8
Ввоз20.623.123.229.535.630.341.1
Оборот54.857.86262.98684.992.9

 Средний показатель внешнеторгового оборота за период с 1802 по 1806 гг. (до присоединения России к континентальной блокаде) составляет 94 млн. руб. После войны 1812-1814 гг. этот показатель вернулся к прежнему уровню. Следовательно, падение общего объема внешней торговли после присоединения к блокаде составило не 23,1 млн. руб., а почти 50 млн. руб. серебром, что равняется трети суммарного годового дохода России. Соответственно, и недобор таможенных сборов составил не 3,6 млн., а 5 млн. руб., т.е. в казну поступило в 2 раза меньше денег, чем до присоединения к блокаде (см. таблицу к п.7). Вообще-то, рассматривая влияние континентальной блокады на экономику России, нужно учитывать не только потери казны, но и потери частных лиц от прекращения торговых отношений с Англией. Так, например, в 1802 г., когда был мир, и никакие политические события не влияли на состояние торговли, из России (только из Кронштадского порта) ушло 986 кораблей разных стран[30] и все «с российским купеческим товаром». То есть государственные предприятия не занимались торговлей на экспорт, поэтому единственными потерями государства от прекращения такой торговли были потери таможенных сборов, несоизмеримых с потерями частных лиц.

 9) «Доказывая «гибельность» блокады для экономики России, наши исследователи сообщали, что курс ассигнационного рубля упал с 80 до 25,2 коп. Однако 80 коп. – это показатель не 1807, а 1802 г., и начал этот показатель падать задолго до Тильзита и совсем по другим причинам. […] Динамика падения ценности ассигнации была следующей: 1802 г. – 80 коп., 1805 – 73, 1806 – 67,5, 1807 – 53,75, 1811 – 25,2. Явное снижение, наметившееся до 1807 г., и сохранившееся после 1812 г.».[31] По Понасенкову получается плавное постоянное падение курса ассигнаций, причем, почему-то, не даются показатели за 1808, 1809 и 1810 гг., наиболее интересные с точки зрения влияния континентальной блокады на экономику России. Курсы же рублёвика (т.е. серебряного рубля) регулярно печатались (с середины 1804 г.) в газете «Санкт-Петербургские Ведомости», поэтому оказалось возможным восполнить пробелы и убедиться, что реальная динамика падения ценности ассигнаций отличается от той, на которую ссылается Понасенков. Данные о курсе публиковались два раза в неделю по вторникам и пятницам, в дни выхода газеты «Санкт-Петербургские Ведомости». Причем, до середины 1814 г. курс рублёвика фиксировался как процент прибыли («рублевики по … процентов»), затем прибыль стала измеряться в копейках («промен серебра по … копеек»).

Год180418051806
Месяцмартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.
№ СПб. Вед.255075100255075100255075100
Курс рублевика (%) 26,52625,525273333,533,7528,53243
Курс ассигнации (коп.) 79,0579,3779,6880,078,7475,1974,9174,7777,8275,7669,93

Год180718081808
Месяцмартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.
№ СПб. Вед.255075100255075100255075100
Курс рублевика (%)4349486171999096,5100124127170
Курс ассигнации (коп.)69,9367,1167,5762,1158,4850,2552,6350,8950,044,6444,0537,04

Год181018111812
Месяцмартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.
№ СПб. Вед.255075100255075100255075100
Курс рублевика (%)193196290300290303295250305304288292
Курс ассигнации (коп.)34,1333,7825,6425,025,6424,8125,3228,5724,6924,7525,7725,51

Год181318141815
Месяцмартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.мартиюньсент.дек.
№ СПб. Вед.255075100255075100255075100
Курс рублевика (%)290290298303298300289296350385328305
Курс ассигнации (коп.)25,6425,6425,1324,8125,1325,025,7125,2522,2220,6223,3624,69

 Как видно из таблиц, курс ассигнации в 80 коп. был не до 1802 г., а по 1805 г. включительно. Падение же курса до 25 коп. произошло уже в середине 1810 г., а не в 1811 г. Обесценивание ассигнаций с 80 коп. (в 1805 г.) до 25 коп. (в 1810 г.) тем более чувствительно, что до 1804 г. курс ассигнаций рос. В 1798 г., например, рубль ассигнациями стоил 62,5 коп.[32] На приведенной ниже диаграмме показана более точная динамика изменения курса ассигнаций за 1804-1815 гг.

Динамика курса ассигнаций

 Приведенная диаграмма наглядно показывает, что до середины 1805 г. курс рубля находился на уровне 80 коп. и практически не менялся. Падение курса в августе 1805 г. до 75 коп. обусловлено вступлением России в войну с Францией. Окончание войны тут же привело к поднятию курса рубля почти до прежнего значения. Новое, более сильное падение стоимости рубля до 70 коп. в конце ноября 1806 г. связано с началом сразу двух войн: с Турцией и с Францией. К незначительному росту курса в начале 1807 г. привело известие о победе при Прейсиш-Эйлау. Заключение мира с Францией также привело к росту курса рубля в июле 1807 г. Однако непродолжительный рост рублевого курса был остановлен известием о присоединении России по условиям Тильзитского мира к континентальной блокаде Англии. Дальнейшее сильное обесценивание рубля (до 25 коп.) напрямую связано с влиянием на экономику России континентальной блокады. В начале 1808 г. ситуацию усугубило начало войны со Швецией, но вероятно, ухудшило незначительно, т.к. заключение мира в 1809 г. никак не отразилось на динамике падения курса рубля. К концу 1809 г. на почве финансового кризиса в России назрел кризис власти, который только к концу 1810 г. при помощи жестких мер удалось преодолеть. О кризисе власти свидетельствует скачкообразное изменение курса рубля, который, например, в последней трети 1809 г. изменялся следующим образом: 139 – 122 – 138 – 130 – 140 – 160 – 180 – 168 – 145 – 160 – 185 – 150.[33] Налицо паника в финансовых кругах, подобная той, какая была в России в 1998 г. На графике эти скачки курса практически не отразились из-за дискретности значений (1 раз в две недели). В числе мер, с помощью которых русскому правительству удалось остановить кризис, были: прекращение выпуска ассигнаций, повышение ставок налогов и введение новых налогов, государственный внутренний заем (выпуск облигаций), продажа казенных имений, а главное, фактический отход от политики континентальной блокады. Т.е. благо для России принесла не континентальная блокада, а отказ от неё. К концу 1810 г. экономический кризис был фактически преодолен – рубль перестал падать и стабилизировался на уровне 25 коп. Осуществленные меры оказались настолько действенными, что даже начало войны 1812 г. не оказало ухудшающего влияния на курс рубля, причем несмотря на введение в оборот большого числа фальшивых ассигнаций, выпушенных Наполеоном.[34] Наоборот, начало военных действий, а особенно известия о заключении мира с Англией и об оставлении французами Москвы привели к сильному (правда не продолжительному) росту курса рубля. Дальше, несмотря на увеличение военных расходов в 1813-1814 гг., курс рубля держался на одном уровне – 25 коп., что ставит под сомнение тезис Понасенкова о прямо пропорциональном влиянии увеличения военных расходов на курс рубля. Падение же курса рубля в 1815 г. (до 20 коп.) никак не связано с континентальной блокадой, т.к. оно произошло из-за повторного прихода к власти Наполеона и связано с общей паникой по этому поводу на финансовых рынках Европы.

 10) «Кризис в России не закончился с падением «антихриста», […] но продлился до середины 1820-х годов».[35] Рассмотрим динамику изменения курса ассигнации в послевоенный период почти до конца 1820-х годов. При этом будем учитывать, что до 1818 г. курс считался в копейках прибыли, затем счет прибыли с серебряного рубля стали вести в рублях и копейках ассигнациями, а со второй трети 1824 г. вместо прибыли стали писать фактическую стоимость серебра.

Год1816181718181819
Месяцапр.авг.дек.апр.авг.дек.апр.авг.дек.апр.авг.дек.
Курс серебра (коп., руб.)3023002932732852892-772-832-712-692-732-75
Курс ассигнации (коп.)24,8825,025,4526,8125,9725,7126,5326,1126,9927,1426,8526,67

Год1820182118221823
Месяцапр.авг.дек.апр.авг.дек.апр.авг.дек.апр.авг.дек.
Курс серебра (руб.)2-772-732-732-792-782-762-812-732-712-732-712-73
Курс ассигнации (коп.)26,5326,8526,8126,3926,4626,626,2526,8526,9526,8126,9526,81

Год1824182518261827
Месяцапр.авг.дек.апр.авг.дек.апр.авг.дек.апр.авг.дек.
Курс серебра (руб.)2-773-733-753-733-713-713-723-723-723-753-733-73
Курс ассигнации (коп.)26,5626,8126,6726,8126,9526,9526,9226,9226,8826,726,8526,85

 Как видно из приведенных таблиц, ни о каком продолжении кризиса или о новом кризисе в России до 1828 г. не может идти речи: ситуация, в отличие от мнения Понасенкова, стабилизировалась на каком-то определенном (пусть даже низком) уровне и даже заметен небольшой рост. Кстати, указанный курс ассигнаций (25-28 коп.) сохранился, практически без изменений, до их замены в 1840 г. казначейскими билетами.

 11) «С разрывом отношений с Англией временно прекратила свое существование и столь важная доходная статья российского бюджета, как британские субсидии на создание антифранцузских коалиций».[36] У читателя может создаться впечатление, что британские субсидии – это отдельная статья дохода российского бюджета. Однако на самом деле, субсидии выплачивались очень нерегулярно, с большим опозданием и по большей части «натурой» (засчитывалась стоимость поставленного английского вооружения, зачастую старого и негодного). Кроме того, эти субсидии покрывали только часть расходов на содержание выставленных на нужды коалиции войск. Причем речь идет только о дополнительных расходах, связанных с транспортировкой в Европу войск, еды, снаряжения и боеприпасов, а также с содержанием войск там. К тому же с заключением мира финансирование со стороны Англии прекращалось, причем недовыплаченные суммы за прошедший период уже не возмещались. Если же принять во внимание, что деньги из Англии поступали в Россию только морем (в период навигации), то выходит, что обещанные Англией субсидии за ноябрь-декабрь 1805 г. (полностью), а также за 1806-1807 гг. (частично) в Россию так и не поступили.

 12) «Сумма долгов ко времени заключения тильзитских соглашений достигла 100 млн. гульденов (82 млн. осталось еще со времен Екатерины II и 18 млн. набрали за первое десятилетие XIX в.). Уже в ходе войны 1812 г. Россия вела оживленные переговоры с Англией о списании голландского долга (в итоге он был погашен только в 1898 г.)».[37] Тема кредитов, взятых Россией, – это отдельная большая тема, требующая дополнительного изучения. Однако даже у не искушенного читателя, фраза, приведенная Понасенковым, вызывает недоумение, тем более, что в книгах Сироткина, откуда якобы были взяты данные, приводятся совсем другие цифры: «в 1768 г. в Голландии заняли 5,5 млн. гульденов, а вернули их с процентами […] в 1898 г. Екатерина II набрала займов на 41.404.681 руб. и при жизни не вернула ни копейки […]. В период революционных и наполеоновских войн главным кредитором выступала Англия: с 1792 по 1816 гг. Россия получила более 60 млн. рублей, расплачиваясь с Англией последующие 50 лет».[38] Приведенная цитата наглядно показывает, что цифры, указанные Понасенковым, мягко говоря, неверны. Во-первых, данная сумма долгов набрана не к 1807 г. (ко времени заключения тильзитских соглашений), а к 1816 г. Во-вторых, т.н. «голландский долг» составлял всего 5,5 млн. гульденов, а не 100 млн. В-третьих, общая сумма долгов составляла не 100 млн. гульденов, а меньше 100 млн. рублей, т.к. Екатерина II набрала всего 41 млн. рублей (в эту сумму включен и «голландский долг» в 5,5 млн. гульденов), а еще 60 млн. рублей долгов набраны с 1792 по 1816 гг., т.е. в эту сумму включена и часть долгов, набранных ещё Екатериной II, и которые уже вошли в сумму 41 млн. К тому же, к началу царствования Александра I один голландский гульден равнялся приблизительно 4 рублям, т.е. сумма российского долга, приведенная Сироткиным, в 4 раза меньше суммы, о которой говорит в своей статье Понасенков. Цифры 82 и 18 млн., вероятно, взяты Понасенковым из более ранней статьи Сироткина в журнале «История СССР» за 1974 г., в которой говорится, что «начало «голландскому долгу» положила ещё Екатерина II (82 млн. гульденов и 18 млн. накопившихся к марту 1815 г. процентов)».[39] Но даже и эта фраза в изложении Понасенкова принимает совсем другой смысл: срок займов сокращен на 8 лет, а вместо процентов говорится о новых кредитах. Кстати, сам Сироткин впоследствии изменил своё мнение о российских долгах конца XVIII – начала XIX вв., о чем свидетельствует уже приводившаяся цитата из его книг о русском золоте, вышедших в 1997 и 1999 гг. Вероятно, на смену мнения Сироткина повлиял выход в свет статьи Манько «Жизнь взаймы» в сборнике «ВЕК» №23 за июнь 1993 г.

 13) «С наступлением мира в 1807 г. расходы на армию увеличились почти в два раза».[40] Понасенков, сетуя, что увеличение военных расходов в «мирное» время, т.е. в 1808 г. по сравнению с 1807 г., – «это беспрецедентный факт в мировой истории», совершенно забывает реальные факты из российской истории. А именно то, что в 1808 г. началась русско-шведская война и продолжались ещё две других войны (русско-турецкая и русско-персидская). Кроме того, с заключением Тильзитского мира Англия прекратила выплату субсидий на содержание русских войск за границей (см. п. 10), а долги по распискам русских офицеров, забиравших без денег продовольствие и фураж у местных жителей в Германии, поступили в Военное министерство только после окончания войны, что сказалось на увеличении военного бюджета только на следующий год, когда эти расписки начали оплачивать. Плюс дополнительные расходы на возврат войск в Россию, на закупку сукна (в связи с ростом цены на него – см. п. 5), а также на компенсацию обесценивания ассигнаций.

 14) «Главной причиной финансовых затруднений были непомерные расходы на военные цели. […] Любопытно проследить динамику расходов на военные цели […]: 1804 г. – 41942 тыс. руб., 1805 – 43184 тыс., 1806 – 44304 тыс., 1807 – 63402 тыс., 1808 – 118525 тыс., 1809 – 112279 тыс., 1810 – 127936 тыс., 1811 – 122414 тыс., 1812 – 160843 тыс., 1813 – 264792 тыс., 1814 – 278775 тыс.».[41] Также говорится, что есть несколько отличные от приведенных цифры (правда не говорится какие) и дается ссылка на «Роспись о государственных доходах и расходах на 1807-1811 гг.».[42] При рассмотрении военных расходов России с учетом инфляции, т.е. в условных единицах, получаются несколько другие результаты: 1804 г. – 33,5 млн. у.е., 1805 – 33,2 млн. у.е., 1806 – 33,2 млн. у.е., 1807 – 42,5 млн. у.е., 1808 – 61,6 млн. у.е., 1809 – 50,5 млн. у.е., 1810 – 44,7 млн. у.е., 1811 – 30,6 млн. у.е., 1812 – 40,2 млн. у.е., 1813 – 66,2 млн. у.е., 1814 – 69,7 млн. у.е. При таком подходе «фантастический» рост военных расходов уже не столь очевиден, как это пытается представить Понасенков. А в 1810-1811 гг., в период усиленной подготовки к войне с Наполеоном, вообще получается сокращение расходов на военные цели (даже по отношению к 1804 г.). Кстати, для сравнения, – при составлении бюджета во Франции на 1812 г. на военные расходы было запланировано 460 млн. франков,[43] что почти в 3 раза превышает российские расходы (один франк в августе 1811 г. равнялся одному рублю).

 15) «Вот несколько показательных цифр по [российской] промышленности. Хлопкоткачество: 1804 г. – выработано 6 млн. аршин ткани и имелось 8181 рабочих, 1814 – 26 и 39210, соответственно. Общее число фабрик в 1804 г. – 2399, рабочих – 95,2 тыс., а в 1814 – 3731 и 170,6, соответственно. Ежегодное производство сахара, не меняющее показателя с 1801 по 1805 гг. (0,2 тыс. пуд.), к 1809 г. подскочило до 1 тыс. пуд.».[44] Что, по мнению автора, «свидетельствует о положительном влиянии экономической блокады».[45] Вроде бы увеличение производства в 5 раз, но посмотрим, много это или мало. В течение навигации 1804 г. из-за границы было привезено только к Кронштадтскому порту сахара в различном виде 488,7 тыс. пудов.[46] Кстати, за весь 1809 г. сахара из-за границы было привезено всего 102 тыс. пудов,[47] что почти в 5 раз меньше его годовой потребности. Отсюда и рост цен, и обесценивание рубля. По сравнению с этим 1 тыс. пудов отечественного сахара – это капля в море. Естественно, что цена за него была не в пример выше, чем за импортный, что тоже влияло на увеличение инфляции.

 Вообще-то, приведя данные только по одному показателю, причем по такому не характерному для российской промышленности начала XIX в., как производство сахара, нельзя говорить, как это делает Понасенков, о каком-либо влиянии блокады на экономику России. Приведенные в статье цифры по хлопкоткачеству и количеству фабрик не являются показательными, т.к. рассматриваемый период (до 1814 г.) далеко выходит за рамки действия континентальной блокады.

 16) «К сожалению, у нас нет достаточно широкой базы исследований [о влиянии континентальной блокады] по каждой отрасли производства и промышленному региону».[48] Остается только посочувствовать автору этих строк, что он так и не удосужился прочитать книгу М.Ф.Злотникова «Континентальная блокада и Россия», на которую он так часто ссылается в своей статье. Иначе бы он знал о фундаментальных работах Е.Ф.Зябловского[49] по статистике Российской империи, о книгах Г.Неболсина и А.В.Семенова,[50] посвященных внешней торговле и промышленности, о сборнике документов под редакцией В.И.Покровского[51] и других работах, на которые Злотников опирается в своем исследовании. Сама книга Злотникова также изобилует обширными статистическими материалами по различным отраслям промышленности. Кстати, в отличие от мнения Понасенкова, Злотников свою работу о континентальной блокаде закончил, но умер, не успев её издать. В книгу же вошла только первая часть его исследования, о чем и говорится в предисловии издателя.

 Из всего вышесказанного видно, что несмотря на все доводы, приведенные Понасенковым, основной причиной экономического кризиса в России в начале XIX в. стали не «традиционные для России: инфляция, расходы на оборону, долги, дезорганизация в государственных структурах», а результаты присоединения России к континентальной блокаде, что чуть было не привело экономику России к полному краху. Отказ же от гибельной для России экономической блокады Англии послужил основной первопричиной начавшейся в 1812 г. войны.


ПРИМЕЧАНИЯ

[1] См. статью Е.Н.Понасенкова в еженедельнике «Коммерсант Власть» №35, 9-15 сентября 2002 г., с.77-78.

[2] Понасенков Е.Н. Экономические предпосылки кризиса тильзитской системы в России (1807-1812 гг.) и причины войны 1812 г. // Экономическая история. Обозрение. – М.: МГУ, 2002, вып.8, с.132-140.

[3] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.139.

[4] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136.

[5] Санкт-Петербургские Ведомости №16 от 23 февраля 1809 г.

[6] Санкт-Петербургские Ведомости №13 от 15 февраля 1810 г.

[7] Санкт-Петербургские Ведомости №12 от 11 февраля 1808 г.

[8] Злотников М.Ф. Континентальная блокада и Россия. М., 1966, с.13.

[9] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136.

[10] Санкт-Петербургские Ведомости №16 от 23 февраля 1809 г.

[11] Санкт-Петербургские Ведомости №13 от 15 февраля 1810 г.

[12] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136.

[13] Санкт-Петербургские Ведомости №63 от 6 августа 1807 г.

[14] Санкт-Петербургские Ведомости №77 от 24 сентября 1807 г.

[15] Санкт-Петербургские Ведомости №90 от 8 ноября 1807 г.

[16] Санкт-Петербургские Ведомости №67 от 20 августа 1807 г.

[17] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136.

[18] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136.

[19] Злотников…, с.142.

[20] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136. Со ссылкой на книгу: Блиох И. Финансы России XIX столетия. Т.1, СПб., 1882, с.84.

[21] Хромов П.А. Экономическое развитие России в XIX-XX вв. 1800-1917. М., 1950, с.121-123.

[22] Злотников…, с.340.

[23] Блиох…, с.84.

[24] Санкт-Петербургские Ведомости №57 от 18 июля 1811 г.

[25] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136.

[26] Хромов…, с.440-441. Со ссылкой на книгу: Министерство финансов 1802-1902. СПб., 1902, ч.1, с.616-619.

[27] О введенных налогах см.: Санкт-Петербургские Ведомости № 10 от 4 февраля 1810 г.

[28] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.135, 137. Со ссылкой на книгу: Злотников…, с.290-291.

[29] Злотников…, с.10-12, 290-291.

[30] Данные о количестве убывающих из Кронштадского порта кораблей регулярно публиковались в Санкт-Петербургских Ведомостях.

[31] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136. Со ссылкой на книгу: Хромов…, с.435.

[32] Хромов…, с.121-122.

[33] Приведен курс рублёвика в процентах к ассигнации.

[34] Окончательно фальшивые ассигнации изъяли из оборота только к 1826 г.

[35] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.136-137. Со ссылкой на статью: Сироткин В.Г. Финансово-экономические последствия наполеоновских войн и Россия в 1814-1824 годы. // История СССР, 1974, №4.

[36] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.137.

[37] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.137. Со ссылкой на книгу: Сироткин В.Г. Зарубежное золото России. М., 2000, с.8.

[38] Сироткин В.Г. Зарубежное золото России. М., 1999, с.8; его же. Золото и недвижимость России за рубежом. М., 1997, с.14.

[39] Сироткин В.Г. Финансово-экономические последствия …, с.50.

[40] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.137.

[41] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.137. Со ссылкой на книгу: Хромов…, с.446.

[42] РГИА, ф.1152, д.219, лл.92, 107, 2568.

[43] Санкт-Петербургские Ведомости №61 от 1 августа 1811 г.

[44] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.138. Со ссылкой на книгу: Хромов…, с.49, 435.

[45] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.139.

[46] Санкт-Петербургские Ведомости №25 от 28 марта 1805 г.

[47] Санкт-Петербургские Ведомости №34 от 29 апреля 1810 г.

[48] Понасенков. Экономические предпосылки…, с.138-139.

[49] Зябловский Е.Ф. Статистическое описание Российской империи в нынешнем её состоянии…, СПб., 1808; то же, СПб., 1815; Зябловский Е.Ф. Российская статистика, СПб., 1832.

[50] Неболсин Г. Статистическое обозрение внешней торговли России. СПб., 1850; Семенов А.В. Изучение исторических сведений о Российской внешней торговле и промышленности с половины XVIII столетия по 1858 г., СПб., 1858.

[51] Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России, СПб., 1902.

 

(Континентальная блокада как экономическая причина войны 1812 г.
// Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. Часть II.
/ Сборник материалов. К 200-летию Отечественной войны 1812 года.
– М.: Труды ГИМ, 2003, вып.137, с.249-266).

 

 P.S. Просьба не считать интернет-публикацию данной статьи как начало или возобновление спора с Понасенковым. В свое время диспут с этим субъектом был прекращен из-за его некорректного поведения.
Как гласит народная мудрость – «не борись со свиньей, ибо перемажитесь оба, но свинье это больше понравится».
Публикуется в рамках интернет-проекта «1812 год» с любезного разрешения автора
© Статья являются интеллектуальной собственностью автора.
2007, Библиотека интернет-проекта «1812 год».